Рассвет пламенеет
Шрифт:
У Петелина вырвался невольный вздох. Пригнувшись, он молча зашагал траншеей, безотчетно беспокоясь о том, чтобы не задевать за стенки: с них от прикосновения осыпался щебень и затем противно скрипел под ногами. А в голове кружились спутанные мысли. Он шел, не оглядываясь, но слышал позади шаги Филимонова.
— Сколько же у нас раненых? — наконец спросил Петелин.
— Двенадцать.
Петелину было страшно спросить, сколько же убитых? А хотелось, наконец, узнать правду.
Спеша к санитарному пункту, он словно слышал биение своего сердца. Из блиндажа навстречу ему вышел санитар Лопатин. Он не козырнул, лишь торопливо вытер окровавленной марлей руки.
— Разрешите про обстоятельства доложить? — тоном человека, знающего цену своей работе, обратился он к Петелину.
Лейтенант с удивлением подумал: «Вот этот Лопатин. Словно и не существовал он до сего времени… А ведь сейчас он у меня главный помощник».
Петелин вошел в блиндаж.
— Ну, товарищи, дела-то как у нас тут? — спросил он, стараясь сохранить свой прежний, всем знакомый независимый и уверенный тон.
Трое, сидевшие за маленьким столиком, встали разом. Петелин сказал тихо:
— Сидите…
Эти трое ранены были легко: двое в руки, один в мякоть ноги. Они чинно уселись, продолжая по очереди с жадностью докуривать одну и ту же цигарку.
— После перевязки отдохнем — недолго…
— Автоматы при нас, что же видеть тут, — докурим и только, — виновато сказал молодой безусый солдат, обводя взглядом товарищей.
На бугре загромыхали разрывы снарядов. Раненые вопросительно переглянулись.
— Вот что, — проговорил запыленный, небритый солдат, — напрасно мы влезли в этот блиндаж. — Он вытянул из-под стола автомат и ложем стукнул о доски. — Стрелять я могу. Так что, кажется, не место бы нам тут, ребята?
Из темного угла донесся стон:
— Товарищ лейтенант, во рту все перегорело. Водички хоть капельку…
Петелин взглянул на санитара, тот проговорил тихо:
— Так что ранен в живот. Ему никак нельзя…
— Лейтенант, меня в госпиталь. Или нож хирурга, или конец.
От неожиданности Петелин отшатнулся:
— Чухонин!.. И ты?!
— Чем же я лучше других? Садануло осколком… В общем, скверно.
«Как же вынести их с этого проклятого бугра?» — снова подумал Петелин. Из тяжелого раздумья его вывела вспыхнувшая совсем близко автоматная трескотня. Он опрометью выскочил из блиндажа.
— Атакуют, — спокойно проговорил Филимонов, сдергивая с плеча ремень автомата.
— Шпарь во второй взвод, Филимонов!
Над головой Петелина просвистел снаряд. Взрыв раздался рядом. Петелина обдало горячей волной воздуха. Он почувствовал, как под ногами осела почва.
— Са-анитара-а-а…
Последующие взрывы оборвали крик. Петелин побежал к Холоду:
— Почему не стреляешь? Не видишь — ползут!
— Ближе бы пусть, — спокойно ответил Холод, не отрываясь от прорези в щитке пулемета. — Маленько подождать надо.
— Давай!
— Давать, так давать, — проворчал Холод. — Но невозможно, как накаляется ствол…
Гитлеровцы поднялись в рост и с криком, опрометью бросились к высоте. Холод надавил на гашетку. Застучали ручные пулеметы. Дружно забили десятки автоматов. И этот ураган огня моментально прижал атакующих к земле.
— Так-так-так-так! — кричал Петелин в ритм пулеметному стуку. — Выбивай пыль из них, — так-так-так!
С этого близкого расстояния атакующие попытались открыть ответную стрельбу. Но земля под ними словно шевелилась. Даже трупы не могли укрыть от поражений.
Вражеская пехота уже отползала назад, когда в ее расположении взорвалась мина, потом вторая, третья. Петелин даже подпрыгнул от удивления.
— Вот это здорово! — закричал он восторженно. — Ай да батя! Не позабыл майор про нас… не позабыл!
Но через несколько минут над высотой опять заполыхали взрывы вражеских мин и снарядов.
Башня первого подбитого немецкого танка оказалась целой, и Серову с Рождественским кое-как удалось повернуть ее стволом в сторону левого ската высоты, занятой петелинцами.
— Ну, главный пушкарь, — спросил Рождественский у краснофлотца, — будем мы из нее стрелять по противнику?
Артиллерист-украинец ответил за Серова:
— Гармата справна. Та що ж, раз мордою звернулы до ворога, туды и будемо швырять!
— Ворочается с большой неохотой, — заметил Серов, выглядывая из танка. — Желаю обстоятельно ознакомиться, в чем тут дело.
Нетерпеливо постучав кулаком по броне, Рождественский сказал:
— Не нужно прицеливаться, как в танк. Бейте по подступам к высоте, нервируйте вражескую пехоту.
— Думаю, — послужит он нам, — разберусь только.
Прибыл командир саперного отделения, и Рождественский повел его к стыку высот.
— Смотрите, — сказал он, указывая в сторону почти окруженной полуроты Петелина. — Там наших людей человек сто с хвостиком. Они в траншеях, но ходя от них нет. Народ без горячей пищи и без воды. Скоро они останутся без боеприпасов, понимаете?
— Понимаю, — степенно сказал сапер.
— Вот это и важно. Если понимаете — за лопаты! Даю вам три часа. Мы не можем ожидать ночи.
— Понятно, товарищ, комиссар. Все силы приложим, выручим лейтенанта Петелина.