Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
— Рич, — сказала она чуть решительнее, — ты говори, если что не так. Мы все очень хотим, чтобы тебе было хорошо. И Дженифер хочет, только вида не показывает!.. Она очень гордая и своенравная, как говорит мама — роза с шипами, но она очень добрая и мягкая…
Я взял ее за рукав и сделал пару шагов в сторону, там веранда, стол и несколько легких кресел. Даниэлла садиться не стала, поставила корзинку на широкие перила, красные ягоды вспыхнули, а когда на них упал луч света, стали видны зависшие в невесомости крохотные зернышки.
Я
— Поварам не доверяете?
Она ответила мягко:
— Некоторые вещи приятно готовить самой. Я бы своему мужу сама готовила, если бы пришлось выйти замуж… Я вообще люблю готовить. Если эти ягоды залить сливками, будет удивительно вкусно. Только сливки нужно обязательно взбить…
Я облизнулся.
— А я бы сожрал без всяких фокусов.
Она перевела удивленный взгляд на темно-красную горку, составленную из объемных, наполненных соком ягод.
— Можно и так, но если можно понаслаждаться…
Румянец растекся по щекам, поднялся к кончикам ушей и сполз на шею. Вырез платья достаточно целомудренный, полушария едва-едва выглядывают самыми краешками, но я видел, какой жаркой волной их накрыло, автоматически попытался представить, как горячая волна идет дальше, воспламеняя нежную, не видавшую солнца кожу…
В голове крутилось что-то насчет пороха в пороховницах, ягод в ягодицах и даже что-то еще, но я заставил рыцаря в себе придавить демократа и сказал галантно:
— Разве наслаждение общением с вами, Даниэлла, не выше, чем гастрономические утехи… что опасно близки к чревоугодию?
Она взглянула испуганно.
— Правда? Я как-то думала…
— А откуда берутся толстухи? — спросил я. — Ягоды сами по себе еще терпимо, но залитые жирными сливками… Да еще если лопать не из какой-то дурацкой вазочки, а прямо из ведра… гм… Кстати, о толстухах, леди Элинор тоже ездит через эту крепость?
Она покачала головой.
— Нет, она последние пятнадцать лет вообще не покидает свой замок. Кстати, она вовсе не толстуха! Все говорят, что она очень красивая женщина.
— Волшебница? — спросил я скептически. — Она ж любой облик примет!..
— Лицо может обмануть, — возразила она, — но руки…
Ее щеки стали вовсе багровыми, взглянула испуганно, но я сделал вид, что не заметил, как она защищает отца, который не стал бы обнимать старую мерзкую толстуху, а если и изменил разок-другой матери, то только с настоящей «Леди Зеленый Клин».
— Жаль, — сказал я нейтрально, — хотелось бы взглянуть на такую великую волшебницу.
Она снова покачала головой.
— Она не великая волшебница, потому и не покидает замок. Зато замок у нее защищен так, что ни один чародей не проберется.
— А они стремятся?
— Да, — ответила она без запинки. — Должны. Говорят, граф Брассиер, который и выстроил замок, собрал уйму старинных вещей, книг, амулетов. Иные привозили из дальних концов королевства! А потомки унаследовали
— Понятно, — сказал я задумчиво, — Кощей над златом чахнет… Похоже, в королевстве уже не осталось диковин, потому для леди Элинор их добывают уже и по ту сторону Перевала. Но это так, предположение свободного художника. Можно ягодку?
Она всполошилась.
— Рич, да кушайте хоть все! Но, может быть, лучше со сливками?
— Взбитыми? — спросил я задумчиво.
— Сама взобью, — пообещала она.
— Эх, — вздохнул я, — задавят меня холестериновые бляшки… Пойдемте, посмотрю, как взбиваете…
По дороге встретили двух щеголей из королевской свиты, оба скривились, видя такое сопровождение у прекрасной юной девушки, но я смотрю свысока и грозно выдвигаю челюсть, намекаю, что никто не доживет до разбирательств перед королем, мгновенная дуэль прямо здесь, если кто пикнет или не так посмотрит, и оба, опустив взоры и поджав хвосты, прижались к стенам, а мы прошли, как ледокол и прекрасная яхта, посреди коридора, а затем через зал в личные покои Даниэллы.
Я молча восхитился чистотой и наивной прелестью большой, но настолько уютной комнаты, что уже и не выглядит залом. Большая кровать у стены, множество ваз с цветами вдоль стен, на подоконниках, столах, специальных подставках и в горшках, что держатся на крюках, вбитых между каменными блоками. Тонкий аромат витает незримо и ненавязчиво, тонкий и чистый, поистине девственный.
Даниэлла торопливо хлопотала с ягодами, зеленые хвостики поотщипывали еще на кухне, я смотрел, как она ловко и с любовью заливает красную пористую горку снежно-белыми пышными сливками, прикинул, что про леди Элинор вытянуть больше вряд ли удастся, но и то, что узнал, весьма и весьма.
Клубника в сливках тает во рту, я лопал с превеликим удовольствием, наконец поставил на стол пустую чашку и поднялся.
— Надо идти, леди Даниэлла. Не пристало молодому мужчине заходить в комнату к юной незамужней девушке…
Она воскликнула:
— Рич!.. Но ты же брат!
Столько чистоты и недоумения было в ее голосе, что я только промямлил жалко:
— Увы, условности… Дженифер, к примеру, не поймет. А нам надо, чтобы она и на тебя злилась?.. Увидимся в обеденном зале!
Леди Бабетта не показывалась на трапезе, однако в течение дня я видел ее не однажды, хохочущую и веселую, всегда окруженную толпой подвыпивших вельмож. Когда раздался гонг на обед, мы собрались в том же зале, снова пусто, лишние кресла убраны, леди Изабелла на одном конце длиннющего стола, я на другом, обе дочери по правую руку от матери, рядом с ними пустое кресло, которое занимала леди Бабетта.
Пес забрался сперва под стол, но увидел, как лакеи несут из кухни и ставят подносы на отдельный столик, вылез и шумно повел носом.