Рассвет пламенеет
Шрифт:
— Ждешь гостей? — ухмыляясь, поинтересовался Серов.
— А черте-то что может случиться.
— Давайте выжмем рубашки, — настойчиво посоветовал краснофлотец. — Все же лучше будет.
Широко открыв рот и запрокинув голову, он протянул вперед мощные руки. Чухонин вцепился в обшлаг его бушлата.
— Давай, если охота.
— Тяни! — Когда дело дошло до тельняшки, моряк сокрушенно добавил: — От пота дубленой стала, не разрубишь.
— Ну и грудь же у тебя! — восторгался Чухонин.
— Можешь вволю любоваться, не полиняю.
— Силища!
— Хочешь, дыхну на тебя, посильнеешь сам.
— Вовсе не хочу.
— А то, если что, Сенька поделится своей силенкой.
— Больно у тебя кожа черна.
— Это от грязи, милок. Стал Сенька Серов словно бронированный. Не кожа, а чешуя крокодила. Видал ты такую животную?
Чухонин повеселел. Он сам не понимал, чем этот великан подкупил его. Холод ворчливо заметил:
— Да ты не одной лишь кожей на него похож. И дурью тоже.
— В чем, интересуюсь? — простодушно спросил матрос.
— Чудно как-то ходишь в атаку.
— Чем, полюбопытствую?
— А тем, что встал и попер напролом. А так не годится.
— Чего тут вилять? Как Митька Ветров говорил: пуль нахватаешь побольше. Тело мое — видишь? Заметен, небось, от самой Ищерской. Ну и лезу!
— Убьют тебя, — угрюмо сказал Чухонин. — Больно велик. Пригибаться не любишь.
— Об этом ты, милок, помолчать бы мог. — Серов встал во весь рост, посмотрел в сторону немцев. — И глубоко же бросили они якорь. Не вытравить: раз-два! Придется обеими руками тащить: дедка за репку, внучка за бабку. Выдернем, душа из них вон!
В тусклой и серой ночи точно плавились безжизненно-холодные ракеты. Теперь их свет с трудом пробивался сквозь гущу сумрачной мути. Но моментами мгла редела. Тогда Серову казалось, что от «ничейной» высоты движутся темные массы. Он приподнимался, глядел с напряжением, и от его глаз по всему лицу разбегались веселые морщинки. Серая муть снова сгущалась, и он ловил слухом, что происходит впереди. Легкий шумок, донесшийся из кустарника, заставил его насторожиться.
— Стой — кто? — окликнул краснофлотец.
— Я, Агеев…
— Дурья голова! Чуть-чуть очередь не дал по тебе. Ты сюда зачем пожаловал?
— Приказ. Всем выходить в тыл, всем!
— Как это выходить?
— Не могу знать. А приказ майора таков: выходить со всей амуницией. Группами всем в тыл.
В этот поздний час Рождественский добрался до окопа командира второй роты.
— Скучаешь? — спросил он у лейтенанта Савельева. — Томительное ожидание? Понимаю.
— Дело военное, — откликнулся тот. — Сегодня ждем, завтра воюем.
Было уже к полуночи. Степь глухо ворчала. А Рождественскому хотелось проникнуть по траншее дальше. Он разговаривал с Савельевым в то время, когда из прохода в проход передалась команда:
— Выходи в тыл!
— Что такое? — недоуменно произнес Рождественский.
Савельев промолчал, потом торопливо стал запихивать в вещевой мешок все свои пожитки. Рождественский выскочил из траншеи. Метрах в ста пятидесяти от батальонного командного пункта он увидел, как группа за группой от переднего края в тыл уходили люди из расположения третьей роты.
Добежав до землянки Симонова, протискиваясь в нее узким проходом, Рождественский не заметил незнакомых офицеров в новеньком обмундировании. Он спросил у Симонова:
— Объясни мне, в чем дело? Что здесь случилось, Андрей Иванович?
— Познакомься, комиссар. Новый хозяин участка, — ответил Симонов, кивнув на незнакомого майора.
— Арутюнян, — отрекомендовался тот.
Протянув руку, Рождественский проговорил удивленно:
— Вы сменяете нас?
— Да, сменяем. Я прошу ознакомить меня с расположением обороны.
— Нужно — в труд не поставим, — ответил за Рождественского Симонов. — Пожалуй, отдам я вам и свою карту.
— Буду благодарен.
— Ну, за что же. Мне другую дадут. — Он повел пальцем по цифрам, по мелким рисункам, сделанным его рукою. — Здесь указана каждая огневая ячейка батальона. А вот это — линия противника. Что было в наших возможностях — сюда внесено все. Советую соблюдать тишину в момент размещения батальона. Иначе…
— Понимаю. Но как в темноте отыскать ваши окопы?
— Это весьма трудная задача. Я рекомендую размещаться до рассвета в траншеях.
— А траншеи как разыскать?
— Об этом не беспокойтесь. Поползете вперед, — сами траншеи найдутся.
— К противнику не заползем? — тяжело копаться в земле, но в некотором смысле это моя профессия. Так что много их здесь. Не проползете мимо.
Симонов взял Рождественского под руку, отвел в сторону.
— Батальон по ротно направлен к станции Наурской. Мельникова я послал, чтобы поднял обоз. Прошу тебя, Саша, давай туда. А мне задержаться на часок придется. Нужно объяснить новому хозяину обстановку.
— Нужно, конечно. Но неужели погрузка?
— Вероятно.
Из землянки послышался голос:
— Кацо! Неужели расстанемся, не опрокинув? Эх, нашего, как это говорится на Украине, верменского?
Рождественский сделал три шага навстречу.
— Верменского, ну, что ж, за нашу верную дружбу.
Где-то близко взорвалась мина.
— Зайдемте в землянку, — предложил Симонов.
— Салютуют нашему отбытию, — усмехнулся Рождественский.