Ричард Длинные Руки – ярл
Шрифт:
— Сидеть, — сказал я строго, — ты должен и здесь вести себя сообразно воспитанию. Мало ли, что леди Дженифер сморкается в скатерть? Ты — не должен, понял?
Дженифер медленно зеленела в попытках сказать что-то ядовитое, а Даниэлла пару раз взглянула на строгую мать, наконец, сильно покраснев, попросила:
— Можно, Рич сядет ближе ко мне? А то мне далеко…
Леди Изабелла сказала строго:
— За обедом разговаривать неприлично. Впрочем, в виде исключения… сэр Ричард, если вы сами этого хотите…
Я встал, поклонился.
— Постараюсь заменить леди Бабетту. Не обещаю, правда, так же хихикать и поводить плечиком, но мы с милой Даниэллой найдем общий язык.
Дженифер, злая, как три старые кобры, метнула на сестру негодующий взгляд, словно обвиняя в предательстве.
— Да-да, сэру Ричарду ничего больше и не остается, как посидеть на стуле нашей Бабетты. Теперь ей свою любовь предлагают мужчины, прибывшие в свите короля.
Я пересел ближе к Даниэлле, за мной последовал Пес.
— Любовь? — перепросил я и вздохнул лицемерно. — Да-да, трудное дело — любовь. Да и не женское.
Она сердито сверкнула глазами.
— Даже так? Да вы, мужчины, вообще любить не способны!
— Тем не менее, — отпарировал я, — вам менестрель поет только о мужской любви. У него мужчины страдают из-за любви и от любви… Брешет, как думаете?
Она запнулась, посмотрела на меня с подозрением, где же подвох, где стараюсь поймать, сказала с неуверенностью:
— Он мужчина, потому смотрит только со своей колокольни…
— Мужской шовинизм, — подхватил я понимающе, — а пора дамских романов еще не пришла. Я не спорю, дорогая сестренка…
От нее полетели искры, как от кошки, которую погладили против шерсти.
— Не называйте меня так!
— Гм, но я же…
— Это еще не доказано, — сказала она с твердостью. — Вот вернется отец, расскажет… Если и он признает, тогда…
— Тогда что? — спросил я с интересом. — Все равно не признаете, верно?
Она тряхнула головой.
— Вообще-то и отец может ошибаться. В смысле его могли обмануть. Но все-таки, если отец сам назовет вас сыном… это другое дело. Но мы не о том говорим. Я понимаю, что вы воспротивились желанию короля отдать нас с Даниэллой замуж вовсе не из-за братской любви, откуда она у вас, а из желания продемонстрировать свою власть. Верно?
Я кивнул.
— И еще из желания погавкаться с королем.
Она несколько мгновений смотрела на меня расширенными глазами.
— Да, — произнесла несколько растерянно, — но в этом ваша дурость. Вам просто не пришло в голову, что спорить с королями опасно.
— Да, вот такой я дурак, — согласился я. — Правда, хоть король не всегда прав, но он всегда король. Однако и он не может напрямую покуситься на вольности благородного сословия. Лорды встревожатся: сегодня согнул безвестного Ричарда, завтра растопчет нас… так что королю еще придется хорошенько попотеть, чтобы доказать свое право выдать вас замуж.
Вопреки желанию выглядеть злой и независимой, в ее чистом лице все яснее проступали страх и растерянность. Не замечая того, она смотрела на меня с мольбой в глазах. Я обратил свой доброжелательный взор на серебряное блюдо, что опустили передо мной руки почтительно сопящего слуги. Толстые и донельзя сочные куски мяса, вместо гарнира десятка два завернутых в трубочку жареных блинчиков, судя по запаху, тоже с мясом, на этот раз из мелких птичек. А еще прожаренный до темно-коричневого цвета широкий ломоть другого мяса, когда же начну в них разбираться, блестящий от выступившего сока, тоже темного, остропахнущего, явно что-то деликатесное.
— А он, — прошелестел настолько тихий голос, что я с удивлением оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на Дженифер, — сможет… доказать?
— Сможет, — согласился я. — Если буду щелкать рыцарским хлебалом.
— А вы…
— Нет, — заверил я, — не буду. Король совсем не рыцарь, как он громогласно, хоть и молча, прокричал своими поступками. Да если бы и оставался рыцарем, то… учитывая его весовую категорию плюс команду, а я, напоминаю, герой-одиночка… ничего, что я о себе так предельно скромно?.. да и вообще могу объявить себя восточным рыцарем… это такие демократы, чья честь допускает бить в спину, ниже пояса и лежачего… Правда-правда, это Восток на марше в глыбь Запада. А он, в смысле — Восток, как известно, дело тонкое, хитрое и непонятное. Словом, леди Дженифер, если вы не против… нет, вы, конечно же, против, как та баба-яга, но если вы не особенно против, то я и дальше буду препятствовать попыткам Его Величества продать вас, как драную… или не драную козу, так как это прерогатива вашей матери, извините за выражение, но я имею в виду присутствующую здесь леди Изабеллу.
Они слушали напряженно, даже перестали жевать, я сам едва-едва выпутался из длиннющей фразы, но вроде бы выпутался и понял, что почти готов в дипломаты, а леди Изабелла замедленно кивнула.
— Да-да, сэр Ричард… вы премного обяжете. Я бесконечно ценю заботу Его Величества, но предпочла бы сама определить достойных женихов для своих дочерей… из числа тех, кого выберет мой ныне отсутствующий супруг.
Я попробовал мясо, перченое, а такое собакам вроде бы нельзя, нюх потеряют, но Пес требовательно постучал меня лапой по колену, я вздохнул и отрезал ему ломоть с ребрышком:
— Ох, смотри, вся ответственность на тебе, у нас демократия!..
Пес схрумал с таким удовольствием и легкостью, словно сахарное печенье, вторую косточку я решил сгрызть сам, но после двух-трех попыток все-таки бросил ему, хотя и указал на свою щедрость, а ему попенял проглотостью.
На меня посматривали со смесью интереса и неудовольствия, ну нельзя мужчине так цацкаться с собакой, когда за столом три женщины, я делал глупую рожу, мол, деревенщине надо делать скидку на незнание манер, деревенские — люди простые, честные, искренние, врать не умеют.
Дженифер заговорила с матерью о южной башне: за последний год появились еще две трещины. Если Вегеций не остановит машины, башня может рассыпаться…
— …когда благородный граф Бертольд, — услышал я ее звонкий голосок, — надстроил еще на двенадцать футов…
В моем опустевшем мозгу что-то вяло шелохнулось, я обронил:
— Не Бертольд, а герцог Гельмгард. Бертольд почти все время проводил в походах. О, простите, леди Дженифер, что перебил! Продолжайте, продолжайте!.. У вас такое чудное платье…