Решающий шаг

Кербабаев Берды Мурадович

— Кто хочет мыть руки?

Хуммет, засучив рукава, весело заговорил:

— Арчин-хан, а ты это правильно сделал. Если б я знал, что у тебя такая привычка — заливать драку водкой, я давно бы подрался. Говорят, закурить надо во время еды, другой раз — во время беды, но беленькая — всегда к месту: выпьешь в гневе — развеселит, в радости — расстроит. Верно говорю: больного вылечит, здорового уложит в постель.

— А глупого и умного уравняет, — подхватил Бабахан.

И в самом деле — не прошло и минуты, как Ходжамурад и Куллыхан чокнулись и мирно заговорили.

Во время ужина явился есаул и сообщил, что в клубе железнодорожников будут избирать депутатов. Подполковник Антонов приказал всем идти на собрание.

Хромой писарь, не переставая жевать, заявил:

— Пусть хоть из пушек палят, пока не съедим и не выпьем всего, что тут есть, не пойдем!

Другие ничего не ответили. Однако в каждом проснулась тревога: «Депутаты... Это еще что за новость? Впрочем, ничего удивительного: царя нет, всякий теперь сам себе царь. Теперь умников разведется немало, пойдут сходки, собрания, выборы. Не найдется только крепкой метлы. А хорошего от всего этого не жди: собака не будет знать своего хозяина, кошка потеряет хозяйку. Все ж, если нельзя избавиться от врагов, надо быть среди них. Может быть, удастся провести своего человека. Пожалуй, надо торопиться...» И все сразу поднялись с мест.

В это же время в другом месте, в похожем на сарай помещении с земляным полом, где жили рабочие хлопкового завода Арутюняна, заканчивалось другое собрание. Вокруг простого некрашеного стола, освещенного семилинейной лампой с навешенным на стекло бумажным колпаком, сидели рабочие с хлопкового завода, с элеватора и железнодорожники. Иван Чернышев, разложив перед собой несколько номеров газеты «Правда», рассказывал собравшимся о последних событиях в Петрограде и о политике партии большевиков.

— ...Что такое война, — говорил он мягким, спокойным голосом, — все вы чувствуете на самих себе. Для помещиков и капиталистов — это нажива, огромные прибыли, которые они получают сегодня и которые надеются получать в будущем, когда силой оружия будут захвачены чужие земли и новые рынки для сбыта товаров. Для рабочих и крестьян, будь то немцы или французы, или мы, русские и туркмены, — это непрерывная цепь страданий. Война уносит миллионы человеческих жизней; продолжая ее, правительства воюющих государств обрекают народные массы на голод и нищету. Вот почему наша партия большевиков всегда боролась против войны. И одним из первых требований поднявшегося на революцию народа было: «Долой войну!» Но Временное правительство князя Львова, Гучкова и Милюкова не захотело выполнить этого требования. Оно обратилось к правительствам Англии и Франции с нотой, в которой заверяло, что Россия останется верной договорам, заключенным царем с союзниками, и будет продолжать войну «до победного конца». Двадцатого апреля в Петрограде состоялась стотысячная демонстрация рабочих и солдат, возмущенных такой политикой Временного правительства. Она проходила под лозунгом большевиков: «Опубликовать тайные договоры!», «Долой войну!», «Вся власть «Советам!». Двадцать первого апреля демонстрации в столице продолжались. Произошли столкновения рабочих и солдат с офицерами и студентами, выступающими за продолжение войны. Эти события вызвали широкий отклик по всей стране.

Воспользовавшись тем, что Чернышов умолк, пробегая глазами отчеркнутые в газете строки, заговорил Василий Карташов.

— Да, это верно, — сказал он, отзываясь на последние слова Ивана Тимофеевича, — петроградские демонстрации против Временного правительства нашли горячий отклик и у нас в Ашхабаде. Я только третьего дня вернулся оттуда и сам был на митинге Закаспийского полка. Там выступал один из большевиков — солдат Житников. Очень хорошо говорил. Досталось от него и министрам-капиталистам, и эсерам, и меньшевикам, которые тоже выступают за продолжение войны. Говорил он и о том, что товарищ Ленин призывает партию и рабочий класс готовиться к новой, социалистической революции, которая должна свергнуть господство капиталистов и утвердить власть народа. А закончил свою речь вот этими же лозунгами против войны и за власть Советов. Вся солдатская масса дружно подхватила эти лозунги, а потом по всему двору казармы покатилось: «Да здравствует Ленин! Ур-ра-а-а!» Открылись ворота — и солдаты с винтовками двинулись на демонстрацию. Друзья мои, я впервые видел, как горячо откликнулся на призывы нашей партии целый полк солдат и был взволнован до слез...

— Ты дашь мне говорить, Василий Димитрич, — с улыбкой обратился к нему Чернышов, — или сам будешь заканчивать беседу? Смотри, времени у нас в обрез.

Все засмеялись.

— Говори, говори, молчу! — смущенно проговорил Василий Дмитриевич.

