Рассвет Полночи. Херсонида
Шрифт:
232 Херсонида Да будет брачный одр покоен, Доколе смертного не узришь! Пока живу еще, - с тобой Я разделю вечерню радость.
– Спеши в отечески поля, Где ожидает все тебя - Любовь залогов сердца нежных, - Любовь родства, - любовь любезной - И самыя природы сельской Усердье, труд и простота. Молися!
– скоро с тверди Мекки Сойдет роса на холм Мурзы\ - Иди! а я - здесь час пребуду». Шериф обращается к простодушным жителям деревни и говорит: «Я сам, - я сам, друзья, был там; Я видел страшны чудеса В сей богошественной земле, Клянусь брадою, чудеса. Тот славный камень, что при праге Дверей святого храма виден, Сколь многие творит целенья?
– Весь Оттоманский Порт, Каир, Тунис, Марокко и Алжир, Арабы, мавры и берберы, Персиане и все татары Свидетельствуют славу камня.
– Восток и дальний юг приемлют От корене сего плоды.
– Блажен, кто в жизни однократно Коснется сих священных прагов.
– Но горе! горе тем, что в жизни, Имев дух леностный, -
Песнь седьмая 233 Где каждый верный музульманин Благословенье получает; Где каждый будет облегчен От трудной тяготы грехов.
– Сие благословенье неба, 200 Которо силой превосходит Благословенье тучных гор И вечных лепоту холмов, Нисходит только там с избытком.
– Ни глад в пути, ни нагота, Ни хищники, ни люты звери Не долженствуют отвлекать От тех благословенных мест, Где токмо благодать живет.
– Кто сих препон страшиться будет 2Ю И не поклонится в Медине Пророку Божию, - то горе! Он вечно будет отдален От недр пророческих его». «Но ты слыхал ли, - вдруг тут некто Шерифа прерывает речь, - Слыхал ли точно ты, Шериф, О страшной буре в тех местах? Вещали нам о ней вот как! Вихрь огнен, - ад подгнел его; 220 От юга дышет вихрь, - он страшен И рвется попалить священный Огнем проклятым вертоград.
– Там некий хитрый лжеучитель1 1 По недавним ведомостям было известно, что в Аравии открылся сей человек, который, опровергая весь закон Магомета, привлек уже к себе многие тысячи арабов; но после того ведомости больше не говорят, сколь далеки его успехи ныне. Наместо его еще недавно также явился некто Вехаб, или Вааб, в большой силе и гораздо опаснее прежнего; однако и сей убит тайным образом.
234 Херсонида В последний век сей проявился.
– Он окружен дружиной страшной; Его клевреты буйны, мрачны; Вокруг их адский жупел рдеет; И храм, и Магомет премудрый, Тень Божия, - наперсник неба, Им приняты за суету.
– Ему уже сто двадцать лет. О мой Алла\ - как ты дозволил, Чтоб он толико лет число Употребил в толико зло?
– Так нам вещают все; Но ты, я чаю, лучше знаешь; Ты был там, видел и познал». Шериф Так, - друг любезный!
– я то знаю; Я зрел сего шайтана в теле. О!
– проклят буди оный день, Когда Ингистана тень сия, Сын лжи, - язык бесов родился!
– Отец его был лютый тигр; А сей есть скимен; вы же агнцы.
– Я знаю то уже давно; И для того хочу излить Противоядный мой увет, А паче в ваше слабо сердце, О нежны юноши скудельны!
– Сей Шейх-Гуяби - (так зовется) - Столь хитр и столь пронырлив, Что потрясется твердый мармор, Закона мармор, - самый Муфтий.
– Слова его суть мед и сот, Но остры, яко тонка бритва. Глас сладок, яко мусикия, 240 250
Песнь седьмая 235 А взор, - как звезды близнецов; Но дух, - как тусклой лик луны, Провозвещающий час бури; Лице его, - лице пророка; Но в стропотной груди его, Друзья!
