С прибоем на берег
Шрифт:
– Задача наших подразделений - высадиться в устье речки Сулимы, захватить плацдарм и во взаимодействии с подразделениями Войска Польского развивать наступление в глубь побережья, отвлечь на себя часть резервов «синих». Нам придаются следующие силы и средства…
Посредник Юрия делал какие-то торопливые пометки в рабочей тетради, видимо, по извечной привычке штаб-пиков не доверять памяти. «Любопытно, сам-то он командовал хоть взводом?» - подумал Юрий.
– …Для облегчения действия основных сил предполагается высадка демонстрационного десанта в пяти километрах западнее села Мысового. Задача - занять круговую оборону и держаться до получения приказа об эвакуации. Состав - мотострелковая рота, усиленная взводом плавающих танков…
«Кому-то крупно не повезет, - мысленно посочувствовал демонстрационникам Юрий, - окажутся на задворках главных событий».
– …Объясняю задачу каждого подразделения. Приданный саперный взвод делится па две группы. Большая придается основному, меньшая - демонстрационному десанту. Танковая рота…
«Посредник небось давно уже все знает, - снова покосился на майора Юрий.
– А ведь и полсловечком не обмолвился. Хитрющий штабной гусь».
– …В состав демонстрационного десанта назначается первая рота с приданным ей третьим танковым взводом…
«Вот те раз!
– ошарашенно заморгал глазами Юрий.- Себя, выходит, жалел. Стало быть, нас сделали козлами отпущения… Хотя разве можно, доверить что-то серьезное скороспелому командиру роты, да еще с приставкой «врио»?»
– …Командирам подразделений о готовности доложить сегодня к восемнадцати ноль-ноль. Вопросы?
– Решили убрать нас с глаз высокого начальства, - в сердцах сказал Юрий своему замполиту.
– Почему?
– возразил ему Еськов.
– Я считаю, нам, наоборот, оказали доверие. Будем действовать совершенно самостоятельно.
– Кому нужна такая самостоятельность? Все равно что голос певца за сценой.
– Не думаю, - усмехнулся замполит. Он вел себя с Юрием подчеркнуто официально, называя не по званию, а по должности: «товарищ командир роты». На первых подах, когда Юрпй, забываясь, обращался к нему за разрешением, Еськов деликатно напоминал:
– Теперь все решаете вы.
Подошел командир приданного танкового взвода гвардии лейтенант Кашаускас, литовец высоченного роста. За покладистый характер в батальоне его любили, но злоупотребляли его добродушием: чаще всех он подменял товарищей на воскресных дежурствах.
– Салют, командир, - сказал он Юрию.
– Докладываю: мои танки в полной боевой готовности.
«Как он помещается в башне?
– глянув на него, подумал Юрий.
– Наверное, складывается там, как перочинный нож», - а вслух сказал:
– Берег в районе высадки тяжелый, Альгердас. Каменные гряды, сваи от старых разрушенных штормами причалов.
– Мои машины пройдут!
– обнажил в улыбке крупные белые зубы Кашаускас. Посредник внимательно глянул на танкиста, но Юрий знал, что слова Альгердаса - не самоуверенная похвальба. Вымпел лучшего механика-водителя находился в его взводе постоянно. Удивляло Юрия только то, что Кашаускаса не огорчило назначение во вспомогательный десант.
– Сначала оценим противодесантную оборону «синих» в районе Мысового,- сказал Юрий командирам взводов.- По данным разведки, сплошной оборонительной линии там нет. Выставлены лишь минные заграждения да сооружены временные огневые точки. Давайте вместе подумаем над возможными тактическими вариантами. Первое слово саперам…
– Начало движения - по установленному ранее сигналу,- сообщил. Юрий командирам взводов, возвратясь из штаба.- Головным пойдет мой бронетранспортер. Ходовых огней не включать. Двигаться с максимальным вниманием и осторожностью, соблюдая интервалы…
Отдав все распоряжения, он забрался в кузов командирского бэтээра, прислушался к наступившей тревожной тишине. Невольно подумалось, что вот так же в далекие военные годы замирала передовая накануне решительной атаки. Возможно, и отец вместе с другом своим Шамшуриным много раз так же нетерпеливо ждал сигнала. Только в ту пору пе на танках и бронетранспортерах, а на своих двоих выходили па вражеский берег морские пехотинцы. За неудержимый порыв и отчаянную храбрость «черной смертью» прозвали их фашисты.
Какое-то горделиво-волнующее чувство охватило Юрия, заставило учащенно биться его сердце. Ради такой минуты можно было мириться и с дежурствами, и с авралами, и с парадировками - со всей этой обременительной, но необходимой изнанкой воинских будней.
Шипя взвилась вверх и разделилась па две зеленые хвостатые змеи сигнальная ракета.
– Поехали!
– совсем не по-уставному воскликнул Юрий, нахлобучивая каску.
Очень быстро - словно на сером, низко припавшем к земле небе раздернули занавес - наступил рассвет. Синяя гарь выхлопных газов смешивалась с туманной дымкой, курящейся над росной травой. Никак не гармонировало это осеннее утро с ревом боевых машин, мнущих колесами и гусеницами кустарники и последние цветы, вспугивающих стаи скворцов и перепелок.
Машины пошли по пшеничной стерне, осторожно объезжая клади соломы, а перед мысленным взором Юрия встала увиденная на киноэкране сцена горящих хлебов; оранжевые языки пламени пожирали спелые колосья, и с ужасом смотрели на гибель своих трудов и надежд крестьяне, посылая бессильные проклятия войне…
Демонстрационный десант еще не успел закончить маскировку района ожидания, как хлынул проливной дождь.
– Погодка образцово-показательная!
– улыбнулся Кашаускас.
– Спутает она все карты, - нахмурился Юрий.
– Ничего, командир, чем труднее борьба, тем почетнее будет победа!
– успокоил его танкист.
Юрий подобного оптимизма не разделял. То и дело поглядывая па часы, он ждал сообщения с побережья от Ермоленко, которого назначил комендантом пункта посадки.
Рация молчала. Юрий совсем некстати невольно вспоминал свое последнее объяснение с приятелем.
– Федор, я хочу ответить на твой вопрос в отношении Наташи… - начал он разговор, смущенно отводя взгляд.
– Да, я люблю ее, и она меня тоже… Я знаю, тебе это больно слышать…