Рядовой свидетель эпохи.
Шрифт:
После выпускных экзаменов весь выпускной взвод был направлен в запасной танковый полк 3-й учебной танковой бригады под Горький (ныне Нижний Новгород). Там из нескольких таких же выпустившихся взводов сразу сформировали экипажи, включив в их состав командиров экипажей танков — офицеров. В нашем экипаже командир — лейтенант Кисенко, судя по ордену Красной Звезды, уже воевавший. Механик-водитель сержант Орлов, командир орудия сержант Веретнов и я, сержант, заряжающий-младший механик водитель. Несколько недель нам предстоит прожить в лагере, в землянках в ожидании приглашения на завод за получением танков, занимаясь в этот период тактической подготовкой «пешим по танковому». Это такие занятия на местности, когда экипажи в полном составе перемещаясь пешком, рассредотачива- ются между собой на уставные интервалы, предусмотренные для танков, 30 — 50 метров, начинают двигаться пешком, обозначая танковую атаку, подают и исполняют команды и сигналы по целеуказанию, типу целей, стрельбе с места, с короткой остановки
В землянках, хорошо обшитых изнутри тесом, пришлось провести только одну ночь и то практически без сна. Оказалось, они были уже до нас перенаселены... клопами. Эти мерзкие насекомые перемещались по потолку землянки и падали на лежащих на нарах по своему выбору. Бороться с ними было бесполезно, их было в каждой землянке несметное множество. Все последующие ночи спали кто где может, благо был июль месяц и мало дождей. Просто на земле, завернувшись в шинель, на сцене летнего клуба, на лавочках. Трудно представить, что творилось в этом лагере осенью или зимой в холодную погоду. Создавалось впечатление, что клопов в запасном учебном полку разводили специально для того, чтобы люди скорее рвались на фронт.
Но, наконец, нас собирают по тревоге и направляют на знаменитый Сормовский завод, воспетый Горьким, получать танки. В одном из заводских корпусов, рядом с цехом термической обработки, оборудована большая спальная комната на три десятка кроватей, рядом умывальная комната и некоторые другие удобства. В этой комнате нас и помещают, выдают котелки и сухой продпаек (концентраты супов и каш, сухари, сахар). По заведенной традиции все готовят сами в термических цехах. Там в узеньких вентиляционных окошечках мартеновских печей мы и приспособились готовить себе обед. Армейский котелок воды закипал в таком окошечке за несколько минут, через 15 минут суп или каша готовы.
Вся танковая рота распределена по цехам на работу, больше всего — в сборочный цех. Там и хорошая практика нам и реальная помощь заводу в ускоренной сборке танков. С усердием монтируем к корпусу опорные катки, ведущее колесо гусеницы, ведомое колесо, натягиваем гусеницы. На эти операции обращалось много внимания и в танковой школе, а теперь — хорошая практика. В скором времени эти навыки очень пригодились на фронте.
Быстро промелькнули две недели работы в цехах Сормовского завода... Поступает команда — роте принять готовые танки. Каждый экипаж принимает для себя танк. Командиры танковых взводов инструктируют экипажи о порядке приемки танков. Требуют от командиров танков подойти к приемке самым серьезным образом, предупреждают о том, что имели место случаи пропажи имущества, особенно танковых брезентов, во время приемки танков. Все эти требования командиры танков переадресовывают нам: проверить обязательно по номерам все принимаемое вооружение, боеприпасы, снаряды, гранаты, пулеметные диски, дымовые шашки, автомат ППШ, запасы патронов к пулеметам и ППШ. Внимательно принять и все вспомогательное имущество: брезент, шанцевый инструмент (пила, топор, лопата), бортовые часы, продовольственный НЗ (неприкосновенный запас), фляги для воды. Мы с командиром орудия Веретновым тщательно проверяем крепление пушки и обоих пулеметов (спаренного с пушкой и нижнего лобового). Пулеметчиков в экипажи не включили, их готовить перестали, придадут, когда прибудем на фронт в боевые части. Проверяем работу затвора пушки, ее полуавтоматику в действии. Все сверяется с номерами приемочных ведомостей. Я дополнительно помогаю механику-водителю проверить двигатель, так как знаю У-образные двигатели еще по авиатехникуму и в танковой школе старался изучить новый для меня тип двигателя — дизельный мотор — досконально. Проверяем мотор и в действии, несколько раз заведя его от аккумуляторов, от баллонов со сжатым воздухом. Я нахожу все новые и новые поводы повторять эти операции, мне не терпится приобрести навыки механика-водителя и скорее начать практиковаться в вождении танка. Механик-водитель Орлов идет мне навстречу и, действительно, с первых же дней при всякой возможности доверяет мне рычаги. Командир танка лейтенант Кисенко тоже поддерживает мое стремление. Взаимозаменяемость в экипаже танка дело нужное и серьезное.
