Рыцари пятого океана
Шрифт:
В приемной встречает меня порученец начальника ПУРа и, даже не поинтересовавшись, кто я и откуда, указывает на дверь:
— Не к нам. В Управление кадров.
Там мне дали бумагу и сказали:
— Идите в соседнюю комнату. Садитесь и напишите список людей, с которыми вы вместе работали и которые вас знают. Список передадите в авиационный отдел.
Такая «вводная» оказалась для меня совершенно неожиданной. Я пожал плечами. Зачел! это потребовалось? Но раз надо — сажусь и начинаю вспоминать всех хорошо известных мне по совместной работе людей.
Тот взял мою бумагу, долго ее рассматривал, наконец поставил карандашом против многих фамилий галочки.
— Э, батенька, — тихо сказал он, приложив палец к губам. — С такими связями не только на политработу, вообще ни на какую работу не попадешь…
Я не понял, что значит «такие связи». 1937–1938 годы я провел в Китае и многого не знал.
— Вот что, уважаемый, — сказал мне Иванов доверительно. — Всех, кого я пометил галочками, из списка исключи. Понял?
Я взял свой список, вышел в соседнюю комнату и начал его переписывать.
Мне было сказано, чтобы я был готов к беседе с товарищем Л. 3. Мехлисом. Прошел день, другой, третий, а дверь начальника ПУРа оставалась для меня закрытой. Я приходил к девяти часам утра и уходил в два, три часа ночи. На мой вопрос в Управлении кадров только пожимали плечами и говорили:
— Ждите.
Наконец через неделю, ночью, когда я по привычке мерял шагами коридор, слышу голос:
— Рытов, к армейскому комиссару Мехлису!
Поправив ремень на гимнастерке и проверив, все ли пуговицы застегнуты, вошел в кабинет. Мехлис пристально посмотрел на меня из-под лохматых бровей и спросил:
— Кто вас посылал в Китай?
— Как кто? — удивился я. — Политуправление.
— А конкретно — кто в ПУРе?
— Товарищ Смирнов.
Смирнов был хорошо мне знаком. Вышел он из народных низов, отстаивал Советскую власть, при отправке в Китай наставлял меня твердо проводить политику нашей партии — и вдруг его не оказалось в Политуправлении.
Мехлис встал и прошелся по кабинету.
— Вас наградили?
— Да, — с гордостью ответил ему. — Орденами Красного Знамени и Красной Звезды.
— Ну, хорошо, можете идти, — вымолвил он.
Беседа с начальником ПУРа оставила в душе неприятный осадок. Какие-то неопределенные намеки, и ни слова о деле: какова обстановка в Китае, как воюют наши летчики — добровольцы? Неужели до этого никому пет дела?
Выхожу в коридор. Встречают меня Николай Александрович Начинкин и Василий Яковлевич Клоков, с которыми я успел познакомиться. Спрашивают:
— Ну как? Что за разговор был?
Я досадливо махнул рукой.
Мимо нас торопливо, ни на кого не глядя, с личными делами и другими бумагами проходили работники Управления кадров. Создавалось впечатление, что приглашенные на беседу мало интересовали их.
Впрочем, ради справедливости должен заметить, что такое не совсем чуткое отношение к вызванным людям было,
Что же касается других управлений и отделов, то там была, как мне показалось, хорошая, деловая обстановка. В ПУР подбирались опытные, знающие свое дело товарищи, и руководство политической работой в армии, несмотря ни на что, не прерывалось ни на один день.
В конечном итоге в одном из управлений меня попросили составить подробный отчет о боевой деятельности наших летчиков — добровольцев в Китае.
После отпуска я снова прибыл в Москву. Попов повел меня к заместителю начальника ПУРа Ф. Ф. Кузнецову. Видимо, за время моего отсутствия были досконально проверены мои связи. Разговор на этот раз носил совсем иной характер. Ф. Ф. Кузнецов подробно расспросил о китайских делах, о наших летчиках и вообще оказал весьма любезный прием.
— Что касается вашей будущей работы, — сказал он, — то мы решили предложить вам должность комиссара 14–й истребительной авиабригады.
За всю свою военную жизнь я ни от какой работы не отказывался. Поэтому ответил просто:
— Я готов, — и поднялся, чтобы уходить.
— Постой, — жестом остановил меня Кузнецов, переходя в разговоре на дружеское «ты». — Хоть бы спросил, где эта бригада находится и что собой представляет.
Снова усадил меня в кресло и начал рассказывать. Бригады фактически пока еще нет. Создается она из разных полков на границе с Прибалтикой.
— О бдительности не забывай, — посоветовал напоследок Ф. Ф. Кузнецов. — Помни, под боком граница.
По этой части, как говорится, я был в курсе дела. На мировой арене шла острейшая классовая борьба двух миров, борьба диаметрально противоположных идеологий.
За год заграничной командировки я несколько отстал от событий, которые происходили в армии. Поэтому в орготделе меня ознакомили со всеми последними приказами и директивами, рассказали, чем сейчас живут войска. В отделе пропаганды дали программу политических занятий и марксистско — ленинской учебы.
— А вот это специально подобрал для тебя, — сказал Веселов, вручая мне перевязанную бечевкой стопку книг и брошюр. — Тут найдешь все необходимое по воинскому воспитанию.
СРЕДИ СНЕГОВ БЕЛЫХ
НАД КАРЕЛЬСКИМ ПЕРЕШЕЙКОМ
Штаб 14–й авиационной бригады размещался в Пскове, а аэродромы были разбросаны в разных местах. Один из них находился неподалеку от станции Дно и носил ласковое поэтическое название Гривочки. Самый ближайший был недалеко от Пскова.
Обстановка в то время, как известно, была напряженной. Международный империализм не отказывался от своего намерения спровоцировать войну с Советским Союзом, науськивал на нас Прибалтийские государства и Финляндию.