Разбойник и Мишка
Шрифт:
собаку.
За ней оставался кровавый след.
Втащив Альфу в окоп, Коробков сбросил с собаки вьюк и начал торопливо
перевязывать раны. Раны были на всех ногах, а на правой задней перебита
кость. Два солдата помогали Коробкову перевязывать раны, а другие
протягивали ему свои перевязочные пакеты:
— На, на, Коробков, перевязывай скорее, а то кровью изойдёт. Вот
молодчина: раненная, а письма принесла.
После перевязки ран Коробков
радостным оживлением благодарили:
— Спасибо, Коробков, спасибо.
А потом все предлагали Альфе галеты, сало и сахар, но она
отворачивалась от соблазна и посматривала на Коробкова так, словно хотела
спросить: «Можно ли взять?»
— Ишь какой привередливый твой почтальон, — сказал один солдат, — от
такого угощения отказывается...
— Не привередливая, а дисциплинированная, — пояснил Коробков, — она
из чужих рук не должна брать пищу.
Ночью на резиновом поплавке переправили Альфу через реку и привезли к
нам в лазарет. Мы удалили из тела собаки осколки, а на перебитую ногу
наложили гипсовую повязку.
Через месяц Альфу вернули в строй. На задней ноге у неё осталась
костная мозоль, но Альфа не хромала и бегала хорошо.
После этого и прозвали ее «аккуратный почтальон».
ГИБЕЛЬ АЛЬФЫ
Как-то мы с Мишей Владимировым возвращались из передовых частей к
себе, во второй эшелон дивизии. Я ехал на своём верном Соколе, а
фельдшер — на Гнедке, быстроходном маленьком иноходце.
Едем мы с Мишей лёгкой рысцой и вдруг замечаем: в полукилометре от
нас по склону высотки бежит волк. «Наверно, спугнули его снарядом из
логова — вот он и удирает теперь подальше от огня, в тыл...» — подумал я.
Но бежит зверь как-то странно — медленно и зигзагами, иногда покачивается
и приседает. Хвост поленом волочит, и голова опущена до земли.
— Владимиров, за мной! — крикнул я, и мы полной рысью помчались
наперерез волку.
На ходу я выхватил пистолет из кобуры. Подскакиваем ближе, осаживаем
коней. Овчарка!
Спрятал я в кобуру пистолет и крикнул громко, властно: «Стой!» Собака
вздрогнула и остановилась. Повернула голову и покосилась на нас правым
открытым глазом. Вся морда у неё была в крови, левый глаз затёк кровью, а
полуоторванное левое ухо свисало вниз. На шее — кожаный ошейник.
Я спрыгнул с коня и подошёл к раненой собаке. Она дрожала.
— Миша, кажется, это Альфа...
Поглаживая собаку по спине, я приговаривал тихо и ласково: «Альфа,
спокойно... Ложись».
таращили на собаку глаза и тревожно фыркали. Все животные пугаются и
волнуются, когда чуют кровь.
Успокоив собаку, я приказал:
— Владимиров, сумку!
Через плечо у фельдшера висела большая кожаная сумка, в которой
находилось всё необходимое для оказания первой помощи раненым животным:
бинты, вата, хирургические инструменты и некоторые лекарства.
Да, то была Альфа — «аккуратный почтальон». Мы узнали её по костной
мозоли на правой задней ноге.
Мы расстелили на земле попону и положили на неё своего пациента. Ноги
связали бинтом, а на челюсти наложили петлю. Это страховка, чтобы во время
операции собака не могла укусить. Владимиров придерживал Альфу. Осторожно
тампонами я снял с морды свернувшуюся кровь. Мы опасались, что у неё
повреждены череп и левый глаз, но наши опасения не оправдались. Видно,
небольшой острый осколок, словно лезвие безопасной бритвы, чиркнул по
голове и разрезал кожу лба наискосок от правого уха к левому глазу. Здесь
он рассек надбровную дугу, но не затронул глаза. А другой осколок оторвал
наполовину левое ухо.
Рану мы зашили шёлковой ниткой. И ухо пришили. После этого
забинтовали голову, оставив два окошечка для глаз.
Во время операции собака иногда вздрагивала и повизгивала. Когда же
мы её развязали, она встала, потянулась, будто расправляла уставшее тело,
и замотала головой.
Собака наклонила голову и попыталась лапами сорвать повязку.
— Альфа, нельзя! Фу! — крикнули мы разом с Мишей, и собака
послушалась.
— Надо теперь проследить за ней, — сказал я Владимирову, — а то она
испортит нам всё послеоперационное лечение.
Владимиров сел в седло, а я на руках подал ему Альфу. Гнедок
покосился на неё и фыркнул. Миша положил собаку поперёк седла впереди себя
и обхватил её руками. Альфа прильнула к нему и как будто задремала.
Чтобы не тревожить пациента, мы ехали шагом и через час добрались до
своей землянки. Нас встретил ветсанитар Квитко.
— О-о, да вы с прибылью... — сказал он, принимая от Владимирова
раненую собаку.
Квитко предложил нам пообедать. В солдатском котелке он приготовил
мясной кулеш.
— Но он уж, наверно, остыл. Я его сейчас подогрею.
— Не надо подогревать, — остановил я санитара, — нам как раз и нужен
чуть тёплый. А ну-ка, дайте консервную банку.