Рассвет (сборник)
Шрифт:
Засучив рукава, Пелагея Антиповна двинулась на Галину. Глаза ее горели ненавистью. Сергей испуганно отступил.
— Черт, а не женщина!
А она с искривленным от ярости лицом уже тянулась руками к Галине. Подбежал Николай Мовчан и схватил ее сзади за локти.
— Вы чего, тетя, раскричались? Здесь не базар. А ну, идите себе, не мешайте!
Он повернул ее лицом к дому.
— Ребята, копайте!
С лопатами в руках подбежали Настя и двое ребят.
— Я вам накопаю! — вырвалась Пелагея Антиповна из рук Николая и с визгом начала затаптывать
— А вот что!
Сделав страшные глаза, Николай размахнулся шестом, чтобы забросить его подальше. Пелагея Антиповна подумала, что он хочет ее ударить.
— Помогите-е! Убивают! — завопила она и, спотыкаясь, побежала домой. — Разбойники, грабят! Я буду жаловаться!
Штурм Козьей балки продолжался до вечера. Последнее деревце посадили, когда утомленное за день солнце опустилось на вершину стога, стоявшего далеко на горизонте. Это деревце прикапывали с десяток рук.
— Ура-а-а-а! — стоголосо прокатилось над долиной. Словно не веря глазам своим, радостно осматривали четкие ряды нового сада, смеялись, кричали, приветствовали друг друга, как приветствуют спортсменов, успешно прошедших трудную дистанцию и, наконец, достигших финиша.
Вместе со всеми кричал и Сергей. Он смахнул с сияющего лица грязные подтеки и вдруг, вспомнив Матвея Лукича, зябко съежился и растерянно заморгал.
— Ой, что будет!..
Глава тридцать шестая
В понедельник Матвей Лукич возвращался из города один. Стукалов остался в райцентре еще на какое-то совещание.
Барабанов был в хорошем настроении. Время, проведенное в городе, он использовал не без пользы. Сумел добиться нового кредита на строительство, познакомился с добрым десятком председателей колхозов, договорился о покупке поросят и десятка телят, продал по хорошей цене двадцать семь центнеров чеснока, который до сих пор оставался в колхозных закромах.
Мурлыча песню, Матвей Лукич думал о том, что пора сажать чеснок на зиму. Уже вторую неделю колхозницы разбирают головки на отдельные зубки. И сеянка уже перебрана. По сто сорок шесть центнеров чеснока с гектара дала Козья балка. Об этом писали все газеты области, хвалили на сельскохозяйственной выставке.
«Вот если бы и в следующем году такой урожай!» — мечтал Матвей Лукич.
Перед селом в долине он резко затормозил и выпрыгнул из машины. В Козьей балке, на этом золотом участке, был разбит сад.
— Что за чертовщина! — громко выругался Матвей Лукич, думая, что не туда заехал. Ведь только позавчера здесь было хорошо вспаханное поле, и вдруг — сад.
— Мираж, что ли? — с какой-то боязнью проговорил он и потер кулаками глаза, думая, что марево исчезнет. Но деревца стояли, едва вздрагивая от ветра голыми ветвями.
Четкие ряды тянулись далеко по балке. Матвей Лукич прикинул: посажено не менее пятнадцати гектаров. Сделать это — не шутка. Не один день надо работать бригаде из тридцати человек. Но ведь сутки назад здесь ничего не было! Откуда же взялся сад? И ни одной живой души вокруг. Председатель даже посмотрел вверх, не с неба ли упали деревца!..
И тут он увидел столбик с табличкой. «Комсомольский сад «Дружба», посаженный учениками школы № 2 и молодежью колхоза «Рассвет», — прочитал он.
— Ах, негодяи! Зарезали, подлецы! Подсекли под самый корень! Ну, подождите!.. Я вам покажу! — со злостью шипел Матвей Лукич.
«Это она, Проценко! Дождалась, когда я уеду… Воспользовалась!.. Хорошо, я тебе пропишу!» — свирепел он. — Какой участок, какой участок захапали!»
В первое мгновение захотелось вырвать, поломать, растоптать деревца, и он подбежал к ближайшей яблоньке, но рука опустилась. Уничтожить деревце он не мог.
— И как посадили, черти! По всем правилам!
Прищурив глаз, посмотрел вдоль рядка. Деревца стояли на одной прямой линии. Четко выдержаны рядки и по диагонали.
Матвей Лукич измерил шагами расстояние между деревцами, плюнул в сердцах и быстро пошел к машине.
Двойные чувства боролись в нем. Нравилось, что вот вдруг без малейших затрат, споров и шума появился в колхозе сад. И посажен он, ничего не скажешь, хорошо, со знанием дела. Откровенно говоря, и место для него здесь хорошее.
«Так это, значит, позавчера нам везли саженцы», — догадался председатель, где-то в глубине души довольный тем, что они достались не колхозу имени Калинина, как говорил Стукалов.
Но одновременно Матвей Лукич чувствовал себя обворованным. Сколько надежд было связано с Козьей балкой, какие доходы обещала она на следующий год! И теперь все это вылетело в трубу. И вообще: какое они имели право делать это без его разрешения? Он же здесь хозяин! Уязвленное самолюбие распирало грудь.
…В конторе колхоза первым его встретил его Павел Трофименко и начал жаловаться:
— Меня выгнали с поля и даже слушать не захотели!
— Кто всем заправлял? — перебил его Матвей Лукич.
— Проценко! Галина Проценко, что из города приехала…
— Да знаю…
— Да еще Николай Мовчан, Сергей Перепелка…
— Что-о? Сергей?
— Да, да. Он, именно он…
— Давай их всех ко мне! Всех до одного?
Через десять минут разыскали Сергея и Галину. Николай был в поле.
Бледная взволнованная Галина решительным шагом шла по улице, готовая к битве за сад. Перед конторой ее догнал не менее бледный Сергей.
— Ты только н-не волнуйся. М-мы будем сражаться! Н-на-ша правда!.. — успокаивал он девушку.
У открытого окна кабинета, где разорялся Матвей Лукич, топталась Пелагея Антиповна. Она, как губка воду, впитывала в себя слова председателя и удовлетворенно кивала головой. Но вот с ее лица сошла улыбка, глаза загорелись зловещим торжеством. Она увидела Галину и Сергея.
— Идите, идите, голубки! — дрожащим голосом проговорила она и, предвкушая скорую расправу со своими врагами, захлебнулась смехом.