Рассвет (сборник)
Шрифт:
— Лучшее место!
— Не забывайте, товарищи, — это поле овощеводческой бригады, — послышался чей-то предостерегающий голос.
— Начхали мы на ту бригаду!
— Гляди, Матвей Лукич голову оторвет!
— Глупости, не оторвет! Разве не знаете, на партийном собрании решено закладывать сад… Даёшь Козью балку!
Эти возгласы вернули Галину к жизни.
— Товарищи, а Настя правильно говорит, — радостно воскликнула она, — для сада участок хороший, недавно перепаханный. Не беда, что не совсем надлежащая
— Правильно!
— В Козью балку!
— А как же без разрешения, товарищи? Правление за это знаете…
— Даже благодарить будет!
— А у кого разрешение брать? Начальство в области, трое из правления поехали с колхозниками в город в цирк, остальных не найдешь.
— Мы сами хозяева!
— Поехали!
Несколько человек стали на подножку машины указывать дорогу, остальные толпой пошли посреди улицы.
— Стойте! — крикнула Галина. — А лопаты, ломы, ведра! Тащите все, что есть!..
Толпа быстро поредела. Молодежь бросилась по домам.
На месте остался только Егор Лямкин. Он в обалдении смотрел на все это, не зная, что делать. Потом ударил руками по толстым бедрам и трусцой побежал разыскивать бригадира овощеводческой бригады.
Предусмотрительный Левка Тимошин захватил с собой двенадцатиметровую рулетку. Вместе с Галиной и Настей он начал размечать первый ряд поперек долины. За ними шла шумная толпа. Когда дошли до середины поля, стало очевидным, что линия получилась кривая.
— Погоди, — крикнул Николай Мовчан. — Разве ж это работа? Халтура! Я быстро. Ребята, за мной! — и неуклюже побежал к селу на длинных, словно ходули, ногах. За Николаем, еще не зная, что он придумал, побежали четверо ребят.
Через десять минут они притащили катушку с мерной проволокой, установили там, где белел первый колышек.
— Каждый узел через семьдесят сантиметров. Значит, надо копать ямки через четырнадцать узлов, — объяснял вспотевший Николай.
Так и решили.
Колхозных ребят не надо было учить, как разбивать поле, чтобы получились точные квадраты. Они это уже знали.
Отбили первую линию поперек, начали размечать вторую под прямым углом к первой. Она пошла под огородами колхозников.
Со всех концов села, словно на пожар, спешили люди с лопатами, кирками, ломами, ведрами. Одна группа бросилась к машинам, чтобы разгрузить саженцы.
Весть о том, что в Козиной балке закладывают сад, быстро облетела все село. В долину побежали дети, пошли пожилые колхозники. Во-первых, был выходной день, а главное — каждому хотелось посмотреть, что это за чудо — первый сад.
Такого в селе еще не было. Людей высыпало, как на большой праздник. Работали с наслаждением, с каким-то опьянением. Выхватывали друг у друга лопаты, каждый старался опередить соседа, быстрее выкопать ямку. Козья балка гудела. Смех, шум, споры, шутки. Над долиной витал дух здорового молодого задора. Никто никого не звал на воскресник, он возник сам по себе. Даже пожилые и старые колхозники, которые пришли просто посмотреть на то, что делает молодежь, постояв минуту-две, не выдерживали и восклицали: «А дай-ка я!» И, поплевав на привычные к труду ладони, ловко начинали орудовать лопатами.
Дед Яким на ходу спрыгнул с подводы. Его Краля сразу же остановилась, повесив голову.
— Вот это да! Вот это по-нашему! Дождался ты, Яким, праздника! — радовался старик, наблюдая, как работает молодежь, его лицо сияло счастьем. Выцветшие, светлые, словно ягоды винограда, зеленоватые глаза сверкали.
Дед подбежал к школьникам, копавшим ямку, выпросил у девушки лопату.
— Отдохни, детка, дай душу отвести!
С минуту упорно выбрасывал из ямы землю, но с каждым разом дыхание его становилось тяжелее. На сухой шее вздулись синие жилы. Наконец дед выпрямился и, не удержавшись на ногах, сел на землю и невесело засмеялся.
— Заездили бедного! Постарел, детки, Яким! Постарел… — грустно проговорил он. — Нет уже того, что было. Воды из колонки еще могу набрать, а на геройскую работу, — как видите… А раньше, бывало! Хотел вот поработать, как когда-то на Днепрогэсе, а в голове закружилось. Старый ты, Яким! И весь разговор!
— Пустое, дедушка, отдохните, мы за вас поработаем, — подбодрила его девушка.
— Ха! Конечно, вы поработаете, — словно давним друзьям, доверительно улыбнулся дед. — Я на своем веку тоже хорошо потрудился и от того счастлив. Умру вот, а Днепрогэс и, например. Магнитка будут стоять, словно памятники вот этим рукам!
Он поднял сухие узловатые руки.
— Нет ничего благороднее и почетнее труда. Все, что есть в мире лучшего, — плод человеческого труда. Вот так, детки!
— Да вы вставайте, дедушка, земля же холодная, простудитесь.
— Э-э, нет! Земля меня не обидит! Я ее уважал и уважаю, всю свою жизнь мирно жил с ней. Вот так вот!
…Пришли в Козью балку и люди, которые не одобряли действий молодежи. Они стояли в стороне, перебрасывались короткими фразами.
Егор Лямкин нашел своего бригадира дома в птичнике. В одной майке Трофименко пристраивал новый насест для кур.
— Павел Павлович? — глотая слова, выдавил из себя запыхавшийся Лямкин. — Беда!
— В чем дело? — встрепенулся Трофименко.
— Т-там! — подобно рыбе глотал воздух Лямкин, показывая куда-то рукой.
— Ну, что там? Да говори ты по-человечески? — бросил Трофименко топор и вылез из тесного курятника.
— Там… Козью балку у нас забирают!
— Как это забирают?
— Комсомольцы… Сад там сажают!
— Что?! Кто разрешил?
— Никто, сами!..
— Вот оно что! Я сейчас им покажу!!!