Разорвать порочный круг

АNЕlover

— Я не знаю.

Болтон застыл на месте, пристально смотря на нее ярко-голубыми глазами, в которых явно угадывался гнев; у него будто клокотало все внутри от злости. А затем сказал, обращаясь к Сансе спокойным, внушающим страх голосом:

— Тогда я дам тебе еще одну подсказку.

В два шага Рамси преодолел отделявшее его от перепуганного пленника пространство и, встав сбоку от креста, чтобы Волчица могла видеть, что он делает, громко сказал:

— Вот это, — он, не сводя с нее глаз, с остервенением на лице с размаху всадил клинок в центр ладони завопившего копейщика и договорил, — его боль.

Сразу же после этих слов Рамси, не забыв быстро сменить нож, переметнулся к впавшей в панику Сансе и, прижимая ее руку к поверхности стойки

креста, продолжил:

— А это, — он всадил клинок в плоть между указательным и средним пальцем и, начав резать ладонь по направленной к большому пальцу дуге, громко сказал закричавшей от боли Волчице, — твоя боль! Чувствуешь разницу? — и вынул нож из ее ладони.

Санса всхлипывала от боли и одновременно с тем пыталась перебороть новые выступающие на глазах слезы. Ее руку пронзало острой болью, что никак не хотела спадать, а в голове царил полнейший сумбур. Девушка изо всех сил старалась отвлечься от болезненных ощущений и сосредоточиться на своих мыслях, осознавая, что надо было срочно придумать ответ на вопрос мужа, иначе от ее руки могло мало что остаться. И, чтобы скорее успокоиться, Хранительница Севера совершила несколько глубоких вдохов, а затем, почувствовав, что в голове немного прояснилось, начала раздумывать над очередным ответом, восстанавливая в голове тот день, а именно тот миг, когда решила броситься на помощь юноше. Она пыталась вспомнить, что чувствовала в тот момент, что руководило ею, и пробовала увязать всплывающие эмоции с подсказкой Болтона.

Кажется, она нашла это.

— Я хотела спасти его, потому что… потому что представила, какая это мучительная смерть, когда с тебя заживо сдирают кожу, — полушепотом произнесла Санса и, не глядя на Рамси, добавила: — Это жутко.

Бастард внимательно ее выслушал, а затем, ничего не говоря, просто развернулся на месте и, сделав шаг к столу, с размаху запустил в него нож, что с глухим стуком вонзился в деревянную поверхность и застрял в ней в вертикальном положении. Он медленно, вразвалочку, вернулся к кресту жены и, подойдя к ней вплотную и заглянув в ее блестящие от слез глаза, тихо сказал:

— Слишком долго, — Болтон разорвал зрительный контакт и, кинув быстрый взор на порезанную руку, снисходительно беззлобно добавил: — Ну, да ладно.

Он изучающе посмотрел на Сансу, уперся руками в стойки креста по обе стороны от ее головы и, наклонившись к ней, продолжил:

— А теперь давай повторим мой вопрос и твой ответ. Почему ты попыталась его спасти?

Санса облизнула губы, задумываясь над тем, что ей требовалось сделать, и развернуто ответила:

— Потому что я испугалась той боли, которую пришлось бы испытать этому мужчине. Но… но это должно было стать его болью, а не моей, и я не должна была ее бояться, — проговорила она, переходя в конце на шепот и опуская голову на себе на грудь.

Выждавший пару мгновений Рамси чуть кивнул головой и, произнося с одобрением в голосе “Хорошо”, направился к столу. Он прислонился к нему, присаживаясь на самый край, а потом, заинтересованно всматриваясь в дочь Старка, возбужденно заговорил:

— Теперь мне понятно, почему ты вмешалась. Однако теперь мне придется позаботиться о том, чтобы твоя слабость больше не создавала проблем ни мне, ни тебе. Я припоминаю, что ты постоянно отворачивалась, когда я начинал резать этого бунтаря…

Санса молчала и лишь отводила взгляд в сторону, нутром чуя, что Болтон собирался теперь заставить ее смотреть на смерть юноши, и в ужасе думала о том, что ей не скрыться от этого зрелища. Рамси заставит ее наблюдать за муками пленника, как заставил Теона смотреть за тем, как лишал ее девственности. Заставит мучиться их обоих.

