Рождение сверхновой
Шрифт:
— У-г-х-м, как всё хорошо-то! — восхищается директор. Несмотря на тон, он знает, что это правда. Агдан не выдвигала обвинений по поводу обыска и изъятия вещей.
— А кто же тогда её заказ из кафе украл? Я хочу, чтобы вы прочувствовали всю глубину дерьмового колодца, на дне которого оказались. На полицейской станции, в окружении стражей закона и правопорядка, один из этих стражей совершает мелкое воровство… кто это сделал?!
Лейтенант мрачно оглядывает ряды понурившихся сотрудников, тычет пальцем.
— Николя! Это же твои шуточки, —
С опущенной головой полицейский обречённо делает шаг.
— Наверное, ты, Николя, позавчера прибыл из какого-нибудь Заира и до сих пор умираешь с голоду, — предполагает директор, — Я как-то теряюсь в догадках, по какой ещё причине можно стащить какую-то паршивую пиццу у задержанной?
Николя молчит.
— Надо бы купить тебе пол-центнера пиццы и заставить всё сожрать, пока ты, ублюдок, не лопнешь, — зло предлагает форму казни директор.
Николя молчит.
— Лейтенант, ты сразу показал пальцем на Николя, — вдруг понимает что-то директор, — Почему ты сразу не пресёк.
— Когда мы закончили с допросом, я нашёл Николя, но он уже начал есть, — докладывает лейтенант, — не мог же я обкусанную пиццу ей отдавать? Я сделал новый заказ, но задержанная уже легла спать, мы отдали ей всё утром.
— Почему же она говорит, что её обокрали? — вкрадчиво спрашивает директор. Лейтенант смущается.
— Девушка отказалась, сказала, что заказывала совсем другое. Всё отдала соседке по камере.
— То же самое купить не догадались? Просто повторить заказ в том же кафе…
Ответить директору никто не успевает. Один из помощников, к уху которого тянется проводок, протягивает шефу телефон.
— Господин министр.
Директор начинает разговор с высоким начальством. Ответы, слышимые окружающим, однообразны: «Да, господин министр», «Я понял, господин министр», «Хорошо, господин министр». И только в самом конце:
— Дайте мне десять минут, господин министр. После этого сразу к вам, — отдаёт телефон помощнику, тот задерживает его, что-то шепчет в ухо.
— Ну, что дорогие мои коллеги? — саркастически глядит на полицейских директор, — Могу вас поздравить. В Южной Корее и Японии вокруг наших посольств начались беспорядки. Местная полиция с бушующими толпами не справляется. Допрыгались, идиоты?!
Директор, выкрикнув последнюю фразу, сжал губы. После тяжёлой паузы подвёл итоги:
— Этих двоих — под арест, — ткнул пальцем в любителя пиццы и любителя распускать руки, обернулся к начальнику станции, — Лафар, обратись к соседям. Не надо, чтобы они сидели у себя. Организуй расследование. А вы, молитесь всем богам, чтобы вас просто уволили.
Кабинет министра ОБ Квебека
18 марта, время 11 часов.
В кабинете его хозяин министр Поль Шайенн принимает директора монреальской полиции Марка Роше. Внимательно выслушивает сухой и толковый доклад, в котором нет и следов экспрессии. Видимо, вся осталась там,
— Цепочка недоразумений, случайностей и глупостей? — круглое, почти добродушное лицо министра не выражает ни злости, ни раздражения, — Ну что ж, это доказывает, что как ни берегись, а от судьбы не уйдёшь. Про наши посольства и всё остальное слышали?
— Посольства в Корее и Японии? Да, а что там всё остальное? — настораживается директор.
— Да много всего. МИД ноту протеста ждёт, готовит свои, но это всё так… — министр вяло помотал ладошкой, — Замечены начавшиеся волнения среди индейцев. Говорят, что если так грубо обошлись с известным человеком, то можно представить, что делают с простыми индейцами.
Директор морщится, но помалкивает.
— Твоего, как его? Альфреда Лафара придётся снимать, лейтенанта в констебли на соседний участок. Да-да, понимаю, Альфреда жалко, но если не он, то мы с тобой. Весь этот шум кончится, рано или поздно, но дерьма мы хлебнём полной ложкой.
— Надо думать, как выходить из положения, — задумывается директор.
— Идеи есть?
— Как ни странно, мадемуазель Агдан понравился полицейский, который её задерживал. Старший констебль Триаль.
— И как мы на этом сыграем? — министр смотрел скептически и одновременно с надеждой.
— Пока не знаю. Только сейчас об этом парне подумал.
— Компенсацию ей надо платить, а бюджет не резиновый, — вздыхает министр, — ты знаешь, какое у неё состояние? В интернете болтают о каких-то невероятных пятидесяти миллионах долларов. Она что, певица из первого ряда, новая Марион? Почему мы ничего не слышали?
— Кто их знает, сколько они там зарабатывают, — осторожно говорит директор.
— Судя по всему, та ещё штучка. Наш аналитический отдел в недоумении, не могут её психопортрет составить, — опять вздыхает министр, — Одно ясно, сумму компенсации меньше миллиона долларов предлагать нет смысла. И в любом случае, одними деньгами не отделаемся. Знаешь, какие лозунги у протестующих около наших посольств? «Канадцы — вон обратно в Канаду!», но не это страшно. В конце концов, отличить по внешнему виду канадца от американца или европейца они не смогут. Другое плохо. Поток туристов из Азии резко просядет. Канаду будут обходить, как чумную яму. Сначала корейцы и японцы, а потом другие присоединятся. Ты хорошо разобрал, что она журналистам сказала?
Директор, не пропускавший ни одного слова, сужает глаза и задумывается.
— Вы про её намёк на ксенофобию?
— Про неё, — расстроенно соглашается министр, — Да и чёрт бы с ними, туристами. Их, из Азии, не так много, наша страна не туризмом живёт, но какой удар по репутации всей страны? Ох, и непросто нам будет отмыться.
— Эти звёзды подобны атомным бомбам в корпусе из хрупкого хрусталя, — бурчит директор, — надо составить инструкцию по обращению с иностранцами, особенно звёздами. Тренировки провести, строго следить за исполнением.