Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки. Том 2

Трегубова Елена

– А смысл?! Смысл жизни на земле тогда в чем?! – орет Шломо.

– Нетривиальный, заметь, – смеюсь, – вопрос. Шломо, я лично уверена, что смысл того, что Бог попустил свершиться всему ужасу человеческой истории – единственный: чтобы люди поняли на своей шкуре, что жить без Бога невозможно. Ведь посмотри – какие бы формации и «строи» не строили люди – во всем, в каждом стиле мирского бытия, есть червоточина. Червоточина, увы, есть и во всем, чем люди пытаются заслониться от Бога – во всем, чем люди закидываются, как наркотиками – лишь бы не встать лицом к лицу с вечными вопросами: в культе земной любви, в культе секса, в культе богатства, в культе денег, в культе развлечений, в культе работы, в культе власти, в культе искусства, в культе государства, в культе физической силы, в культе войны, в культе внешности и во всех других человеческих и сатанинских культах, которыми подменяется естественная жажда человеческой души видеть Бога. Не происходит ведь, на самом деле, никакого «прогресса» на земле! В костюмированных шоу разных эпох, и «строев», и стилей жизни люди всегда на самом-то деле всё так же остаются один на один со своей неспособностью выполнить даже простейшие десять

Божиих заповедей, и с неспособностью возлюбить Бога всем сердцем, всей душою, всем интеллектом и всей крепостью. Думаю, что единственный глобальный смысл земной истории – именно в том, чтобы люди почувствовали ее бессмысленность, бессмысленность существования без Бога. В том, чтобы увидев в действии все возможные вирусы зла, испытав сатанинские последствия всех этих подмен и вирусов, убедившись в невозможности и бессмысленности жизни без Бога, все, кто могут спастись, возопили: «Господи, я не хочу творить зла, помилуй, я не могу спасти себя сам, даже если очень стараюсь – поэтому, Господи, прошу Тебя, спаси меня, искупи меня, отними у меня возможность делать зло, прииди, будь Единственным Царем, мне противно зло, мне противна нечистота, мне противны все земные цари и правители, мне противны компромиссы, мне противен сатана и все падшие ангелы его, и все слуги его из людей, мне противны все земные иллюзорные наслаждения. Господи, мне противно все, что отдаляет меня от Тебя. Господи, Ты, Ты – Единственный, Кого я хочу слушать. Господь мой и Бог мой, я хочу быть всегда с Тобой. Всегда. Вечно». Шломо, я думаю, что никакого другого смысла – в глобальном понимании – земной истории не существует. Только вырабатывание вот этого антивируса против зла в небесной крови – раз не захотели поверить Богу на слово, что не надо идти этим путем. Земная история ведь – по большому счету, это ведь именно история того, как делать не надо – история того, как люди раз за разом делали тот выбор, против которого Бог их предостерегал, – история того, что бывает, если действовать против воли Бога – история того, что бывает, если выбирать то, что Богу не угодно. Но ведь даже и здесь, находясь в потоке времени, мы можем иногда чувствовать чудо Божьего присутствия, чудо вторжения Вечности, чудо мгновенного взлома земной падшей истории, чудо того, что Свет действительно светит даже во тьме, чудо отсвета и отзвука будущей Вечности с Богом. Снимай-ка, – говорю, – себя с забора, чего ты уселся-то уже на жердочке, пошли, иначе я засну уже сейчас, если мы еще на одном месте проваландаемся.

– А мне идет этот смокинг? – спрашивает Шломо, боком.

Я наблюдаю, как Шломо, чудовищно перекрутив чудесно светлое, молочное, пальто, закидывает через локоть – и пытается с минимальными увечиями скрутить шляпу трубочкой, чтобы засунуть в карман.

Я говорю:

