Редактор Линге
Шрифт:
Вдругъ Бондезенъ вспомнилъ, что еще не завтракалъ. Проходя по дворцовому парку, онъ все еще вспоминалъ грустную сцену въ своей комнат. Онъ такъ ясно помнитъ все, что она сказала, и что онъ отвчалъ. Онъ вспомнилъ также, что встртилъ Шарлотту въ прихожей ея квартиры: она чуть было не застала его врасплохъ въ комнат Хойбро.
Нтъ, вотъ подозрительная личность этотъ Хойбро! Онъ, оказывается, работалъ, готовилъ мины. Весь его столъ былъ заваленъ конспектами и исписанными листами. Такъ вотъ онъ что! Онъ хочетъ выступить, и противъ кого же? Противъ Линге! Но вдь онъ же будетъ раздавленъ, уничтоженъ однимъ пальцемъ Линге…
Что? Онъ ее поцловалъ? Линге? Ну, разв есть на свт другой такой смльчакъ? И кто бы это подумалъ.
Въ стортинг Илэну было очень хорошо; онъ просидлъ тамъ нсколько часовъ и почти ничего не сдлалъ; но когда онъ пришелъ со своими бумагами въ редакцію, оказалось, что это составляло почти два столбца. Такъ легко онъ еще никогда не зарабатывалъ. Линге просмотрлъ статью и нашелъ ее превосходной…
Илэнъ обратился къ Шарлотт и спросилъ, что съ ней было, почему она почувствовала себя плохо въ «Новостяхъ», что съ ней такое?
Шарлотта, вернувшись домой, крпко заснула: она проспала нсколько часовъ. Она была блдна и ее знобило, но у нея ничего не болло.
Она отвтила брату, что почувствовала себя плохо, но все это прошло, какъ только она вышла на улицу.
— Линге былъ очень озабоченъ, — сказалъ Фредрикъ.
— Правда?
Пауза.
Вдругъ она озадачиваетъ брата заявленіемъ, что никогда больше не будетъ провожать его въ редакцію. А когда онъ настаиваетъ на разъясненіи, она говоритъ, что ей неудобно видть Линге. Вдь очень непріятно — почувствовать себя плохо при постороннихъ.
XII
Линге былъ сердитъ на себя, что обнаружилъ свои чувства къ Шарлотт. Правда, онъ вовсе не зашелъ такъ далеко, чтобы за это отвчать, еслибъ дло получило огласку, но все-таки непріятно, когда тебя отталкиваютъ, непріятно отступить, ничего не добившись. Всегда его презирали, всегда ему отказывали. Ему былъ доступъ, какъ и многимъ другимъ, только къ опытнымъ, привычнымъ женщинамъ. Его допускали, когда наступалъ его чередъ.
Случай съ Шарлоттой злилъ его тмъ боле, что онъ никакъ не могъ отдлаться отъ нкотораго страха. Онъ никогда до сихъ поръ не рисковалъ съ молодыми женщинами ея сословія; никто не могъ знать, что ей придетъ въ голову. У нея были родственники, очень извстная семья, ему могли повредить, выбить его изъ колеи.
Но, во всякомъ случа, они были вдвоемъ, у нея не было свидтелей.
Вся эта исторія ужасно злила его. Теперь ему придется еще нкоторое время терпть ея ни къ чему непригоднаго братца. Рефератъ Илэна о тинг былъ до того невозможемъ, что просто вызоветъ смхъ, если его напечатать. Но ему придется его напечатать и заплатить очень дорогой цной за свой душевный покой.
Линге поклялся, что никогда больше ни одна молодая женщина не заставитъ его сдлать глупости.
Онъ не можетъ не ухаживать за женщинами, даже если он и не совсмъ невинны. Вотъ сегодня утромъ онъ говорилъ съ фру Дагни, и однимъ пожатіемъ руки, одной своей розовой улыбкой она пробудила въ немъ старое чувство. Онъ не можетъ сдлаться хладнокровнымъ человкомъ; при всемъ своемъ желаніи онъ не можетъ этого. Фру Дагни была боле, чмъ любезна; она жаловалась, что въ послднее время видитъ его такъ рдко, она сказала, что ей его недостаетъ, что она хочетъ о чемъ-то переговорить съ нимъ, о чемъ-то, что недавно пришло ей въ голову.
Они сговорились итти вечеромъ вмст въ театрь, а оттуда онъ проводитъ ее домой.