Принимаем танки весь день, до вечера. Наконец все закончено, каждый член экипажа расписался в приемочных ведомостях и зачехлили танки, оставив их в сборочном цеху. На ночь выделили своих дежурных для охраны целостности многочисленного имущества, входящего в комплект оборудования каждого танка. Предупреждены еще раз — случаи пропажи танковых брезентов в прошлом имели место. На другой день все же обнаружилась в одном из танков пропажа. Да не чего-нибудь, а... пулемета. Об этом невероятном событии шепотом передают друг другу командиры танков, но те, конечно, сразу также потихоньку делятся этой вестью со своими экипажами. Командир танка, в котором случилась пропажа, сам не свой, ему — трибунал. Понятно, если бы пропала вещь, нужная в хозяйстве — брезент, пила, топор, лопата, а пулемет? — невероятно. Весть эта как-то сильно обескуражила всех.
Тревожное возбуждение танкистов, разговоры вполголоса привлекли внимание
На другой день, рано утром, после оформления документов выезжаем за ворота завода по до невероятности изрытой гусеницами танков улице поселка и сразу на полигон для испытательного пробега и всесторонней проверки оружия стрельбой. Программа этой всесторонней проверки танков довольно насыщена, целый день по изрытой танками ухабистой местности по кругу километров в двадцать проходим на разных скоростях с периодической стрельбой из пушки с места, с короткой остановки, сходу. К вечеру от длительного встряхивания на ухабах и порохового дыма, который порой не успевают откачивать оба башенных вентилятора, гудит голова, пропал аппетит. Проходит испытания не только боевая техника, но и экипаж. У нас все в порядке, но не у всех обошлось без происшествий. В одном танке спаренный с пушкой пулемет оказался плохо закрепленным, ствол сместился по отношению к отверстию в броне, пули при стрельбе рикошетом пошли внутрь танка и серьезно ранили в грудь заряжающего. Он сразу же был отправлен в госпиталь.
На другой день нас обмундировали во все новое. Танки в это время самые опытные механики-водители загнали на платформы со специальных аппарелей, закрепили, и в этот же день мы отправились на запад через Москву. На другой день, 18 августа где-то близко от Москвы наблюдали салют в честь Дня Авиации. С грустью я наблюдал этот салют, совсем недавно, казалось, осуществилась моя мечта, поступаю в летное училище. И вдруг такой крутой разворот. Утешала лишь мысль: зато еду на фронт воевать, овладев грозным оружием.
Глава 4. НА ФРОНТЕ. ПРИБАЛТИКА
ПЕРВЫЕ ФРОНТОВЫЕ ДНИ
Наш эшелон с 10-ю танками в конце августа 1944 года прибыл в Каунас. Перед этим в Вильно рано утром, после дежурства в последние два часа ночи в танке я отстал от своего эшелона и догнал его только вечером. Сначала ехал на заливочной площадке у горловины цистерны эшелона с горючим, затем пересев на второй и третий эшелон, идущий к фронту, побывав даже часа два кочегаром в будке у машинистов, догнал свои эшелон в Каунасе. Командир танка переволновался, конечно, больше всех за мое отставание. С него бы был основной спрос, если до вышестоящего командования дошли бы сведения об исчезновения одного из членов его экипажа. В лучшем случае — штрафная рота. Спрос с командиров за дезертирство их подчиненных в Советской Армии был очень строг. Так что, когда я к вечеру возник снова у платформы, на которой стоял наш танк, а экипаж внизу у неё варил кашу, возник грязный, раздетый и голодный, командир танка не ругал меня, не попрекал, понял мое состояние без объяснений и чуть ли не расцеловал меня.
Ночью наш эшелон снова двинули в путь, сначала обратно до Вильно, затем повернули на север. Под утро выгрузились на горящей еще после налета немецкой авиации станции Выру, на границе Эстонии и Латвии. Похоже было на то, что немцы ожидали прибытие нашего эшелона с танками, но поторопились с бомбежкой станции нашей выгрузки, а может быть, машинист, видя впереди бомбежку станции, задержал свой эшелон на подходе к ней. Так или иначе, под бомбы мы не попали, до следующего воздушного налета наши танки, специально выделенные опытные механики-водители танковой бригады, в которую мы вливаемся, успели свести с платформ по специальным аппарелям и отвести в лес в выжидательный район 183-ей танковой бригады 10-го Днепровского танкового корпуса. Там нас в строю поэкипажно представали командованию танковой бригады, дополнили экипажи пулеметчиками, выдали вместо комбинезонов черные, несгораемые, как было сказано, американские костюмы из искусственной какой-то кожи, придали отделение десантников-автоматчиков и поставили в оборону на опушке леса, приказав немедленно выкопать для танков окопы и поставить в них танки. Полдня вместе с приданными автоматчиками тщательно роем среди корней деревьев первый наш танковый окоп, загоняем в него танк кормой к лесу, маскируем ветками башню, единственное, что возвышается над землей, расчищаем впереди отведенный нам сектор обстрела.