Рассвет (сборник)
Шрифт:
Трофименко сорвал с забора рубашку, начал быстро натягивать ее на вспотевшее тело.
— Беги, Егор, разыщи кого-нибудь из членов правления. Вишь, чего захотели! Нет уж, дудки! Матвей Лукич за это голову оторвет. Да беги же ты, черт, чего стоишь! — и сам быстро направился к околице.
Трофименко небезосновательно беспокоился. Два года подряд его бригада снимала в балке хорошие урожаи лука и чеснока. Получали премии-надбавки, а его портрет красовался на районной Доске почета. О нем писали в газете, как о лучшем овощеводе. И вот теперь, когда
Еще издалека, увидев в долине много людей, не выдержал и побежал.
Поперек балки стоял ряд саженцев. Дед Яким сидел на корточках и, прищурив один глаз, проверял линию.
— Левее, левее. Вот так, хорошо! — командовал он.
Несколько человек быстро присыпали саженец землей.
— Прекратить! Кто разрешил?! — наскочил Трофименко и, схватив деревце, выдернул его из земли.
— Да вы что? Что вы делаете? — бросилась к нему Настя. — Отдай! — она вырвала саженец.
— Я запрещаю здесь сажать!
— Можете запрещать, но руки прочь!
Возле них собралась группа молодежи.
— Убирайтесь отсюда! Это поле нашей бригады! — замахал руками Трофименко, но несколько ребят молча двинулись на него. Он отступил.
— Было ваше — стало наше!
— Помещик нашелся…
— Разошелся тут!..
…В большой комнате бухгалтерии, напевая, сидел Сергей.
Он то щелкал костяшками на счетах, то крутил ручку трескучего арифмометра, записывая что-то на бумажке.
В распахнутом окне появилась голова Егора Лямкина.
— Товарищ бухгалтер, здесь кого-нибудь из членов правления нет?
— С-сам видишь — я один. А что такое?
— Козью балку самовольно занимают!..
— Как это занимают, как самовольно, кто? — заморгал Сергей синими глазами.
— А эта, городская финтифлюшка! Сад там сажает!
Побледневший Сережа протяжно свистнул. Он знал, какую надежду возлагает Матвей Лукич на Козью балку.
— Сейчас, товарищ Лямкин, мы это дело утрясем!
Сергей выпрыгнул прямо в окно и помчался вдоль улицы. За ним, тяжело сопя, побежал Лямкин, но потом остановился и, махнув рукой, направился домой.
В долине Сергей увидел много людей.
К нему бросился Павел Трофименко.
— Партизанщина! Анархия! Меня не слушают, выгнали с поля. А это же участок моей бригады, я не разрешаю!
Сергей поискал глазами Галину. Увидел ее в дальнем конце поля, побежал, увязая в пашне. Его то и дело окликали ребята:
— Сергей, к нам!
— Опаздывает бухгалтерия! Посмотри, сколько без тебя сделали!
— Иди на помощь, Перепел!
Сергей подбежал к Галине.
— Ты с ума сошла! Матвей Лукич тебе такого всыплет!..
— Ну его нафиг! Зато посмотри, какой сад у нас будет! — улыбнулась раскрасневшаяся Галина.
— Но ведь нельзя же самовольно… Порядок должен быть.
Сергей обвел взглядом поле, запоздало подумал, что ему не следовало приходить сюда. Теперь придется отвечать перед Матвеем Лукичем. Действительно, за такое самоуправство может влететь. Надо бы остановить людей. Но как? Он начал присматриваться к молодежи: кто первый может послушаться его и оставить работу? Николай, Настя и даже всегда полусонная Люба Антарова — все работали с увлечением. Не было только Степана с Федькой — в город уехали.
«Знают, что им запретят, вот и спешат», — подумал Сергей.
Потом ему показалось, что молодые колхозники и городская молодежь чем-то похожи друг на друга. И вдруг он уловил то общее, что объединяло их. Это было особое душевное состояние, нетерпеливый азарт, какое-то веселое вдохновение. Нет, они не спешили, они просто работали во всю силу, гордые и счастливые от осознания того, что делают полезное красивое дело. Почти каждое лицо было озарено радостной улыбкой.
Сергей почувствовал, как быстро забилось сердце.
Он засмеялся неизвестно чему, вспомнил Матвея Лукича и вдруг громко воскликнул:
— Правильно, пусть!.. — и поспешил за Галей.
Она тащила конец мерного провода.
— Ребята, чей это участок? — нерешительно остановилась перед огородом, который ниже других опускался в балку.
— Это, наверное, Пелагеи Антиповны. Размечай. Не будем нарушать ряд, — посоветовал Николай.
А Пелагея Антиповна с это время наводила порядок у себя на чердаке. Она давно пришла к выводу, что в воскресенье ездить в город с товаром невыгодно. В выходной день на рынок съезжается много колхозников с продуктами, и поэтому цены бывают ниже. Иначе в будний день. Продавцов мало, и цену можно загнуть, какую хочешь. «Город хочет есть и в будни», — думала старуха.
Она сидела на чердаке, заваленном луком, и отбирала в мешок для продажи худшие головки. Отсюда и увидела на своем огороде каких-то людей. Высунулась в слуховое окошко.
— Эй, я вам! Чего на чужой огород залезли?! — завопила, потрясая сухими руками. Но ее не услышали.
— А чтоб вас черти поразрывали!
Подобрав край широкой юбки, она с проклятиями начала слезать по лестнице.
— Убирайтесь отсюда, чтобы я вашего духа не слышала! — коршуном налетела она на Сергея и Галину.
— Тише, тише, пожалуйста, — отгородился от нее ладонью Сергей Перепелка.
— Я вам покажу тише! Не посмотрю, что в бухгалтерии сидишь, за собственный огород всю морду исцарапаю! Ишь чего надумали, сироту обижать! Не позволю! Убирайтесь отсюда!
— Вы не кричите. Коли надо — огород вам дадут в другом месте. Не можем же мы нарушать план сада… — начала было Галина, но Пелагея Антиповна не дала ей договорить.
— И ты, вертихвостка, здесь! Ну, погоди, — она давно вынашивала в себе злобу на Галину за своего зятя Егора Лямкина. — Пустили тебя, кошку драную, сюда, а ты еще и когти выпустила! Нет, мы их тебе пообломаем. Убирайся вон, пока патлы не выдрала!