Съ нетерпніемъ Линге ждалъ этого вечера. Съ нимъ произошла, между прочимъ, маленькая непріятностъ; онъ швырнулъ газету и нахмурилъ лобъ. Противная надодавшая прачка изъ Хамерсборга все еще не перестала ему надодать; въ конц-концовъ она добилась, что ея воззваніе было напечатано въ «Берденсзанг», и она не умолчала о томъ, что ей было отказано въ «Новостяхъ».
Линге пожалъ илечами. Къ чорту! Наконецъ онъ отдлался отъ этой надодливой нищей! Но вотъ новое доказательство, что на свт нтъ благодарности! Разв эта женщина обратила вниманіе на то, что онъ, редакторъ Линге, далъ ей въ самомъ начал значительное пособіе. И не подумала! Въ «Новостяхъ» въ пріем отказано, — и ни слова больше.
Покончивъ съ самымъ необходимымъ для утренняго номера, Линге оставилъ бюро. Ему нужно зайти побриться, а потомъ прямо къ Дагни. Но до этого у него еще одно дло. Линге направился въ бюро «Норвежца».
Въ бюро «Норвежца»!
Ему нужно было, къ сожалнію, устроить одно маленькое щекотливое дло, но оно не особенно глубоко трогало его. Дло въ томъ, что его мелкій служащій, заботясь о преуспяніи «Новостей», выкинулъ очень глупую штуку: онъ взялъ и разослалъ циркуляры всмъ печатающимъ объявленія — пароходнымъ обществамъ, купцамъ и водопроводчикамъ въ Фредриксхальд. Въ этихъ циркулярахъ онъ сопоставлялъ числа абонентовъ «Новостей» и «Норвежца» и предлагалъ печатать объявленія въ самой распространенной газет. Онъ задумалъ этотъ планъ въ своей хитрой голов, но исполнилъ его такъ грубо и неделикатно, что самому редактору пришлось вмшаться. Что, если «Норвежецъ» на этотъ разъ соберется съ духомъ и надлаетъ ему непріятностей! Назоветъ это подлостью по отношенію къ коллег, къ честно конкурирующей газет! Линге ни за что не хотлъ, чтобъ его газету обвинили въ поступкахъ такого рода.
Онъ очень скоро покончилъ съ редакторомъ «Норвежца». Войдя къ нему въ редакцію съ достоинствомъ, онъ сказалъ, что это невозможный поступокъ, что это позоръ, что онъ ничего до сихъ поръ объ этомъ не зналъ; онъ извиняется и общаетъ, что никогда ничего подобнаго не повторится. И этимъ было все покончено. Редакторъ «Норвежца» говорилъ то, что вообще говорится въ такихъ случаяхъ, кивалъ головой, гд нужно, — и все было улажено. Въ глубин души онъ, можетъ быть, былъ даже радъ, что могъ оказать услугу своему великому коллег.
Линге простился и вышелъ. Редакторъ «Норвежца» пошелъ немедленно къ своему секретарю и разсказалъ ему обо всемъ случившемся; онъ ощущалъ потребность подлиться съ кмъ-нибудь новостью, а въ данную минуту никого другого, кром секретаря, не было подъ рукой.
Линге миновалъ вс подводные камни. Онъ шелъ быстрыми шагами, шляпа у него была на боку; онъ вошелъ къ своему парикмахеру. Скоро онъ опять вышелъ, причесанный, выбритый, помолодвшій и веселый. Наконецъ-то у него былъ свободный вечерокъ, никакой работы, никакихъ заботъ, ничего. Когда онъ дошелъ до половины улицы, онъ вдругъ увидлъ, что на немъ не было манжетъ: онъ забылъ ихъ въ парикмахерской.
Раздосадованный этимъ, онъ поворачиваетъ и идетъ обратно той же самой дорогой; нсколько минутъ спустя онъ наталкивается на жену. Она шла какъ разъ къ нему навстрчу.
Ну да, разумется! И зачмъ, чортъ возьми, онъ забылъ эти манжеты! Онъ не могъ теперь ускользнуть отъ нея, нигд не было переулковъ, куда онъ могъ бы свернуть; его жена, приближаясь, смотрла прямо на него. Онъ поклонился и сказалъ:
— Какъ, ты въ город?
— Да, — отвчала она, — послушай, пойдемъ сегодня со мной въ театръ, мн такъ хочется.