– Геенна страшна ржет! Вам должно знать хулы жестоки, Какие он уже отрыгнул Среди тех сонмов нечестивых, Которых сей лукавый изверг Уже во множестве стяжал; Вам должно знать, чтоб вы не впали Тогда, как я отсель отыду, В ров гибели и заблужденья. О бурно море, не шуми! О буйна буря, не бушуй! Пусть токмо кроткий дышет ветр И от полудни глас несет На легких крылиях своих!
– Да слышат глас долины чада! Се!
– страшный глас сюда несется, Как вихрь сквозь звонкую трубу!
– Внемлите же, - долины чада, Что гнусный изрыгает ад Устами сына льсти и лжи! «Открыто небо, - он ревет, - Да будет общая менетъ\ - Пророк - да будет лишь природа, Вещающая об Алле, Едином духе всех движений! Се!
– истинный закон, - клевреты, Который должно исповедать!
– Как?
– злоковарный сын Абдаллов
236 Херсонида Во имя сильного Аллы Дерзнул Корану покорить Восточные долины злачны, Полуденны поля песчаны И западны хребты высоки!
– Так он им точный путь открыл!
– Нет, нет, - он паче поглумлялся Над непостижным Существом, Чем чистое о Нем понятье Невеждам аравийским дал.
– Нет, - не любовь, - не мир небесный, Не вдохновение, - но меч, Но сила, - ухищренье, - слава Деяний сих пружиной были.
– Возможно ль, чтоб Алла премудрый Такой-Коран нам начертал, Где буквы будто бы Аллы, А мысль и страсти человека И пылкие мечты араба!
– Возможно ль, чтоб из глубины Премудрости непостижимой Текли плоды нелепы мозга? Совместно ль, чтоб всевечна милость Нисшла в толико низку слабость, Чтоб вместе с правосудьем стала Пред похотию смертных ползать; Иль сделав совесть палачем И вечною души геенной, Меж тем бы рай духов создала Жилищем плоти сладострастной?
– Совместно ль небо наполнять Златым, хрустальным, изумрудным Или серебряным эдемом? Увы!
– согласно ль со Всеведцем, Чтоб дух Аллы слетал с небес Клевать в ушах Пророка зерна?
Песнь седьмая 237 Друзья любезны!
– Кто из вас В Дамаске голубей не знает, Которы, быв приучены Носить в другие грады письма, Вернейшими гонцами служат?
– Так чудно ль, что Алла Магметов К ушам
– Однако мнят, что тем Алла Пророку таинства вдыхал.
– Вот хитрый как простым играет!
– Законодатель, возбраня Наукам вход к своим невеждам И в западны страны отгнав, Не те ль намеренья имел, Чтоб в мраке замыслы укрыть И, закрепя таким узлом Нелепы правила закона, Закрыть глаза простых народов От тайных хитростей своих? Клевреты!
– се ли путь небесный?
– Он есть собранье тех же басней, Какие древняя Эллада Во дни Орфеев и Омиров Похитила от финикиан Или от мудрецов Мемфиса.
– Ах!
– кто у них не похищал Отростков в новый свой цветник? Бог всюду царствует в сем мире; Бог всюду подает законы - Бесчисленным кругам блестящим На четырех концах небес, В пространствах, - в бесконечных безднах И в сем млечном пути эфира, Исполненном несчетных звезд; 330 340
238 Херсонида Но каковые то законы?
– Не плод пера или чернил.
– Алла открыл всем общу книгу. Еще со времени Хаоса Простер златой натуры свиток.
– Пусть всяк читает буквы там! Друзья!
– вот самая та книга, Где буквы не черты, - но вещи, Где имя писано Аллы Красноречивыми вещами!
– Закрой все книги, все писанья! Читай природу! узришь Бога; Ты узришь рамена Его.
– Воспитанный ум будет светом, А любомудрие вождем. Друзья!
– все рукотворны храмы, Все изобретенны обряды Лишь паче отдаляют нас От истинного существа, От высочайшего Аллы.
– Там видны чувств и рук дела. Но богозданна - высота, И глубина, и широта, - Вот мир! вот истинна мечеть!
