Ричард Длинные Руки – сеньор
Шрифт:
– Да, – ответил Зигфрид с сожалением в голосе, – скоропортящийся товар. Эх, если бы, как молот сэра Ричарда, возвращалась обратно!
Мы ехали за этой пятеркой, они даже не оглядывались, а Сигизмунд и Зигфрид все посматривали на меня, то ли ожидая, когда я выхвачу меч и начну рубить, то ли еще таких же умных действий.
Справа скала уплыла в сторону, у нас троих отвалились челюсти. Вид замка ударил, как молотом в лоб. Кони под нами послушно остановились, я в благоговении смотрел на могучие четырехугольные башни со скругленными краями, каждая из них – крепость, а между ними еще и куртина, или, проще говоря, стена чуть ли не до неба,
Шваргельд оглянулся, тоже придержал коня.
– Ну что? – спросил он горделиво. – Хороша?
– Да, – произнес наконец Зигфрид на правах старшего по возрасту и опыту, – это действительно… Я подобного еще не видел…
Сигизмунд спросил наивно:
– Но… зачем? Зачем такая несокрушимая крепость в этой бедной стране?..
– Она не всегда была такой, – наставительно ответил Шваргельд. – Ну что, ребята, если не передумали…
Мой конь, услышав не слышный другим приказ, пошел вперед. Скалы и горы отодвинулись, остались за спиной. Мы ехали по ровному плато, подковы звонко стучат по камню, только мой конь ступает бесшумно. Все не отрывали глаз от замка, теперь видно, что не просто на горе, а словно вырастает из горы, продолжает, а сложенные из камня стены переходят в просто стены горы, что опускаются в бездны…
Сигизмунд охнул, впереди возникла и начала разрастаться черная трещина. Мы продолжали подниматься снизу, из долины, размеров трещины не ощущали, пока не приблизились вплотную. От копыт вниз отвесная пропасть, далеко внизу то ли туман, то ли облака, мороз по спине, пропасть выглядит уходящей в бездны ада.
В сумерках угадывается мост. Мороз захолодил поясницу и начал со спины пробираться к сердцу. Каменный мост, достаточный для двух всадников, выглядел узенькой ниточкой, а трещина, через которую перекинут, бездонная и бескрайняя. Дивное дело, от моста вниз уходят три опоры, что показались вязальными спицами, да и те исчезают в тумане. Истончаясь, мост упирался другим концом в главные ворота замка. Отсюда выглядели просто воротами, но когда сравнил с размерами моста, что на той стороне почти с ниточку, холод охватил и сердце.
Всадники поехали гуськом по мосту, их кони шли ровно, без страха, не впервые, Шваргельд проехал весь длиннейший мост и ждет на той стороне перед воротами, наблюдает за нами. Кони Сига и Зигфрида заупрямились, едва идут, прядая ушами, холки подрагивают, мой топает спокойно, словно всю жизнь тут пробыл.
Шваргельд следил за нами с интересом. Его люди остановились там же, ворота оставались закрытыми.
– Ну, – сказал я, чуть не добавил привычное в этом мире «… с Богом!», но удержался, не люблю высокопарности, – поглядим, что нас ждет.
– Да уж знаем, – пробормотал Зигфрид. – Бабы, пряники…
Он пытался пропустить меня вперед, из почтительности, понятно, но первым на мост вступил Сигизмунд, и Зигфрид тут же пустил коня следом, поехал рядом, не позволяя юнцу оказаться впереди хоть на конскую ноздрю. Мне казалось, что мост раскачивается. Я не боюсь высоты, спокойно выходил на балкон своей высотки и рассматривал народ внизу, в то время как многие друзья страшились переступить порог, но сейчас я чувствовал, как черный страх заползает в мою душу, как мост ходит справа налево все сильнее и сильнее, а потом еще и начал подпрыгивать…
Я зажмурился, сжал зубы,
Барьерчики же не просто барьерчики, а выполненные с огромным искусством фигурки драконов, грифонов, приземистых рептилий, которых мой отравленный образованием мозг тут же классифицировал на плотоядных и травоядных, разносил по видам и подвидам, одних называл игуанодонами, других диплодоками, не было только ихтиозавров, а может, и были, меня начало трясти, и помутилось в глазах еще на середине моста, а ему нет конца и краю.
Главные ворота приближались, приближались, все время разрастаясь в размерах. Даже если из замка выезжают на слонах, все равно нелепо делать их еще вдвое выше, разве что здесь когда-то жили великаны гор, тогда им ворота в самый раз.
Я уже начал беспокоиться, откроются ли для нас, Зигфрид указал Сигизмунду на дверцу, что рядом с воротами показалась дверцей в собачью будку. При нашем приближении там отворилось, все пятеро въехали один за другим, я сообразил, что через эту дверцу легко проедут и оба рыцаря, не склоняя голов, а крохотной она выглядит только в сравнении с исполинскими вратами.
Зигфрид и Сигизмунд даже не оглянулись, поехали, настолько велика вера в мое паладинство. Я подобрался, в черепе стучат молоточки, вся затея показалась нелепой, абсурдной, жутко захотелось назад. Под ложечкой тоскливо засосало. Над головой проплыл широчайший каменный свод, настолько широкий, что я некоторое время ехал как в туннеле, глядя на далекий свет впереди.
Еще не выехал во внутренний двор, а за спиной зловеще лязгнуло, ворота закрыли, задвигались толстые металлические засовы. Я быстро огляделся, двор огромный, посреди гигантское мрачное здание, из каменных стен выступают драконы, грифы и всякие чудовища, сделанные настолько умело, что, несмотря на их каменность, страшновато. Из дверей этого основного и единственного здания, то есть донжона, навстречу вышли трое крупных мужчин в легких доспехах, с непокрытыми головами. Они остановились там же, нас рассматривали с некоторым торжеством.
Тот, что стоял посредине, сказал громко:
– Я, Гайл Гудмен, управляю этим замком по воле великого Галантлара, хозяина этого замка. Шваргельд, кто эти люди?
Четверо слезли с коней, животных подхватили под уздцы и увели, а Шваргельд, оставшись в седле, сказал громко:
– Это те трое, что порубили в капусту людей Цеппера, а сейчас они приняли мое предложение служить господину Галантлару. Я берусь их доставить к господину…
Гудмен нахмурился, сказал резко:
– Во внутренние покои?.. С ума сошел!
– Тогда господин, может быть, изволит выйти…
Гудмен произнес еще резче:
– Он занят высокими делами. А такие пустяки решаю я.
Шваргельд сказал с явной неприязнью:
– Тогда решай. Но так, чтобы господин остался доволен. Учти, тех порубленных уже не вернешь, пусть Цеппер в другой раз подбирает либо воинов получше, либо таких, что не бесчинствуют так… явно.
Гудмен рассматривал нас придирчиво. Щупающий взгляд скользнул по моим мышцам, потрогал молот, прополз по доспехам.