Рядовой свидетель эпохи.
Шрифт:
Наш, теперь уже наш, 10-и Днепровский танковый корпус (10 ДТК), вошел в состав 3-го Прибалтийского фронта, став его основной ударной силой.
Вскоре по прибытии нашей маршевой танковой роты в состав 183 танковой бригады было назначено большое однодневное тактическое учение по отработке взаимодействия частей корпуса. Поднявшись по тревоге, подразделения танковой бригады совершили небольшой марш и заняли «исходные позиции» на опушке леса перед довольно большим участком открытой местности, покрытой кустарником. Была поставлена задача по сигналу зеленой ракеты «атаковать противника», находящегося на противоположной опушке леса. Определены были для каждого экипажа цели (сделанные наспех силуэты пушек, отдельные деревья, кусты). Эти цели предстояло поразить выстрелами из пушек с ходу, с места и с короткой остановки...
По сигналу зеленой ракеты танки двинулись с места, раздались два пушечных
Этим происшествием сразу же, надо полагать, занялись особисты, которых в то время стали называть службой СМЕРШ — смерть шпионам. Происшествие с разрывом стволов пушек породило, конечно, у каждого из нас разные вопросы, в чем дело? Все пушки танков опробованы стрельбой в тот же день, когда танки были получены на заводах. Бомбежек нас, при которых стволы пушек могли получить сильные вмятины с деформацией внутренней поверхности каналов стволов, еще не было. Очень похоже на диверсию, причем хорошо продуманную. Штатные заводские взрыватели снарядов могли быть заменены специально подготовленными, поставленными на боевой взвод, на каком-нибудь складе боеприпасов. Мы очень хорошо знаем, что нормальный взрыватель становится на боевой взвод только при выстреле за счет инерционности его бойка. В этом же случае, похоже было, взрыватели, были заранее поставлены на боевой взвод и при встряске от выстрела ударили по детонаторам взрывателей в момент выстрелов.
Учение на выжидательной позиции юго-западнее Выру было немедленно отменено, танковая бригада была переброшена в какой-то другой выжидательный район, а оттуда, загрузив на борта танков второй боекомплект снарядов в ящиках — на исходную позицию, где танки находятся в состоянии высшей степени готовности к танковой атаке.
Начавшееся было наше учение с боевой стрельбой могло быть отменено и по другой причине командованием 3-го Прибалтфронта или, скорее всего, маршалом А.М. Василевским, так как оно было затеено не очень осмотрительно. Танковый корпус, основная ударная сила 3-го Прибалтфронта, таким учением демаскировал свое место расположения. Противник, чья разведка, наверняка внимательно следила за сосредоточением советских войск в Прибалтике, сразу бы определила и тип танкового соединения, и его структуру, и количество и тип танков. А танки наши были новой модели — Т-34-85, оснащенные новой более мощной танковой пушкой ЗИС-С-53.
После незадачливого учения по сколачиванию взаимодействия частей корпуса нас перебрасывают с одной выжидательной позиции на другую в непосредственной близости от линии соприкосновения с противником, как будто для того, чтобы приучить к фронтовому грохоту артиллерийской канонады, близкому разрыву бомб и звукам пролетающих над головой мин и снарядов. Операция по прорыву обороны противника уже, видно, началась, стоит непрерывный гул артиллерийской перестрелки. И наша, и немецкая артиллерия бьют через наши головы. Над нами эскадрилья за эскадрильей идут на штурмовку советские штурмовики Ил-2, рядом с ними идут сопровождающие их истребители. Выше их, тоже в четком строю, летят на бомбежку немцев наши пикирующие бомбардировщики Пе-2, также в сопровождении истребителей. Через короткое время илы возвращаются обратно тоже над нами, разрозненно, у многих вместо хвостового оперения одни его ребра, сзади полощутся лохмотья обшивки хвостового оперения. Истребителей не видно, наверное, ввязались в воздушный бой с истребителями противника, и штурмовики остались без прикрытия.
Больше всего с земли приходилось наблюдать и в Прибалтике, и позднее в Восточной Пруссии отважные действия наших штурмовиков. И постоянно так: туда стройными рядами под прикрытием истребителей, обратно всегда сильно потрепанными, не все и без прикрытия истребителей.
