Рождение сверхновой

Генрих

— Мадемуазель… — старший приходит в себя, смотрит в мой паспорт, — …Пак. Я — старший констебль Триаль, полиция Квебека. Вам придётся пройти с нами.

— О-о-о, я что, арестована, офицер? — усиленно хлопаю глазами на старшего.

— Г-х-м-м, старший констебль, — поправляет меня старший констебль Триаль, — Нет, мадемуазель, вы всего лишь задерживаетесь. До выяснения.

Последнюю фразу не очень понимаю, но мне это не мешает. Я вообще не обязана что-то понимать.

— А по какой причине? — опять невинно хлопаю глазками, и поясняю вопрос, — Мне просто самой очень интересно. Что такого страшного я успела натворить в Канаде всего за один неполный час?

— Вы подозреваетесь в терроризме… — не веря самому себе, бурчит констебль. Старший. Его помощник уже не терзает нервно кобуру, откровенно лыбится. Ещё немного и они от меня совсем отстанут. Но нет! Я такого не допущу! Лишить себя такого весёлого приключения? Да ни за что!

— О-о-о! — мой изумлённый взор останавливается на поясе констебля. Старшего. Сбоку интригующе поблёскивают браслеты. Хочу! Протягиваю обе лапки к нему.

— Если я террористка, то вы должны надеть на меня наручники. Давайте, надевайте! — требую я, про напарника тоже не забываю, — И пусть он уже вытащит пистолет из кобуры! Сколько можно её мять? От этого калибр не увеличится.

Старший снова теряется, шаблоны рвутся один за другим. С видимым усилием он собирается.

— Давайте обойдёмся без таких крайностей, — предлагает он, — Вы же не собираетесь сопротивляться?

Опять округляю глаза. Эх, сколько же им работы сегодня досталось, если такие странные идеи вдруг возникают!

— Мне? Слабой хрупкой девушке сопротивляться двум крепким мужчинам? — быстро перевожу взгляд с одного на другого и заканчиваю неожиданно для них, — Да ещё таким красивым.

Старший опять впадает во временный, — я надеюсь, — ступор. Из замешательства его выводит звук со стороны напарника. Тот, отвернувшись, что-то хрюкнул невнятное. Отреагировать он не успевает. Знаете, что такое двоечка в боксе? Вот это она и есть.

— Раз я подозреваюсь в терроризме, то хочу наручники и вооружённый конвой! — требовательно трясу лапками перед старшим констеблем. Напарник всхлипывает.

— Ну, что вам, жалко что ли? — включаю взгляд кота Шрека. Самой интересно, устоят они или нет? Не устояли. Старший снимает наручники и, окончательно сбитый с толку, цепляет их на мои запястья. Наблюдаю с огромным интересом и отчасти с восторгом.

— Прошу вас встать и следовать за нами, — предлагает Триаль. Ничего не имею против. Естественным движением протягиваю руки, левую чуть впереди. Таким же естественным образом полицейский подставляет свою, пожалуй, он и сообразить не успевает, что делает. Только пожив в Корее, я понимаю, насколько галантны европейские мужчины. Рефлексы быстрее разума и сильнее дисциплины.

Идём по направлению к стойке и выходу. У стойки расстроенный всей этой историей мсье Буланже. На лице портье злорадная ухмылка. Чуть притормаживаю.

— А он? — показываю старшему глазами на младшего.

— Что?

— Почему он пистолет не вытащил? — капризным тоном избалованной девочки спрашиваю Триаля. Старший тяжело вздыхает, кивает напарнику. Тот охотно вынимает оружие. Вот, теперь я довольна. Мы идём к выходу.

— Ой! — я опять останавливаюсь, оглядываюсь на Буланже, — Мсье Буланже! Сумку!

Мою дорожную сумку подхватывает напарник. Я ещё успеваю состроить рожицу портье и показать ему язык. Несказанно для меня противное лицо вытягивается в недоумении. Отложу в копилку самых лучших воспоминаний.

— А вам, портье, это дорого обойдётся! — кричу ему уже на выходе, — Очень дорого!

— Угрожаете? — спокойно интересуется младший полицейский уже на улице.

— Парня надо предупредить, что у него будут сложности, — объясняю ему расклад, — Он отправил в полицию мировую звезду. У него и руководства отеля впереди очень весёлая жизнь.

— Вы мировая звезда? — спрашивает Триаль, пока усаживаемся в автомобиль.

— А разве по мне не видно? — распахиваю глаза на такую широту, что мой старший констебль слегка жмурится. И сразу перевожу тему:

— А у вас в участке все полицейские такие импозантные мужчины? — в голос мне не надо добавлять заинтересованности, скорее надо её придерживать.

— Все, — уверенно отвечает Триаль, — кроме женщин-полицейских.

— Шарман! — удовлетворённо отзываюсь я и умолкаю. Долго молчать всё равно не пришлось. Через две-три минуты мы на месте.

Здесь я и вижу вывеску: 7920, Бульвар Сен-Лоран, Монреаль. Заходим. Знакомая по многим фильмам обстановка. Больше похожа на слегка военизированный офис, российский околоток совсем другой, более брутальный.

— Ай! — кто-то сильно и грубо дёргает меня в сторону. Чуть не падаю, но инстинктивно опираюсь на ту же грубую лапу, обхватившую мою левую руку чуть выше локтя. И быстро-быстро перебирать ногами пришлось.

— О-о-о-у-х! — потираю травмированное место, непроизвольно даже слезу вышибло из глаз, осуждающе смотрю на мрачную и злобную морду лица какого-то хмыря. Дюжая фигура в форме всем видом источает угрозу.

— Вы чего?! — я вижу, как все вокруг смотрят и почему-то не вмешиваются. А почему это они не вмешиваются?

— Старший констебль Триаль, — поворачиваюсь к нему, — почему вы не предупредили, что у вас меня будут обижать?

— Клод, прекрати, — Триаль будто проснулся, встал между нами и, мягко положив мне руку на плечо, повёл в угол помещения. Там были сиденья, кажется, несдвигаемые, и дверь в какой-то закуток. Рядом обыкновенный письменный стол.

Не могу вспомнить из доставшегося мне даром опыта ничего полностью аналогичного. Но нечто похожее было. Добрый и злой следователи, психическое подавление задержанного с целью без проблем снять чистосердечные показания. Это местное пугало для задержанных и арестованных. И вряд ли ему позволено открыто заниматься рукоприкладством. Хотя рисковать я не собираюсь, мне следует его как-то нейтрализовать.

Мою дорожную сумку ставят на стол, рядом лежит лёгкая сумочка «Луи Виттон». Один из полицейских открывает и осматривает большую. Слёзы у меня мгновенно высыхают. Одариваю непрошеного инспектора моих личных вещей самой своей очаровательной улыбкой.

— Мсье хочет полюбоваться на мои трусики? О-о-о-у, мсье знает толк в извращениях, — в моей улыбке можно найти что угодно, кроме осуждения. Но почему-то полисмен краснеет и отходит. Шапочный досмотр всё-таки провёл, открыл и аккуратно поворошил вещи.