Редактор Линге
Шрифт:
Онъ запнулся.
— Въ театръ? Нтъ, я не могу.
— Ну, пожалуйста, мн такъ хочется.
— Вдь она же можетъ итти одна.
Она подумала и сказала задумчиво «да». — Но почему онъ одинъ единственный разъ не можетъ пойти съ ней? Она такъ рдко проситъ его о чемъ-нибудь.
— Нтъ, сегодня вечеромъ у него собраніе.
— Ну, хоть нсколько актовъ! Вдь можетъ же онъ, по крайней мр, проводить ее?
Онъ покачалъ головой и сказалъ немного нетерпливо, что долженъ отказываться отъ удовольствій, когда есть боле важныя дла. Времена теперь не такія,
Она остановилась.
— Ну хорошо, тогда придется мн итти одной, — сказала она.
— Да. Послушай, можетъ быть ты захватила бы съ собою кого-нибудь изъ дтей? Ахъ нтъ, правда, сегодня вечеръ — не для дтей. Да, да. Я забылъ свои манжеты въ парикмахерской, доженъ за ними итти.
Они разстались.
Вотъ повезло ему, что онъ встртилъ свою жену раньше, чмъ итти въ театръ! Правда, она часто встрчала его въ театр или въ концерт, даже когда онъ бывалъ съ какой-нибудь дамой, и никогда не говорила ему ни слова; но, во всякомъ случа, она была сдерживающимъ началомъ, узами для него.
Когда Линге вошелъ къ фру Дагни Ханзенъ, она радостно вскрикнула. Это очень мило съ его стороны, что онъ находитъ время для нея, да и еще въ такія тяжелыя времена.
Въ комнат сидла еще какая-то дама, фрёкэнъ Гуде, съ блыми, какъ снгъ, волосами. Линге любезно поздоровался съ ней, онъ встрчалъ ее здсь уже не разъ; она жила съ фру Дагни на правахъ подруги и сестры. Фрёкэнъ Гуде сейчасъ же вышла. Она всегда исчезала, когда приходили гости.
Лампы горли; въ углу, гд стояли диваны, горлъ красный фонарь, а у противоположной стны стояла на стол лампа; блый свтъ лился сквозь свтлый шелковый абажуръ. Въ камин весело горлъ огонь.
Фру Дагни сла на диванъ подъ красный фонарь, а Линге на стулъ напротивъ нея. Заговорили о послдней городской новости, — о нападеніи въ Зандвикен, о которомъ въ «Новостяхъ» была сегодня утромъ большая статья. И какъ эти люди могутъ быть такими злыми другъ къ другу! Фру Дагни вся содрогалась при мысли объ этомъ. Вдь она занимала весь этажъ одна-одинешенька съ фрёкэнъ Гуде и горничной; какъ легко можетъ случиться и съ ней несчастье! Линге засмялся и сказалъ:
— Одна-одинешенька, а въ общемъ выходитъ трое взрослыхъ.
Впрочемъ, она права, если и случиться несчастіе, то… Но вдь не было такого человка, у котораго хватило бы сердца причинить ей какое-нибудь зло, если онъ хоть разъ видлъ ее. Нтъ, этому онъ не повритъ. А вотъ, если бъ она была на его мст! Анонимныя письма, угрозы, вызовы чуть не каждый день.
Фру Дагни опять вздрогнула.
— Да? Что же онъ длаетъ съ этими письмами?
Линге пожалъ презрительно плечами и отвтилъ равнодушно.
— Я ихъ едва читаю!
— Нтъ! Сколько въ васъ смлости!
А онъ отвтилъ шуткой, стихомъ изъ псалма.
— Направи пути моя, Господи.
Вдругъ фру Дагни вспоминаетъ, что они хотли вдь итти въ театръ. Она вскакиваетъ. Нтъ, она чуть не забыла объ этомъ.
Линге смотритъ на часы. Онъ медлитъ отвтомъ. Теперь ужъ довольно поздно; во всякомъ случа, первый актъ они уже пропустили; пока они придутъ, будетъ уже столько-то времени. А по правд сказать, времени у него сегодня мало… И онъ началъ разсказывать фру Дагни то же самое, что своей жен: ему нужно быть непремнно на одномъ собраніи сегодня, онъ никакъ не можетъ пропустить его. Но фру Дагни не должна сердиться, — онъ съ большой радостью пойдетъ съ ней въ другой разъ; она должна понять его, — можетъ быть завтра же вечеромъ. Она должна простить его; ему такъ долго, къ сожалнію, пришлось оставаться въ бюро, дла у него по уши.
Фру Дагни опять сла. Пришлось покориться. Что же длать, если его задерживаютъ. Ну, тогда въ другой разъ! Пожалуйста, безъ церемоній.
Тмъ не мене, ночное совщаніе очень заинтересовало ее, ей очень хотлось что-нибудь педробне узнать объ этомъ. Неужели онъ прямо отъ нея пойдетъ на это ночное совщаніе? Какъ великъ и непроницаемъ этотъ человкъ! Чмъ только онъ не занимается! Она сказала:
— Значитъ, вы пришли, чтобы мн сказать, что не можете сегодня вечеромъ итти въ театръ?
— Нтъ, — отвчалъ онъ, — не только для этого. Я пришелъ прежде всего потому, что вы были такъ любезны, разршили мн это, а потомъ, чтобы выслушать то, о чемъ вы хотли со мной переговорить.
— Да, — сказала она, — если бъ я могла какъ-нибудь сразу это высказать!
Потомъ она разсказала ему, что ей пришло въ голову за это послднее время. Да, ея мужъ ухалъ, онъ теперь въ плаваніи, онъ вернется черезъ нсколько мсяцевъ. Ей такъ хотлось бы доставить ему какое-нибудь удовольствіе, когда онъ вернется, можетъ быть во время его отсутствія она была не такой, какъ нужно. Но лучше этого не касаться. И вотъ ей пришло въ голову, что Линге со своимъ громаднымъ вліяніемъ при министерств можетъ быть ей полезенъ. Линге покачалъ головой.
— Она хочетъ повыщенія для своего мужа?
— Нтъ, это не годится, но тмъ не мене… Правда, она ничего не понимаетъ въ этомъ дл. Но ей такъ бы хотлось доставить ему удовольствіе. По правд сказать, ей совстно сознаться — она подумывала объ орден для него, о крест.
Все это Дагни высказала однимъ духомъ и при этомъ смотрла Линге прямо въ лицо. На немъ не было написано отказа, напротивъ, у него былъ такой видъ, будто онъ подаетъ ей надежду.
Онъ разсмялся и сказалъ:
— Орденъ? Вашему мужу орденъ? Разв вы придаете этому значеніе?
Она покачала головой.
— Нтъ, нтъ! — воскликнула она. — Это не я, вы прекрасно это знаете! Да, но Боже мой, разъ онъ придаетъ этому значеніе? Онъ принадлежитъ къ такимъ.
— Хмъ, да!
Линге помолчалъ нкоторое время. Они оба молчали.
— Самое скверное то, — продолжалъ онъ, — что министерство скоро будетъ низвергнуто, на его мсто явится консервативное министерство, а тамъ я ничего не могу. Или, почти что ничего.
Она молчитъ. Они оба молчатъ.
— Какъ жалко, — сказала она, наконецъ, — А то вы бы это сдлали, да? Скажите, вы бы это сдлали?