Разочарованный странник
Шрифт:
Потрудившись в Оптиной пустыни десять дней, мы решили, что этого вполне достаточно и пора продолжить путешествие. Наш дальнейший путь лежал в Киев.
Киев-Жировичи.
На железнодорожном вокзале Калуги мы узнали, что до Киева скоро будет какой-то проходящий поезд, и мы попросили в кассе дать нам
За окном вагона менялись пейзажи, приближаясь к южному региону страны, деревья начинали вытягиваться, зажелтели поля подсолнечника и зарослей кукурузы. Вечером поезд сделал большую остановку в Орле. На улице вдоль состава местные тётки продавали горячую варёную картошку с душистым укропом, а к ней – малосольные огурцы. Лучший ужин и не придумаешь! Наевшись рассыпчатой картошки с хрустящими огурцами и напившись чаю с пряниками, мы завалились спать, и проводница разбудила нас утром уже в Киеве.
По приезду в Киев мы пошли искать гостиницу на пару дней. И как-то в процессе поисков неожиданно наткнулись на агентство, которое занималось расселением гостей Украинской столицы. Вот туда-то мы и обратились. Девушка попросила дать ей наши паспорта и в процессе оформления она подозвала другого сотрудника. Они вместе что-то стали обсуждать, показывать в записях журнала, и вдруг объявляют нам о том, что мы оказались сто тысячными посетителями и теперь нам положен приз. В качестве приза нам предложили бесплатную обзорную экскурсию на автобусе по Киеву. Но, честно говоря, нам нужно было побыстрее куда-нибудь заселиться, да и пойти в Киево-Печерскую Лавру. Поэтому мы любезно отказались от экскурсии и попросили в качестве приза поселить нас в более или менее приличное место. Наше предложение было принято и нас поселили в небольшую, но уютную гостиницу. На самом деле это была вовсе не гостиница, а общежитие. В принципе, мы могли бы взять номер в любой гостинице Киева, денег у нас было достаточно, только нигде не было мест. А у этого агентства видимо налажены какие-то свои связи и договорённости с общежитиями, которые в летний период пустовали, поэтому места у них всегда были.
Добравшись до места нашего временного проживания, мы оставили вещи в комнате, в которой кроме нас никого больше не было, и отправились по городу в поисках столовой или кафе, чтобы немного перекусить. Но долго искать не пришлось. На Крещатике нас привлекла вывеска с бубликами и варениками, и мы зашли поинтересоваться, что там нам могут предложить. Оказалось очень даже! Там были горячие бублики, которые выпекали тут же, и вареники на любой вкус. Димка никак не мог привыкнуть к вывескам и надписям на украинском языке и всю дорогу его разбирал смех. «Морозиво», «Чоловiче взуття», «Жiночи одяг» или троллейбусный «квиток» для него были совершенно непонятными словами. Меня же всё это нисколько не удивляло, потому что я с самого детства и до окончания школы прожил в Минске, и даже в 10-ом классе сдавал экзамены по «беларускай мове и лiтаратуре». И для меня «украiньска мова» была совершенно привычной и понятной. Но горячие бублики с молоком в этой вареничной не нуждались ни в каком переводчике – здесь все становились братьями. Откусив тёплый бублик и хлебнув молока, сразу забывал о том, кто ты и где ты. А вкус «вареникiв з вишнею i сметаною», которые подавались тут же, сразу оставался в памяти на всю жизнь и вызывал желание поселиться где-нибудь рядом в соседнем доме. Это было настолько вкусно, что за два дня нашего пребывания в Киеве мы с Димой стали постоянными посетителями этого заведения.
После незабываемого завтрака мы направили свои стопы в Киево-Печерскую Лавру, чтобы поклониться преподобным Антонию и Феодосию. К тому же мы приехали в Киев как раз в то самое время, когда Церкви только что были возвращены Дальние пещеры и здесь начала возрождаться монашеская жизнь.
