Романовы
Шрифт:
Однако сидящая на императорском престоле «баба» со всеми присущими её полу слабостями явно «снижала» в массовом сознании подданных сложившийся в прошлые века образ «великого государя царя». Едва ли сподвижники Петра действительно могли преклоняться перед далёкой от государственных дел женщиной сомнительного происхождения, ими же самими возведённой на престол.
Обретение власти не сделало домохозяйку государственным человеком. Конечно, Екатерина обещала «дела, зачатые трудами императора, с помощью Божией совершить» и по мере возможностей следовала этому обещанию. Она утвердила уже рассмотренные Петром штаты государственных учреждений, отправила в далёкое путешествие экспедицию капитан-командора Витуса Беринга, дала аудиенцию первым российским академикам. В новой столице продолжали мостить улицы и ставили первые
В первые дни после восшествия Екатерины царская резиденция была доступна поздравлявшим и просителям. Но уже в феврале императрица запретила караулу пускать во дворец людей «в серых кафтанах и в лаптях», а в октябре приказала все прошения на её имя, за исключением доносов «по первым двум пунктам»3, принимать только в «надлежащих местах». Придворным дамам запрещалось уезжать домой без спроса, дежурным камергерам велено было не пускать никого в «переделал ьню» и не разрешать желающим играть на бильярде, поскольку «та забава имеетца для её величества».
Капитан-француз Ф. Вильбуа сделал императрице комплимент: «Немногие умели пришпорить лошадь с такой грациозностью, как она». Но, судя по всему, этим её управленческие способности и ограничивались. Она умела поддержать разговор на русском и немецком языках, усвоила внешний облик сановного величия и имела некоторые, хотя и весьма скромные, представления о стоявших перед страной проблемах, но руководить государственными делами просто не могла. Отбыв положенный траур, старевшая императрица стремилась наверстать упущенное в молодости с помощью фаворитов, нарядов, праздников и прочих увеселений, не отличавшихся изысканностью вкуса: «Господа майоры лейб-гвардии и княгиня Голицына кушали английское пиво большим кубком, а княжне Голицыной поднесли другой кубок, в который её величество изволила положить 10 червонных». Саксонский посол Иоганн Лефорт, передавая свои петербургские впечатления, боялся, что дома ему никто не поверит: «Я рискую прослыть лгуном, когда описываю образ жизни русского двора. Кто бы мог подумать, что он целую ночь проводит в ужасном пьянстве и расходится, это уж самое раннее, в пять или семь часов утра».
Придворные «журналы» за 1725—1726 годы подтверждают образ жизни императрицы с полуночными застольями и обильными возлияниями. Для её двора ежегодно выписывались венгерские и французские вина, а при необходимости делались экстренные закупки у иностранных и местных торговцев. «У француза Петра Петрова взято в комнату её императорского величества водок гданьских, померанцевой, лимонной, тимонной (тимьянной. — И. К.), салдарейной, коричневой, анисовой, гвоздичной, бадьянной — всего 220 штофов» — обычная запись кабинетных расходов императрицы. По заложенной Петром традиции она ещё посещала верфи, госпитали и выезжала на пожары, но большую часть времени посвящала прогулкам «в огороде в летнем дому», по другим резиденциям и по улицам столицы, застольным «забавам» и «трактованиям».
«8-го [июня]. После полдень был у её императорского величества герцог Голштинский, а в 5-м часу пополудни её величество изволила гулять по огороду. И потом её величество изволила быть в еловой алее против партикулярной верфи, где изволила смотреть спуску торншхойта... Сегодня из Га-ландии привёз птичник Симон Шталь заморских птичек и зверков разных родов.
11-го. Её императорское величество изволила смотреть из своих апартаментов идущих в Кронштат галер под командой генерал-лейтенанта Бона, а пополудни в 6-м часу была аудиенция грузинскому принцу.
13-го и 14-го. Все сии оба дня её императорское величество изволила гулять в саду и при ней многие господа из министров и придворные.