В это время Болтон, понимая, что ответа от Сансы не дождется, вновь заговорил:

— Тогда продолжим, — он подошел к ней и, приблизившись своим лицом к ее вплотную, полушепотом произнес. — Смотри, — и, не сводя с нее холодного пристального взгляда, попятился назад и затем, развернувшись ко второму кресту, подхватил со стола нож копейщика, как прозвала его про себя Санса, и направился к последнему.

Молодой воин задергался на кресте от ужаса и стал молить о пощаде. Было видно, как он мгновенно побелел от сковавшего его страха и впал в панику. Рамси же, привыкший к подобному роду реакции, бойко прижал руку пленника к стойке креста и стал сдирать с мизинца кожу, подцепливая ее ножом на уже сделанном надрезе. Копейщик издал душераздирающий крик и забился на кресте, пытаясь вырваться из рук мучителя.

Не успел Рамси содрать кожу с одного пальца, как белая лицом словно снег Санса не выдержала этого зрелища и отвернула голову в сторону, борясь с подступившей тошнотой. Заметивший потерю зрителя бастард отвлекся от своего занятия и обратился к жене:

— Я сказал смотреть, — Волчица медленно перевела взгляд на мужа, что продолжил говорить, в открытую угрожая ей. — Отвернешься или отведешь взгляд еще раз — я сдеру кожу уже с твоего пальца.

Осознавая, что угроза была вполне реальна, она стала со слезами на глазах смотреть за мучениями безостановочно орущего копейщика. Его крики заставляли Сансу содрогаться всем телом, обливаясь холодным потом, словно это именно с нее сейчас сдирали кожу. Она пробовала уйти от действительности, спрятаться в своих мыслях, представить перед глазами вид из окна ее покоев или лица родителей. И только у нее стало это получаться, как Болтон, то и дело поглядывавший в ее сторону, заметил ее отсутствующий взор и, сжав губы и явно злясь, рассерженно сказал, возвращая Волчицу к яви:

— Если ты собираешься думать о Вестеросе, то у тебя ничего не выйдет, — Рамси на миг задумался и продолжил. — Смотри и говори, что я делаю и до куда сдираю кожу, — и, делая упор на последней фразе, добавил: — И лучше тебе не ошибаться.

Санса сломлено посмотрела на мужа и, не встретив с его стороны ни капли сожаления, на мгновение прикрыла глаза, а затем кивнула головой и стала наблюдать за его действиями, стараясь не пропустить ни одного сделанного им надреза или содранного лоскута кожи. Однако, как бы сильно она не старалась, в определенный миг все же не выдержала вида обнажающегося мяса руки и, издав громкий всхлип, опустила голову вниз, одновременно с этим произнося навзрыд:

— Я не могу, прости, я не могу. Я пытаюсь, но у меня не получается…

Оставивший в покое пленника Болтон подскочил к Волчице и, прижав нож к окровавленной ладони, уставился в ее лицо пристальным не читаемым взглядом. Он постоял так некое время, наблюдая за плачущей девушкой, а затем, чуть смягчившись в лице, произнес:

— Даю тебе шанс. Ответь на мой вопрос и я подумаю над тем, чтобы не резать твою руку, договорились?

Всхлипывающая и смаргивающая с глаз слёзы Старк устало кивнула головой мужу, и он вновь заговорил:

— Что пугает тебя больше всего? — и, видя, что Санса хочет заговорить, быстро поднес указательный палец к своим губам, показывая молчать, и продолжил. — Сейчас я сдеру кожу с его запястья, а ты будешь смотреть и потом дашь мне ответ. Хорошо?

И, не дождавшись согласия жены, в котором он и не нуждался, Рамси с искренним весельем на лице вернулся к пленнику и с воодушевлением принялся за дело. Небольшой отсек трюма наполнился криками боли, а перед глазами Хранительницы Севера стояла тошнотворная картина сдираемой с тела кожи, из-под которой выступала ярко-алая кровь и начинали просматриваться связки и мышечный каркас. На этот раз Волчица, сглатывающая подступающую к горлу дурноту, держалась с исключительной стойкостью, полностью сосредоточившись на своих ощущениях. Сперва она не могла понять, как тут можно было выделить только что-то одно, вселяющее ужас, когда все действо было ужасно омерзительным. Трудно было даже предположить, почему дом Болтонов был столь жесток и безнравственным, это ведь не бастард придумал первым освежевывать заживо людей, и вызывало недоумение, кто же придумал сделать гербом рода ободранного человека и почему никто до сих пор не сменил символику.