День был по-южному тёплый и солнечный, купола церквей горели золотом и с самого входа в Киево-Печерскую Лавру мы были поражены её величием и долго рассматривали фрески на стенах при входе. Нас привлекало всё на территории Лавры, мы интересовались каждым фрагментом здания или росписи. Я, не переставая щёлкал фотоаппаратом, желая зафиксировать всё это великолепие. Более всего меня поразила настенная живопись Трапезной палаты с церковью преподобных Антония и Феодосия. Автором этой живописи был И. С. Ижакевич. Мне так всё понравилась в этом храме, так было по душе, что с тех пор этот стиль настенной росписи стал для меня образцом современной храмовой живописи.
И вот странное дело. Внутреннее убранство Трапезной палаты было разработано знаменитым архитектором Алексеем Викторовичем Щусевым, и он же потом стал автором мавзолея Ленина, лауреатом четырёх Сталинских премий и двух орденов Трудового Красного Знамени; художник Ижакевич, автор росписи этого храма, после революции стал членом Ассоциации художников Красной Украины и так же награждён орденом Трудового Красного Знамени. В то время как большевики уничтожали и ссылали «церковников» в лагеря, они благополучно трудились и получали правительственные награды. Такая метаморфоза мне была непонятна. Видимо не всё до конца известно нам о том периоде времени…
По длинной деревянной галерее мы прошли к Дальним пещерам. Выйдя на площадь возле церкви Рождества Богородицы, мы увидели, что под открытой галереей храма готовится вечернее богослужение. Внутри галереи развешивали иконы, украшали их расшитыми рушниками, и в торце галереи уже был устроен переносной Престол. В одной из арок послушник заканчивал крепить небольшой колокол. Мы с Димой как раз стояли возле него, когда он, спускаясь со стула, ненароком зацепил верёвку языка колокола и тот издал зычный звук. Послушник вначале испугался от неожиданности, а потом сам себе удивляясь растерянно произнёс, глядя на нас:
– Во, то ж первый колокольный звон Лавры.
Посещение пещер уже закрывалось, но мы всё равно спустились в них. Пройдя несколько метров навстречу нам по подземной галерее шёл инок с фонарём, объявляя о закрытии пещер и выпроваживая посетителей. Когда он подошёл к нам я обратился с просьбой:
– Благословите мы быстро пройдём и сейчас вернёмся.
– А, ну если «благословите», то тогда можно, – ответил он, улыбаясь и пошёл дальше.
Наверное, тот инок сейчас уже архимандрит или даже архиерей. А может быть женился и теперь уже воспитывает внуков. Пути Господни неисповедимы.
На следующий день, 14-го августа, был праздник Происхождения честных древ Животворящего Креста Господня или, как его называют в народе – Медовый Спас. Мы приготовились ко Причастию и пришли рано утром в Лавру на литургию, которая служилась в пещерном храме преподобного Феодосия. Народу было много. Люди стояли по коридорам пещер, пели и молились. В прилегающем коридоре пещер шла исповедь на накрытом покрывалом надгробии, на котором лежал крест и Евангелие. Кто-то сказал нам, что на этом месте захоронен преподобный Феодосий. Мы, конечно, захотели поисповедаться именно на этом месте. Исповедь принимал молодой иеромонах, как потом выяснилось, имя у него было тоже Феодосий. Получилось так, что мы исповедались у Феодосия на гробе Феодосия.
По окончании богослужения мы подошли к отцу Феодосию за благословением в дорогу, так как утром следующего дня мы собирались поехать в Жировичи, в Свято-Успенский монастырь, чтобы помолиться чудотворной Жировичской иконе Божией Матери, почитаемой чудотворной православными и католиками. Да и к слову сказать, действующих монастырей на то время в нашей стране больше и не было. Отец Феодосий благословил нас в дорогу и подвёл к тут же стоящему у стены шкафу с мироточивыми главами. Это были черепа святых угодников Божиих, помещенные в специальные сосуды и на половину находящиеся в прозрачной жидкости. Эта жидкость и была тем самым миром, которое чудесным образом исходило от этих глав. Подойдя к шкафу, отец Феодосий открыл его дверцы, и мы увидели, что макушки черепов влажные и покрыты как бы росой или потом.