Разящий клинок
Шрифт:
— Черт подери, — выругался стражник. — Пароль на сегодня, гвардеец. Нас только что отправили дежурить, проклятье. Пароль: Цезарь — что-то там. Цезарь — император.
Он замолчал.
Деркенсан чуть расслабился.
— Верно.
Тот, что повыше, опустил копье.
— У меня сегодня свадьба, — пояснил он. — А нас полчаса назад вызвали во дворец.
Его напарник наконец перевел дух.
— Клянусь Христом Спасителем, теперь я никогда не буду пропускать мимо ушей пароли. — Он оглянулся. — Где этот чертов внутренний караул?
Деркенсан шагнул вперед.
— У меня нет времени. Даю слово, это дело
Двое мужчин снова переглянулись, и жених кивнул.
— Он знает пароль, — сказал он и с поклоном обратился к Харальду: — Я проведу тебя, гвардеец.
Харальд не стал терять время на споры. Почти бегом он миновал ворота и просторный внутренний двор, вымощенный каменной плиткой и с длинными колоннадами по периметру. Императорский двор был буквально утыкан статуями людей, отдавших жизни во имя империи. Деркенсан представил среди них сэра Рауля — высеченная из мрамора жесткая складка у губ, а над ней опухший нос пьяницы.
Хорошая смерть. Если не сказать, великолепная.
Они пробежали по северной колоннаде и попали во дворец через служебные ворота, использовавшиеся крайне редко. Они были закрыты, но не заперты, и охраны возле них не наблюдалось.
Жених покачал головой.
— Мы здесь поставили стражника, когда камергер позвал нас, — заметил он.
Из ворот они попали в помещения над главной конюшней, в обход переднего двора, где заключалось большинство сделок, обеспечивавших жизнедеятельность дворца, — на поставки продовольствия, предметов обихода и так далее. Нордиканец мог пройти здесь даже вслепую. В буквальном смысле этого слова. Обязательная часть подготовки гвардейцев императора состояла в умении перемещаться по дворцу с завязанными глазами.
Пересекая огромную кладовую, занимавшую весь верхний этаж конюшни и заставленную сотнями мешков с зерном, луком, чесноком, пряностями, а также бочками с оливковым маслом, Деркенсан пытался понять, куда идти. Рабочий кабинет управляющего располагался в другом здании. Люди в шутку называли управляющего Лордом Переднего Двора, однако он не всегда был другом гвардейцев.
Гигант вздохнул и свернул на лестницу, ведущую вниз.
— Я порчу свою одежду, — посетовал жених.
— Ты мне не нужен.
— Всегда пожалуйста, уверен, ты и сам справишься, — пропыхтел молодой человек.
Харальд перепрыгнул последние четыре ступеньки и приземлился на гладкие плиты пола конюшни, повернул направо и пробежал мимо шестнадцати стойл, занавешенных багряной тканью, — в них содержались личные лошади императора, среди которых было два лучших в мире боевых скакуна. Снова направо, на этот раз мимо Буцефала, любимца императора. Старый конь вскинул голову, когда Деркенсан пронесся мимо и выскочил на улицу. Дверь в кабинет управляющего стояла нараспашку, в передней никого, хотя там должны были работать вечно занятые три писаря.
Благодаря легкому ветерку, постоянно разгуливавшему по дворцу, нордиканец издалека смог безошибочно распознать шум сражения.
Взгляды Деркенсана и схолария встретились, и гвардеец вскользь подумал, а не зарубить ли ему кавалериста. Просто чтобы не рисковать. Он даже не сомневался в том, что сумеет справиться с ним.
Но жених не отвел глаз — в них читались решительность и искренность.
— Мне ничего не известно, — сказал он. — Но я за императора и понимаю: что-то здесь не так. Что бы ты ни задумал, я тебя прикрою. — Он расправил плечи. — Конечно, если ты не мятежник. Если да, то давай покончим с этим.
Нордиканец ухмыльнулся.
— За мной, — скомандовал он.
Через две минуты, длившихся целую вечность, они отыскали место сражения.
Но к тому времени почти все были мертвы.
Багрянородная [11] Ирина скорчилась в углу комнаты, ее длинные одеяния пропитались кровью. В какой-то момент ее ранили, и две женщины из ее приближенных стояли над ней с острыми ножницами в руках, закрывая своими телами от дюжины убийц.
Управляющий погиб. Камергер тоже. И внутренний караул схолариев.
11
Багрянородный(-ая) или Порфирородный(-ая), Порфирогенет(-генита) — эпитет, употреблявшийся в отношении детей византийского императора обоего пола, рожденных во время его правления (в отличие от родившихся до вступления отца на престол) и обладавших правом на престол даже вопреки первородству.
Последние защитники принцессы, помимо двух женщин, являли собой весьма странную пару — монах и епископ. Оба вооружены посохами: один — простым, а второй — епископским. Харальд сразу же оценил их, как и нападавших, которые походили на обычных дворцовых слуг с оружием.
Только вот шрамов у них было намного больше, чем у настоящей прислуги, при отборе которой не последнюю роль играла приятная наружность.
— За императора! — взревел он на архаике и принялся убивать.
Размахнувшись топором, он зарубил опешившего убийцу, отделив примерно треть его головы, и, бережно сохраняя силы, повернул лезвие прямо в воздухе, чтобы с разворота пробить плечо второму противнику. Тот заорал, а его правая рука полетела на пол.
Морейский епископ направил верхушку посоха на одного из нападавших и прокричал:
— Во имя Бога-Отца!
Из навершия вырвалась белая молния. Монах обрушил свой посох на вытянутые руки человека с мечом, разом переломав их.
В дальнем дверном проеме высокий человек в кольчуге воздел длинный меч.
— Убейте их, братья! — приказал он. — Убейте принцессу, и победа за нами!
Пока он говорил, сидевший в засаде арбалетчик всадил болт в пах епископа, тот с криком упал. Монах отступил на шаг, вращая посох двумя руками. Мечник попытался проскользнуть мимо него, но седовласая женщина в шелках вогнала длинные ножницы прямо в его незащищенную спину.
Деркенсан рубанул дважды, вперед и назад, и мужчины попятились от него.
— Теперь гвардейца, — дал новые указания человек в кольчуге с другой стороны комнаты. Он снова поднял меч. — И женщин. Убейте их всех.
Жених метнул копье. И сделал он это как-то странно, в прыжке, не так, как учат в городской страже или в армии. Само копье было коротким с широкой головкой, больше похожее на кабанье, и оно прошло сквозь кольчугу предводителя убийц, словно нож сквозь теплое масло, сбив того с ног. От мужчины полыхнуло герметической энергией, и он встал на одно колено, а копье неожиданно вывалилось из его тела.