Многократная переброска нас с одной исходной позиции на другую, почти каждодневная, изрядно нам осточертела, на каждой позиции надо было в обязательном порядке рыть для танков окопы. Эти, казавшиеся нелепыми действия нашего командования, изрядно изматывали силы. Лишь много лет спустя прочитал в одном из изданий воспоминаний маршала А.М. Василевского строки о том, что таким путем наше командование пыталось ввести противника в заблуждение о месте ввода в прорыв нашего такового корпуса.
Наконец-то
Неожиданно по дороге от переправы, закрытой от нас лесом, несутся на большой скорости, явно под наше прикрытие, лодки-амфибии, принадлежащие, наверное, саперам, наводящим новый мост. На вопросы — откуда, куда? — отвечают: немцы атаковали из леса сбоку наших автоматчиков и саперов, начавших восстанавливать мост. Сразу же от танка к танку передается команда: ротой атакуем немцев, вышедших к переправе. Танки вышли из леса на дорогу и в колонне двинулись к переправе. Немцы, увидев танки, выходящие из леса к реке, быстро исчезли без единого выстрела, Танки рассредоточиваются вдоль реки невдалеке от домов. Судя по карте — это мыза Дакста. Слегка маскируемся, за рекой, как сказано, наш небольшой плацдарм, на нем наши автоматчики ведут наблюдение за противником.
Из-за реки, откуда-то с закрытой позиции начинает бить по нам артиллерия одиночными выстрелами, но довольно часто. Чувствуется, она пристреливается к тому месту, где саперы восстанавливают мост. Саперы, не обращая внимания на взрывы снарядов, мужественно делают свое дело. Время от времени снаряды падают в воду, поднимая огромные столбы воды. Прошу разрешения у командира танка сбегать к реке, посмотреть — там же должно быть много глушоной рыбы. Командир не разрешает. К тому же в этот момент налетают немецкие самолеты и сбрасывают бомбы, явно рассчитывая попасть по копошащимся у реки саперам, но мажут. Спустя некоторое время летят наши Ил-2 и бьют реактивными снарядами... тоже по переправе, но тоже мажут. Грозим им кулаками, материмся.
Передали весть, что скоро привезут нам обед, решаем дополнить его чаем — переправу восстановят явно еще не скоро. Надеясь увидеть на воде глушоную рыбу, вызываюсь сбегать к реке за водой, командир неохотно, но разрешает. Дождавшись падения очередного немецкого снаряда, бегу к реке по дороге к восстанавливаемому мосту. Недалеко от берега в этом месте у дороги стоит небольшой одноэтажный дом. В проеме открытой двери стоит женщина — лейтенант, молодая, красивая в хорошей шинели английского сукна, стоит в полный рост, наверное, демонстрирует солидарность с работающими под обстрелом и бомбежками саперами — строителями моста. Не иначе — замполит батальона или комсорг. Загляделся с восхищением на неё: опять где-то недалеко разорвался снаряд, а она демонстративно стоит во весь рост. Разные были женщины в армии, но я видел и таких вот, красивых и отчаянных, из тех, кто «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Спохватившись, бегу скорее к реке набрать воды. В это время раздался далекий выстрел немецкой пушки, обстреливающей переправу, и сразу же послышался уже хорошо знакомый громкий шелест падающего снаряда. По этому шелесту мы приспособились уже угадывать — далеко или близко упадет снаряд. Чувствую — упадет рядом. Щучкой бросаюсь в межу между грядками и прижимаюсь к земле. Снаряд, действительно, рванул где-то недалеко. Поднимаюсь, иду к воде, зачерпнув воду, осматриваю реку — всплывшей глушоной рыбы не видно. Только тут пришла в голову мысль: рыба-то, наверное, давно ушла от этого проклятого места подальше, напуганная взрывами. На обратном пути, пробегая мимо дома, у дверей которого стояла красивая женщина-офицер, вижу её, лежащей на пороге с развороченным окровавленным боком, к ней спешат солдаты-саперы... Жгуче жалко стало такую — молодую, красивую, отчаянную, но сознание того, что ты на фронте, и что такое придется теперь наблюдать часто, заставило переключить свои мысли и делать свое дело.