Рейс в одну сторону
Шрифт:
Толстяк снова подозрительно на него посмотрел и произнес:
– Принеси фотки - я должен быть уверен.
– Обязательно принесу!
– с готовностью ответил охранник.
– Я могу тебе их даже завтра в комнату отдыха притаранить: всё равно завтра я меняюсь, так что могу и ускорить процесс.
– Ладно, - пожал плечами Трясогузов, - неси завтра.
– А еще, вместе со мной тоже товарищ один работает, так у него, вообще ни рук не было, ни ног. А сейчас посмотри на него - красавец мужчина с крепкими ногами и такими офигенными бицепсами, как будто не руки, а живые питоны, только что без зубов. Так-то, брателло! Ладно, езжай уже к Ритке, а то я тебя совсем заболтал.
Трясогузов постучался в дверь медкабинета.
– Да, да!
– раздался приглашающий волнующий голос.
Трясогузов потянул на себя ручку двери.
– Это я, - сказал он, осторожно протискиваясь сквозь проем. Кондрашкина с интересом наблюдала, как ее новый подопечный справится с этой задачей, учитывая, что это были последние тяжелые дни в жизни Трясогузова. Скоро он будет с улыбкой вспоминать, как ездил в кресле, и как тяжело ему было по утрам, когда приходилось перетаскивать свое тело на это скрипучее сиденье, и...
Трясогузов, наконец, въехал в кабинет.
– Здрасьте, - сказал он, подъезжая к столу Маргариты.
– Ну, как наши успехи?
– спросила она, улыбаясь. Стоило Альфреду лишь взглянуть на нее, и снова теплая волна окутала его разум и он, как и вчера, пропустил первые ее слова. Маргарита, прекрасно зная о своем воздействии на своего нового пациента, нарочно говорила какую-то белиберду на протяжении трех минут, чтобы Трясогузов не пропустил важной информации, последующей потом. Тут она громко хлопнула в ладоши и "магическое" воздействие прекратилось.
Толстяк пришел в себя и оглянулся с непонимающим видом, мол, как я сюда попал. Но через несколько мгновений, пришел, наконец, в себя и приготовился слушать Маргариту.
– Итак, - сказало она, - вы прорешали вчерашние задачки?
– Да, - он положил исписанную брошюрку на стол. Она посмотрела на аккуратный почерк Трясогузва; оценила, как он решил примеры; приняла во внимание, какие именно задания вызвали у него затруднения (он, кстати, так и не успел обратиться к товарищам за помощью, учитывая события, произошедшие в кабинете Малыша). Она отложила брошюрку и, подперев подбородок руками, внимательно посмотрела на толстяка.
– Если бы я вас совсем не знала, то сказала бы, что вы - гений.
Он удивлено посмотрел на Маргариту.
– Вы видите, что со мной творится?
– спросил он дрожащим голосом.
Она, по-прежнему, на него смотрела, не отводя взгляд, потом медленно, как во сне, произнесла:
– Нет, ничего такого я не вижу: это вам только кажется.
Трясогузов вновь посмотрел на свои ноги: действительно, они спокойно покоились на железной подножке кресла, ни разу не дернувшись. Он закрыл глаза и вытер вспотевший лоб.
– Доктор, что сейчас со мной было?
– спросил он, заранее предполагая, что она не скажет ему правды и спишет это на его галлюцинации.
– Всё очень просто, - сказала она. При этих словах она открыла ящик стола и достала серебристый кубик. Трясогузов про себя отметил, что на каждой грани были выпуклые цифры, только числа были очень уж большие: 2456, 7658, 4444. Странные цифры, ни о чем, впрочем, ему не сказавшие, быстро забылись, и он спросил:
– А что это за кубик?
Маргарита вновь показала свои ослепительно белые зубы в обворожительной улыбке.
– Это тот самый инструмент, с помощью которого мы с вами добьемся нужных результатов.
Альфред хмыкнул:
– Первый раз вижу такой инструмент, да еще в медкабинете.
Маргарита кивнула:
– Не вы первый, не вы последний: многие удивляются, когда узнают о возможностях этого маленького, и, на первый взгляд, непримечательного, предмета, а между тем...
Тут ее прервал стук в дверь.
– Да!
– крикнула она в ярости. Трясогузов обратил внимание, как вдруг изменилось ее лицо, и если бы ее волосы были чуть более растрепаны, он принял бы Маргариту за настоящую ведьму. Он хотел отвести глаза, но опять не смог: теперь это была совсем другая "магия" - что-то заставляло его смотреть на Кондрашкину, хотя толстяк упирался всеми здоровыми конечностями, как физическими, так и ментальными, чтобы оторваться от этого взгляда. Продолжалось это одну-две секунды, пока его не вывел из этого состояния громкий голос Канарейкина?