— Теперь вы сами видите, товарищи, — продолжал Чернышов, — сбывается то, о чем предупреждал народ Ленин. Правительство Гучковых и Милюковых не хотело да и не могло дать народу ни мира, ни хлеба, ни свободы. Почему? Да потому, что это правительство заинтересованных в войне помещиков и капиталистов. Апрельские демонстрации заставили его потесниться и дать место эсерам и меньшевикам. Эти партии пошли на соглашение с буржуазией. Но может ли что-нибудь измениться в правительственной политике? Нет, не может, ибо эсеры и меньшевики тоже выступают за продолжение войны, они тоже против немедленной передачи помещичьих земель крестьянам, против рабочего контроля на фабриках и заводах. Да и, кроме того, опять-таки не они, а министры-капиталисты по-прежнему будут решать все вопросы государственной политики. Врт полученные сегодня газеты сообщают, каков состав нового Временного правительства: десять министров — помещики и капиталисты и шесть — эсеры и меньшевики. Поэтому и на сегодня остаются верными лозунги Ленина, принятые партией большевиков «Вся власть Советам рабочих и солдатских депутатов!», «Никакой поддержки Временному правительству!», «Никакого доверия правительству капиталистов!» Только рабочая и крестьянская власть может дать мир народу, рабочим — восьмичасовой рабочий день и справедливую оплату труда, крестьянам — землю. И только Советы могут осуществить подлинно народную власть...

Среди участников собрания выделялся внешним своим видом огромный детина, густо обросший бородой, одетый в потрепанный красный халат. Это был Керим, рабочий с паровой мельницы. Весь он был пропитан мучной пылью, и все звали его не настоящим именем, а просто Кильван-мельник. Сидя в группе рабочих хлопкового завода с зажатой под мышкой громадной, как тыква, рыжей папахой, Кильван внимательно слушал все речи. Не все он хорошо понимал, но то, что говорил Чернышов о министрах-капиталистах, которые не хотели выполнять волю народа, было понятно и ему. Вдруг он поднялся с места и, прерывая Чернышова, сказал:

— А если так, то какая разница между министрами царя и этими... как их... временными? Уничтожить их все заодно! — Взмахнув огромным кулачищем, он опустился на свое место и легонько толкнул соседа в бок: — Верно я говорю?

Чернышов улыбнулся:

— Вот вам голос народа!.. Но ты не торопись, товарищ Кильван. Придет время.— разделаемся со всеми, а пока... Партия большевиков не считает в настоящее время возможным выставить лозунг свержения Временного правительства. И тут нет никакого противоречия. Дело в том, что большую часть депутатских мест в Советах занимают пока эсеры и меньшевики, а они, как я уже говорил вам, пошли на соглашательство с капиталистами. Ничего не изменилось бы, если бы власть перешла в руки этих людей, прислуживающих буржуазии и предающих интересы рабочих и крестьян. Поэтому перед нами прежде всего стоит задача — завоевать большинство в Советах. В резолюции ЦК нашей партии, принятой по предложению Ленина, говорится по этому поводу следующее: «Только тогда мы будем за переход власти в руки пролетариев и полупролетариев, когда Советы рабочих и солдатских депутатов станут на сторону нашей политики и захотят взять эту власть в свои руки». И дальше в этой же резолюции дается такой лозунг: «Организация, организация и еще раз организация пролетариата: на каждом заводе, в каждом районе, в каждом квартале». Вот это и нам больше всего нужно на сегодняшний день. Сейчас все мы пойдем на собрание. Надо выступить там организованно, сплоченно. Надо провести в Совет наших кандидатов — людей, отстаивающих интересы трудового народа. Надо крепить дружбу с туркменами — поддержать и их кандидатов в Совет.

С места поднялся высокий рабочий в черной тужурке с порванными рукавами и в синих, залатанных на коленках штанах. Встав, он бросил свою фуражку на стол.

— Герасимов, ты хочешь что-то сказать? — обратился к нему Чернышов.

Герасимов заговорил громко, отрывисто:

— Брат мельник сказал и за себя и за меня... Честное слово, злость берет, когда слышишь, как все эти временные министры-капиталисты хотят снова зажать в кулак нашего брата рабочего и крестьянина. Кто их выбирал, кто назначал?.. Я готов взять в руки оружие и драться против такого правительства, как и товарищ Кильван... Ну, раз Ленин считает, что рановато, — подождем. Ему виднее...

Он хотел было сесть, но снова выпрямился и сказал:

— Я предлагаю принять резолюцию, что все мы тоже против Временного правительства капиталистов и всяких там соглашателей. Надо послать такую резолюцию в Петроград, Ленину. Пусть наш маленький голос прибавит ему силы!

Продолжать прения больше не оставалось времени: пора было идти на выборное собрание в клуб железнодорожников. Предложение Герасимова вызвало общее одобрение. А по предложению Карташова было решено послать также резолюцию и комитету большевиков в Ашхабад.