С прибоем на берег
Шрифт:
Старший лейтенант умолк, а из динамиков полились аккорды знакомой каждому песни:
Бесстрашные парни советского флота, Всех недругов наших гроза, Морская пехота, морская пехота, Ни шагу назад нам нельзя!После музыкального вступления Еськов напомнил слушателям о героях полуострова Ханко на Балтике и Малой земли под черноморским городом Новороссийском, о тех, кто штурмовал голые скалы хребта Муста-Тунтури в Заполярье и лесистые сопки Курильских островов. Он рассказал о подвигах Ивана Сивкова, Михаила Корницкого, Ивана Личкатого и Николая Вилкова, призвал быть достойными памяти павших…
– Неподалеку от этих мест, - сказал замполит, - геройски сражался и отец нашего командира гвардии лейтенанта Русакова…
Юрий вернулся на свой командный пункт собранным и сосредоточенным. Ощущение того, что предстоит всего лишь учебный бой, совершенно покинуло его. Словно сместились годы, и не он, а его ровесник военных времен готовил сейчас бойцов к решительной схватке. Искренне пожалел Юрий, что не может увидеть его отец в эти минуты. «Не робей, сын,- сказал бы, видимо, он.- Неси высоко честь фамилии Русаковых!»
– Я не посрамлю ее, обещаю тебе, отец, - почти беззвучно прошептал Юрий.
Авиация «синих» появилась на исходе дня. С устрашающим гулом прошли наискось по багровому небу сверкающие стайки реактивных самолетов, вспышками обозначая ракетные пуски и бомбометание.
– Польские асы, - разглядев в бинокль опознавательные знаки, сказал Еськов.
– Красиво летят…
Чуть позже разведывательный дозор заметил скрытно продвигающиеся глубокой лощиной танки и мотопехоту «противника».
– Огонь по танкам открывать только наверняка!
– предупредил Юрий Кашаускаса, стоящего со своим взводом на крайнем от моря фланге, а гвардии лейтенанту Ермоленко приказал: - Пропустить танки и отсечь пехоту!
Сердце гулко стучало в груди. Юрия охватило чувство злого молодецкого азарта, будто и на самом деле от его умения сейчас зависела жизнь многих людей. Еще раз прикинув в уме расположение своих сил и направление удара контратакующих, он убедился, что в начальной фазе «боя» его позиция более выгодная. Похоже, тактическое чутье не подвело его.
Вспомнил он скептические ответы отчима на свои восторженные, со множеством восклицательных знаков послания.
«Гвардейцы в моем взводе - один к одному, - похвалялся Юрий, - рослые, сильные, проворные! Дело свое знают так, что, разбуди любого среди ночи, с закрытыми глазами отбарабанит боевую инструкцию. А профессия наша самая универсальная в армии: в море мы - моряки, па суше - пехотинцы, в воздухе - парашютисты!..»
«Мой тебе совет - поменьше эмоций, - вразумлял отчим.
– Не обольщайся первыми впечатлениями, они часто бывают обманчивыми, и за ними может последовать обидная горечь разочарования…»
Но с каждым новым письмом пропадал его скептический настрой. И вот что ответил отчим совсем недавно, когда Юрий сообщил домой о своем намерении остаться на кадровой службе во флоте:
«Решение твое, сын, одобряю. И прощения прошу за то, что когда-то отговорил тебя поступать в военное училище. Теперь-то я осознал, как глубоко тогда заблуждался! Мать как водится, огорчена, но таковы женщины по природе своей - готовы всю жизнь держать детей подле себя. С нетерпением ждем тебя в отпуск…»
Ясно различимый шум моторов подсказывал, что контратакующие развернулись в цепь.
– Приготовиться к бою!
– скомандовал десанту Юрий.
– Прорвавшиеся машины пропускать через окопы в вслед забрасывать гранатами!
Впереди один за другим громыхнули несколько взрывов.
– Два танка «синих» подорвались на минном поле!- доложил Ермоленко.
«Бой» начался удачно для обороняющихся. Они еще не открывали огня, а «противник» уже понес ощутимые потери. Не зря, выходит, мараковали Юрий и командир группы саперов над тем, где целесообразнее заложить противотанковые фугасы.
– «Дирижер», я - «Трамбон-два»! Пропустил танки, открываю огонь по пехоте!
– взволнованно зачастил Ермоленко.
И тут же воздух вспороли пулеметные и автоматные очереди. Отрывисто загукали противотанковые гранатометы, следом за ними подали голос танковые пушки. Это вступили в бой из засады машины Кашаускаса.
– «Дирижер», я-«Контрабас»!-доложил он Юрию.
– Подбил четыре танка, остальные повернули назад. Сам потерь не имею!
Молодец, Альгердас! Сумел надежно замаскировать свои машины и ударил в самый нужный момент, ошеломив наступающих.
На командном пункте появился замполит. Его пятнистый маскхалат был перепачкан в земле.
– Я от Ермоленко и Тимофеева, - доложил он.
– Атаку их. взводы отбили с небольшими потерями, но пат троны и гранаты на исходе, надо быстро доставить им новый боекомплект… Филипеня снова отличился!
– улыбнулся Еськов.
– Один танк подорвал из гранатомета, другой бутылкой с горючей смесью поджег. Сейчас о нем боевой листок выпускают… - Он говорил на полном серьезе, будто на самом деле от вражеских машин остались два чадящих костра.
– Посредник все видел?
– выслушав замполита, спросил Юрий.
– Да. Он был вместе со мной. Сейчас на фланге у Кашаускаса.
– Что же получилось там, в устье Сулимы?
– вслух размышлял Юрий.
– Почему нас не сняли, как было задумано, а, наоборот, решили усилить? И «синие», видать, неспроста бросили сюда подкрепление…
– Похоже, что основному десанту не удалось закрепиться,- сказал Еськов.- Такое случалось в войну. Под Новороссийском в сорок третьем году основным силам не удалось добиться успеха, и удар был перенацелен на плацдарм, занятый демонстрационным десантом Цезаря Куникова. Так в тылу у фашистов появилась знаменитая Малая земля. Мой дядя пробыл там несколько месяцев, он мне много рассказывал о куниковцах…