Рассвет пламенеет
Шрифт:
Во время нового отдыха в зарослях молодого ольшаника, комкая бескозырку, Серов полушепотом говорил:
— До войны и в дурном сне не могло такое присниться! А сказал бы кто, — искрошил бы!
— Тсс… — Вепрев приподнял руку. — Полюбуйся вон!.. Отшагивают, ну, как дома у себя!
Из-за бугра в лощину выходила колонна немецкой пехоты. Вепрев сдернул с плеча автомат, но сейчас же опустил его.
Почти следом за немцами, держась ближе к откосу канала, поползли и матросы, скрытые
— Гады! — стонал Вепрев, стиснув зубы. — До чего обнаглели.
— Перестань бушевать, — уговаривал его Серов. — Не бесись, не трави мою душу! Поживей работай ногами, да помалкивай! Из-за твоей глотки пропадешь…
На станции Терек и в прилегающем к станции поселке бушевал пожар. Небо наливалось багряным заревом. Ночь была жаркая. Тягостная духота, мешавшая дышать, утомляла. Зарево все глубже и шире вплеталось в синевато-черные тучи. А степь гудела и рычала моторами, трескучие вспышки огня причудливо освещали ее дали.
— Отдохнем, — предложил Вепрев. — Сколько мы отмахали? Петляем как зайцы, а противник все время впереди…
Серов промолчал. Вдруг близко послышался хруст: под чьими-то ногами ломался сухой бурьян. Моряки присели, озираясь. Вблизи торчали чахлые кустики, на молодых ивах у канала пугливо трепетала листва. Далеко позади, взмахивая над землей желто-красными крыльями, металось пламя.
Опираясь на руки, Вепрев настороженно озирался вокруг. Серов невольно подумал: трусит… Он тихо спросил:
— Почему у тебя руки дрожат?
— А ну, подь ко мне, — скороговоркой позвал его Вепрев. — Взгляни! Да вот в ту сторону! Или глаза твои дымом выело? Теперь видишь?
Серов напрягал зрение, глаза его начали слезиться, но он ничего не мог различить. Вепрев выругался.
— Эх, друг мой… Пентюх из тебя, а не разведчик. Ну вон же, вон!
Серов рассмотрел странно прыгающие серые тени. Они то припадали к земле, то поднимались, размахивая руками, точно играли в какую-то игру.
— Что же это, Митя?
Вепрев почесал затылок.
— Не понимаешь? Прислушайся: окопы роют!
— По-настоящему развернули фронт. Значит, по-доброму нам отсюда не выбраться. Нож, Митя, не потерял?
— Шевельнетесь — смерть! — вдруг по-русски сказали негромко, но грозно.
Вепрев быстро обернулся, чтобы не получить выстрела в спину, схватился за нож, но в это же мгновение крепкие руки повалили его на землю и заткнули рот.
Над степью лежала прежняя тишина.
Минут десять спустя Вепрев и Серов
— Вы пойдете в штаб батальона, а там решат, куда вам дальше. Может быть, и оставят… Здесь вам сейчас не место!
Женский голос, знакомый Вепреву, возражал:
— Напрасно уговариваете. Вы хотите напугать меня, потому что я женщина.
— Я вас не уговариваю, а требую!
— Воевать — у нас право равное!
— Воевать и без вас есть кому.
— Вы знаете, сколько нам пришлось выстрадать? От самого Харькова… Легко сказать — уйдите! Нас осталось только трое!
Пока продолжался этот разговор, Серову и Вепреву развязали руки. Поняв, что попали к своим, злясь на приземистого человека, который верховодил всеми, Вепрев процедил сквозь зубы:
— Невежливо встретили, получается! Я черноморец, а вы меня скручивать?! Дмитрия Вепрева связать!..
— А я командир отделения, старший сержант Евгений Холод. Познакомимся, черноморец!
Этот голос, спокойный и задушевный, вдруг вызвал у Вепрева желание обнять старшего сержанта Холода. Однако матрос сдержался. Протянув руку, он проговорил примирительно:
— Тонуть, так разом, — миримся, а?
Мы не ссорились, — ответил Холод. — А тонуть я не хочу и вам не советую. Дрянь дело — тонуть! Мы пришли сюда бить оккупантов, моряк. Вот к нам и пристраивайтесь…
Чубатый человек, молча изучавший матросов, спросил неожиданно:
— Есть хотите?
VII
Далеко в степи по-прежнему видны были слабые отсветы пожара. У Терека громыхали глухие взрывы. Предвестниками грозы в небе забились неяркие сполохи. Где-то гудели моторы, доносился сыпучий треск гусениц.
Майор Симонов знал, что немцы до рассвета наступать не намереваются. Пехотные части врага накапливались между станцией Терек и разъездом Солнушкин.
На командный пункт батальона с КП полка подтянули телефонный провод. Батальонные телефонисты налаживали связь с ротами.
— Вы понимаете, Тамара Сергеевна, — глуховато продолжал Симонов, — бывает, рана вовсе не смертельная, а человек умирает.
— Случается, Андрей Иванович.
— А почему это «случается»? Нужно держать санитаров ближе к переднему краю.
— Дело не только в быстроте оказанной помощи, Андрей Иванович. Шоковое состояние…
— Это вам лучше знать, — оборвал ее Симонов. — Запомните только: за каждый такой случай отвечаете вы.