– Послушайте!
– и человек Есть малый мир, - но храм великий, Одушевленная мечеть. Сей храм, сей храм будь свят Алле\ - Пламенно-звездный свод небес, - Высоки Тавруса вершины, Поля цветущи аравийски И чисто сердце человека - Вот настоящий храм его!
– Они, - они нас приближают К святилищу его чудес.
–
Песнь седьмая 239 Какое ж должно быть по сем Еще другое откровенье?
– О Ты, единый, вездесущий! Расторгни тьмы покров Магметов\ Яви свет истины в востоке!» - Так окаянный льстец трубил, Муж с хитрым и лукавым сердцем, - В устах его Гоморра ржала. Слова его ужасны, - правда; Но вы мужайтесь, - правоверны!
– Что славимая им натура?
– Что любомудрие его?
– Лишь пар светящийся при блатах. Что гордый разум человеков?
– Лишь слабый свет, - неверный вождь; Он часто ползает у ног Какой-нибудь Фатимы гордой Иль своенравного паши.
– Друзья! брегитесь!
– то соблазн. Ах!
– малое поползновенье Лишит вас тени ризы той, Чем посреди огней в день судный Пророк покроет музульман И их спасет от Ингистана. Брегитесь пременять закон, В котором праотцы дышали!
– Не верьте ложному ученью!
– Коликих каплей крови стоит В законах кажда перемена?
– Да будет вечный вождь Пророк! Да ввек над вами он сияет, Как огненный в пустыне столп!
– Вот - заповедаю что вам!
– Я верю, - если звезды грели
240 Херсонида Язычника студену веру, То Шейх-Гуябиев закон Ничто, - как лютик1 ядовитый, Который лишь для козлищ годен; Так можно ль, чтобы ваша вера Простужена была от солнца, Кому брат первый - Магомет! Ей! братья! наш закон есть дух. Небесна твердь сия прейдет, Истлеет небо, - будет ново; Его ж пребудет вечно слово; А сей крамольник злый, - возможно ль?
– Дерзает истребить его! Но знайте, сколь Алла всеведущ!
– Он видит все, - Он слышит все.
– Он столь всеведущ на престоле, Что если б черный муравей На самом марморе темнейшем Нам неприметно пресмыкался, То бы Алла его увидел И топот ног его услышал.
– Он слышит тихий сердца бой; Он слышит крови нашей ток; Извилины страстей предвидит И тайны обороты мыслей.
– Ах!
– не предвидит ли в вас мыслей, Лишь только б мнили вы скользнуть? Ах!
– не предвидит ли всех козней Сего злодея, изувера? Не слышит ли шагов коварных Сего злобожного араба! Не возгремит ли Он с небес?
– 1 Лютик, растение ядовитое для всех животных; но по чрезмерной холодности для козлов в горячках лекарственно и питательно.
Песнь седьмая 241 Сих много будет Тааджалов, Сих нечестивейших отростков.
– Не столько их Восток рождает, Сколь темный Запад производит; А Запад - ближе к Ингисшану; Или, сказать по-европейски, Плутон, царь запада туманный Иль низшей мрачной части мира, Воспитывает изуверов. Друзья!
– и самый Сын Марии, Великий сей законодатель, Великий Царь царей всех белых, Что обладают ныне вами, Соединясь с Сагеб-Земаном1, На пламенных явится тучах И Тааджала поразит.
– Столь он противен всем пророкам И всем творцам святых законов!» Сказал Шериф, - и вдруг повергся На трепетны свои колени.
– «Алла\ - так возопил от сердца, - Алла\ - я не умру, доколе Не поразишь Ты скимна громом; О Всемогущий мститель!
– грянь И громом порази злодея, Да верных наших музульман Не приведет в погибель л юту! Но Ты, - Ты лучше знаешь время, Когда исторгнуть дух его».
– Сказал сие - и вдруг упал. Работа чувств перестает; Магометане верят, что при кончине мира приидет пророк Сагеб- Земан и купно со Христом победит Тааджала, который у них то же, что Антихрист.