– Ты ведь прекрасно, Шломо, понимаешь, что ветхозаветная парадигма, когда учение о «добре и зле» и о «воздаянии праведникам и грешникам», не выходило по сути за рамки идеала чисто земного благополучия, достатка и богатства, – это ложь, потому что ты ведь и сам сказал, что прекрасно видишь, что страдают на земле, в этом падшем мире, как раз чаще всего невинные и праведники. А меньше всего земных материальных «благ» как раз у честных людей, и уж точно никаким благосостоянием и земным покоем праведность и честность обычно на земле не вознаграждается. Чем честнее и бескомромисснее человек – тем он ближе к мученичеству. И, наоборот, мерзавцы и убийцы очень часто уходят от земного возмездия, и доживают до Мафусаилова возраста в достатке и земном благополучии – а нередко и в почете у плебса. Именно ложные ожидания «Божьей справедливости» на земле в этом падшем мире и заставляют тебя, на мой взгляд, Шломо, сомневаться в существовании Бога и вопить все время, что Бог тебя или обманул, или Бога нет вовсе. В этом смысле христианство, в отличие от ветхозаветных теорий – реалистично. Никакого материального, земного воздаяния в этом падшем мире Бог не обещает. Воздаяние и праведникам и грешникам происходит за пределами земной падшей истории – в Царствии Божием. Так что – вот возвращаясь к твоему вопросу о «наказании» Божьем – совершенно очевидно, что людские падшие представления о Божьей каре на земле примитивизированы и неверны в корне. Ветхозаветные теории на этот счет исходили собственно из грубо-пантеистической трактовки мира, из отождествления Бога с земной падшей историей, из отождествления Бога собственно со всем, что происходит на земле: «Вот пророк вышел за порог и споткнулся – значит, это ему Бог подножку подставил, значит идти ему сегодня никуда не надо» – вот типичный образ мысли суеверного ветхозаветного человека, не отбросившего еще языческий и пантеистический хвост. Если кто пророку подножку на земле и ставит, то это точно не Бог, а сатана. Мне кажется, что именно из-за ложного пост-пантеистического отождествления Бога с внешней падшей историей и из-за ожидания «вознаграждения» праведников именно в земном мире многие иудеи и не смогли распознать Христа в Христе – потому что в Нем не было ни могущественного вида, ни земного величия, у Него не было сокрушающей вооруженной мощи, и Он не обещал Своим последователям ни богатств, ни политических изменений, ни военных побед, ни даже гражданского мира. В Нем была и есть только Вечная Истина. Которая внеположена земным истинкам в развес. Да еще и распят, предан позорной смерти – конечно, поклонники отождествления Бога с внешней падшей земной историей не могли в Нем распознать Мессию: «мы-то ожидали полководца, вождя, который выжжет врагов огнем и мечом! Какой же это Мессия, раз Он позволил Себя распять?! Нищий бродяга! Значит, поделом Его распяли! Значит – Он грешник, раз Его распяли! Иначе бы Его Бог защитил!» Ведь это именно величайшая трагедия столкновения поклонников внешней падшей земной истории – с подлинной, внутренней, сокровенной Божественной историей, которая совершенно не такова, какой ее себе представляют падшие люди! Эта трагедия недопонимания кардинальной разности внешней, ложной, падшей – и внутренней, истинной, Божественной историй, по-моему, очень точно предсказана у ветхозаветного пророка:

«мы думали Он изъязвлен за свои грехи – а оказывается это Он наши грехи взял на себя».

– Или мне нужно было что-то другое для невесты надеть? – переспрашивает воодушевленно Шломо. – Знаешь, это все-таки не шутка: они ведь потом всё моей матери донесут, как я выглядел…

Скулят, хохочут (с таким звуком, как будто истерически хохоча еще и прыгают на месте) и бесятся чайки, периодически с истерическим смехом обильно гадя на головы впереди идущих граждан.

– Смокинг прикрой, – говорю, – от бомбардировок. Вот она – летающая ворованная копия, – говорю. – Ты взгляни вот на этих морских чаек – вот тебе наглядная иллюстрация того, что зримый земной мир – ворованная сатаной копия.

– Не понимаю, – говорит, на ходу уже, Шломо. – Не понимаю. Что за копия? Там, впереди, ведь, по-моему, тоже есть какие-то кафе и ресторанчики, если мне не изменяет память? Могу я, в конце концов…

– Взгляни, взгляни! – говорю. – Вот вроде издали – с первого взгляда, – говорю, – кажется: красивая штуковина, летать умеет, и вообще конструкция летательная гениальная, вроде, – а ты послушай эти мерзопакостные сатанинские звуки, которые они издают! Чудовищный аудиоряд – при вроде бы красивом видеоряде! Как будто видеоряд неправильно смонтировали с аудиорядом! Типичная краденая поломанная нелицензионная копия компьютерной программы!

– Вообще-то, честно говоря, – задирает голову Шломо, – «видеоряд», как ты выразилась – у них тоже не очень приятный – если вблизи на них посмотреть.

– Вообще-то ты прав, – говорю, – эта вот красная капля на кончике клюва у каждой… Довольно отвратительно. Как будто филогенетически закрепившаяся на конце клюва застывшая кровь жертв, от их хищнической натуры. Как будто предупреждение – или как будто следствие – как наказание их за убийства, которые они для жратвы совершают. Да-да, филогенетически закрепившаяся на клюве кровь жертв.