15-го. После полдень у её величества была государыня цесаревна Анна Петровна. В 5-м часу пополудни её величество изволила гулять по огороду и смотрела работы
Прежний политический курс проводился гораздо менее энергично. Сразу же после смерти Петра прекратились заседания комиссии по подготовке нового Уложения. Многие её члены нашли себе иные занятия, несмотря на приказ Екатерины от 1 июня 1726 года пополнить комиссию выборными из разных сословий и срочно начать «слушать» уже готовый текст.
Часто личная инициатива Екатерины представляла собой не более чем карикатуру на петровские замыслы. Знаменитые ассамблеи из средства обучения светскому обхождению и места делового общения превращались в разгульные вечеринки для узкого круга придворных; выдвижение талантливых и умелых помощников — в пожалования новым фаворитам и крестьянским родственникам императрицы. При Петре их держали подальше от столицы, но Екатерина после воцарения распорядилась доставить сестёр и братьев с супругами и детьми (всего 22 человека) в Петербург. Так появились дворяне Гендриковы, Скавронские и Ефимовские, а братья государыни Карл и Фридрих Скавронские стали в 1727 году графами Российской империи.
Главной своей государственной задачей императрица считала устройство достойных «партий» для дочерей. Вопрос о браке старшей, Анны, был уже решён Петром, и в результате этого союза в круг высшей российской знати вошёл герцог Карл Фридрих Голштинский. Екатерина I как заботливая тёща хотела во что бы то ни стало вернуть зятю земли, отнятые у его герцогства Данией, не останавливаясь перед неизбежным международным конфликтом. В мае 1726 года императрица велела вооружить пушками свою яхту и собиралась лично возглавить флот в походе на Данию. Но в Балтийское море вошли английская и датская эскадры и адмирал Чарлз Уэйджер передал русским властям письмо своего короля, объявлявшего о недопустимости военного конфликта на Балтике. В тот же день Апраксин доложил, что Кронштадт не готов к обороне. Начинать войну без союзников и при превосходстве противника на море было невозможно; пришлось ограничиться приведением в порядок укреплений Кронштадта и Ревеля. В результате этой авантюры внешнеполитическая ситуация для России ухудшилась: в 1726 году Голландия, а в 1727-м Швеция и Дания официально примкнули к враждебному ей Ганноверскому союзу.
По примеру супруги Екатерина была заботливой «полковницей»: лично присутствовала на «екзерцициях», делала гвардейцам подарки на именины и крестины, лично разбирала их прошения и оказывала помощь нуждавшимся. «Великая перемена чинам» прокатилась по армии — в иной день императрица подписывала по сотне новых офицерских патентов! При этом повальные награждения происходили «не по старшинству», нередко без учёта действительных заслуг и приводили к повышению выходцев «от солдатства». Даже в рядах гвардии, наиболее преданной опоры режима, были недовольные — награды доставались не всем желающим. Доносы сохранили ворчание гвардейской казармы: «...Не х кому нам голову приклонить, а к ней, государыне... господа де наши со словцами подойдут, и она их слушает, что ни молвят. Так уж де они, рос-такие матери, сожмут у нас рты? Тьфу де, ростакая мать, служба наша не в службу! Как де, вон, ростаким матерям, роздал а деревни дворов по 30 и болше... а нам что дала помянуть мужа? Не токмо что, и выеденова яйца не дала».
Недовольство прорывалось не только в словах. 26 января 1726 года выстрел, раздавшийся из рядов выстроенных на Неве семёновцев, уложил безвестного «мужика» на набережной у дворца, из окна которого императрица наблюдала за экзерци-циями. Стрелявшего так и не обнаружили — сказалась гвардейская солидарность, всех подозреваемых через неделю освободили, но отныне на учениях и парадах солдатам полагалось выходить «без пуль» под страхом «жестокой смерти».
Появились случаи отказа от присяги с мотивацией: «Не статочное дело женщине быть на царстве, она же иноземка». В некоторых подмётных письмах Меншиков сравнивался с Борисом Годуновым, а юный Пётр Алексеевич — с царевичем Дмитрием. Одно из таких «творений» настолько взволновало Екатерину, что она заболела на несколько недель. Безымянного автора сочинения предали церковному проклятию, а за его «объявление» были обещаны вознаграждение в две тысячи рублей и повышение в чине.