Ричард Длинные Руки – ярл

Орловский Гай Юлий

— Вам за столом без вашей лошади трудно, — заметила Дженифер участливо и ехидно улыбнулась, — все-таки она за вас думает.

— Хорошо смеется тот, — заметил я, — кто смеется, как лошадь.

Она так моментально перестала улыбаться, что леди Бабетта прыснула, а уголки рта леди Изабеллы чуть-чуть дрогнули в улыбке.

— Это вы о чем? — спросила Дженифер, мгновенно закипая.

— Дареному коню кулаками не машут, — напомнил я, — леди Дженифер, я вас тоже люблю… в смысле тоже удавил бы в охотку, но мы же цивилизованные люди? Карнеги велит улыбаться.

Все равно улыбаться!.. Правда, Мэрфи напоминает, что это не поможет, но сам ничего не предлагает взамен…

Леди Изабелла сказала негромко:

— Я прошу извинить мою дочь, сэр Ричард. У нас была очень тяжелая ночь.

Я отмахнулся, взглянул в сторону скромного Патрика.

— Да я понимаю, молодая и резвая, кровь играет…

От леди Изабеллы сразу пахнуло волной холода.

— Я не это имела в виду, сэр Ричард.

— Да чего бы я стал обижаться на леди Дженифер? Она и так обиженная… Нет-нет, я не имел в виду, что обижена Богом, а недостаточным вниманием к ней короля. Он мог бы сам предложить ей руку и сердце…

Дженифер, забывшись, снова фыркнула.

— Мне? Отец обещал, что отдаст меня только тому, кого я выберу сама!

— Так вы избрали Зингерлефта? — напомнил я.

Она слегка покраснела, сказала с вызовом:

— Его или кого-то еще, вам какое дело?

— Кому-то очень не повезет, — заметил я.

Она окрысилась:

— Это почему же?

— Если женщина красива, — объяснил я, — умна и образованна, то это уже какая-то мутантка и не для нормальных мужчин.

Она запнулась в затруднении, все-таки я сказал комплимент, да еще какой, но что-то в нем оскорбительное, понять бы поскорее да тут же врезать по этой гнусной роже простолюдина, прикидывающегося родней благородной семье.

Даниэлла спросила робко:

— Сэр Ричард, а разве у вас не за красоту женщин любят?

— Любить за красоту, — сказал я, — все равно что любить шоколад за обертку. Я, как верный сын церкви, полагаю, что даже у женщины есть душа… хоть и маленькая, даже совсем крохотная, и любить надо в первую очередь за ее крохотную душу, за ее… гм… сердце.

— А я слышала, что мужчины любят глазами…

Я улыбнулся, посмотрел в сторону хозяйки.

— Женщина любит ушами. Мужчина — глазами. Тогда откуда дети?

Бабетта звонко хохотнула, широко раскрывая рот. Даниэлла сказала просительно:

— Ну, скажите же, что еще не встречали такой красивой девушки, как моя сестра!

Я посмотрел на Дженифер.

— Вы правы, Даниэлла. Когда я смотрю на вашу сестру, мне всегда почему-то кажется, что у нее кривые ноги. До безобразия!.. Господь не может создавать все таким совершенным. Но, как истый рыцарь, я полагаю, что и ноги у нее не совсем кривые.

Дженифер открыла рот и застыла, Даниэлла, не разобравшись в сложном комплименте, мягко упрекнула:

— Ну что вы такое говорите… Так и до слез сестру доведете!

— Крокодилы тоже плачут, — напомнил я. — Дженифер, можете назвать меня еще раз дураком и невеждой, но что это за темное вино, что вы лакаете

с таким азартом?

Дженифер поджала губы, взгляд стал холодным и надменным.

— Лакают собаки. Это вообще не вино, леди вино не пьют… утром.

— А что это?

Лакей по знаку леди Изабеллы склонился справа от моего плеча.

— Позвольте?

— Лей, — разрешил я. — Только в моей стране через руку лить считается верхом неприличия.

Лакей поспешно сменил руку, женщины молча наблюдали, как я поднял фужер, пригубил темно-красную жидкость.

— Ну, как? — поинтересовалась Даниэлла. — Правда вкусно?

— Терпимо, — одобрил я. — Напоминает жидкий гематоген. Какой-то стимулянт? Аддикция не возникает?

Сестры озадаченно промолчали, леди Изабелла всмотрелась в меня очень внимательно.

— Вы знаете значение этих слов?

Я отмахнулся.

— Да в школе что-то талдычили. Но я ведь готовился стать рыцарем, в одно ухо влетело — из другого вылетело. Помню только, что с такими штуками надо поосторожнее. Тем более молодым девушкам. А то уши вырастут… или нос. Мне, как христианину, жалко. Вон Пес лапку наколол, так я чуть не расплакался.

Дженифер заметила язвительно:

— Да уж, у вас злая собака! Чавкает на чужих.

Я мягко улыбнулся.

— Спасибо, леди Дженифер. Представляю, какой бы она стала у вас.

Она вскинула брови, всмотрелась, но я продолжал с аппетитом лопать, умело работая ножом и ложкой за неимением вилки. Они посматривали озадаченно, да и лакеи не могут врубиться, я так и не понял, то ли удивлены моей виртуозностью, то ли не понимают, почему не беру еду руками, но тот, кто привык к бесконтактному способу, тот лишь в пьяном виде на природе будет хватать еду руками.

Герцогиня проговорила с некоторым трудом:

— Сэр Ричард, я хочу еще поблагодарить и за ваше мудрое решение… насчет завтрака в кругу семьи.

Я с опаской покосился в сторону ее дочерей.

— Леди Изабелла, пощадите! Леди Дженифер так хотела сидеть рядом с новым женихом… Так он убежал, вы разве не слышали? Или ждете, что вам кого-то другого предложат? В женихи…

Дженифер всадила в меня злой взгляд, герцогиня лукаво улыбнулась.

— Но вы, как молодой мужчина, должны понимать, что в моих дочерей можно легко влюбиться. И не только придворным нашего короля. И если мои дочери им откажут, то армия несчастной любви получит пополнение.

— Дураки от несчастной любви сражаются, — сказал я. — Умные пишут стихи. Самые умные не влюбляются.

Патрик, который нечаянно попал в разряд умных, скромно улыбнулся и даже выпрямился. Зато леди Дженифер, дослушав, надменно фыркнула:

— А есть мужчины, которым и слово такое непонятно!

Я смолчал, леди Дженифер победно улыбалась, а леди Изабелла спросила участливо:

— Что-то вы замолчали так внезапно, сэр Ричард…

Я буркнул:

— За женщиной остается последнее слово в любом споре. Всякое слово, сказанное мужчиной после этого, является началом нового спора.