– Филогенетически! – хохочет Шломо. – Ты еще скажи, что круглая лысина у мужчин на затылке – это филогенетически закрепившийся след от протертости еврейской киппой!

В узенькой аллейке на набережной, между вечно остриженными платанами, похожими на выставленные на высокой ножке высокие марсианские кактусы, впереди нас энергично идет молодой человек с великолепной взлохмаченно залаченной стрижкой, в прекрасном современном обтягивающем фиолетовом костюме, и громко, крайне взведенным тоном, комментирует падение рейтингов на бирже – при этом, когда мы его обгоняем, оказывается, что никакого блютуза в ухе у него нет.

– Прежде, – шепчет мне Шломо, – еще лет десять назад, когда на улице видели человека, который громко сам с собою разговаривал – в незаметный микрофончик блютуза от мобильного – все думали, что он сумасшедший. А теперь вот самый настоящий полоумный, интимно обсуждающий сам с собою ситуацию на бирже, вполне может сойти за банковского дельца с Канари-ворф, дискутирующего с напарником по микроскопическому, встроенному в ухо телефончику! Вообще, – говорит, – фантастика – как быстро изменился мир в смысле всех этих хай-тековских игрушек! В моей юности все это могло казаться только несбыточной сумасбродной фантазией писателей-фантастов!

Я говорю:

– А по-моему, мобильный телефон – это всего лишь протез телепатической связи. Мне кажется, что это тоже эдакий элемент падшей ворованной цивилизации: люди как будто доказывают Богу, что даже несмотря на то, что после грехопадения они утратили способность телепатии и духовного общения на расстоянии – теперь люди как бы все равно украдут это свойство, подделают его, с помощью так называемого технического прогресса.

Шломо вспыхивает с энтузиазмом:

– А, кстати, что такое, по-твоему, урим и тумим в Торе?! Загадка, которая всегда меня мучала! Там сказано, что с помощью урима и тумима евреи спрашивали у Бога совета, как поступить в той или иной ситуации! Я вот подозреваю, что урим и тумим – это тогдашние секретные айфон и айпад!

– Ну если, – смеюсь, – эти древние айфоны и айпады Богом избранным людям и выдавались, – то только для того, чтобы люди не думали, что голос Бога, который они слышат – это сумасшествие. Для этих целей даже ветка смоковницы бы подошла – представляешь себе древнего еврея, прижимающего к уху сучок смоковницы, размером с мобильный: «Алё, алё, Господи, нужна срочная помощь!» – чтобы не рехнуться, когда увидишь и услышишь от Господа реальный ответ.

– А интернет! Интернет! – вопит в восторге Шломо. – А возможность создавать и хранить объемные визуальные образы и бесконечное количество видео! Возможно же скопировать и сохранить в интернете уже почти всю свою жизнь!

– Во-во! – смеюсь. – «Скопировать»! Шломо – я тебе и говорю, что это ворованная копия. Попытка ворованной цивилизации, с помощью «технического прогресса», в обход Бога, подделать бессмертие, сымитировать бессмертие – создать видимость бессмертия. По мере приближения к своей гибели, земная цивилизация, вместо того, чтобы покаяться и обратиться к Богу, пытается судорожно себя всеми способами «засэйвить» в обход Бога – украсть «бессмертие» – в электронном виде. Засэйвить картинку, видимость, видео – а не душу. Сымитировать «спасение». А Святой Дух и Божьи подсказки сымитировать интернетом. Интернет – это же в каком-то смысле материальный протез ноосферы! Самое смешное – что после того, как засэйвить, «спасти», и опубликовать в интернете оказалось возможно любые тексты – выяснилось вдруг, что сказать-то человечеству, по большому счету, особо и нечего! Ты взгляни на затопленные пустейшими смыслоподражательными дискуссиями блоги и социальные сети! Это же позор человечества! Когда папирус был дорог и редок, люди хотя бы знали, что записывать на нем нужно только самые важные вещи. Хотя иногда тоже загаживали бумагу подсчетом шкур. А теперь – с радикальным удешевлением носителей информации – оказалось, что никакой по-настоящему ценной информации у человечества в запасе за душой и не осталось! А взгляни на потоп жутких бездарных фотографий с «видами» в соцсетях, под которыми авторы кичливо указывают модель цифровика-фотоаппарата и линзы! Это же просто позор! Бездарные потроха пустых душонок вытрясены теперь в интернет, как клопиные матрасы! Никогда в жизни не зарегистрируюсь ни в одной соцсети!