С прибоем на берег
Шрифт:
– Понял теперь?
– Пока не совсем.
– Бригаду инженеров к нам подсаживают, новый акустический прибор испытывать.
– Это большая честь для нас, - улыбнулся замполит.
– А Наталья Сергеевна?
– многозначительно спросил Мирский.
– Кабы ты ее видел, Иван Ильич, забеспокоился бы не меньше моего. Чует мое сердце, хлебнем мы с пей горя и заботы!
– Давно ли ты стал таким суеверным, командир?
– При чем тут суеверие, комиссар? Или ты не знаешь, каким, к примеру, взглядом провожает наш вестовой Сенюшкин каждую захожую медсестрицу? Делает стойку, как породистый сеттер. А у нас с тобой таких сенюшкиных немало. Боюсь, что из-за этой Натальи Сергеевны многим служба в голову не пойдет.,.
– Плохого пока ничего не вижу, - возразил замполит, вспомнив почему-то жену, с которой расстался в начале войны и по которой тосковал.
Инженер Скворцова пришла на лодку в субботу во время большой приборки. Она была одета в цветастое
крепдешиновое платье, которое ярким пятном выделялось па залитом мазутом и порядком захламленном причале.
Вестовой Сенюшкин, прибиравшийся на мостике, выпустил из рук веревочную швабру и бросился к переговорной трубе.
– Ребята, к нам мадам!
– приглушенно крикнул он вниз.
– Чугунов, включай вытяжную!
В чреве подлодки зарокотал электрический вентилятор, а из рубочного люка пахнуло смесью масляной гари с ароматами камбуза.
Услужливый Сенюшкин встретил гостью возле сходни и проводил до самого вертикального трапа. Едва ступив па первую его перекладину, Наталья Сергеевна почувствовала, как парашютом надулось ее платье где-то возле головы. Инстинктивно она попыталась рукой схватить его край, но, ощутив под собой пугающую пустоту, снова вцепилась в металлический поручень. Только коснувшись ногами палубы, она укротила буйствующий крепдешин.
Растерянная, стояла она в центральном отсеке, оглядываясь по сторонам. Заметила неподалеку ухмыляющиеся физиономии, поняла: фокус с платьем подстроен. Тогда, неожиданно для зрителей, она вздернула подол, обнажив стройные ноги, затянутые почти до самых бедер в трофейные шелковые чулки.
– Надеюсь, все теперь видели?
– зло сощурившись, спросила она. В этот момент в отсеке появился командир лодки, и шутников словно ветром сдуло.
– Извините, пожалуйста, - пробормотала она, оправляя платье на коленях.
Щеки Мирского стали пунцовыми.
– Я прошу вас, товарищ старший инженер,- отводя взгляд, сказал он, - в следующий раз приходить на корабль в шароварах.
– Хорошо, товарищ командир, - покорно кивнула головой женщина, решив, что оправдываться не будет.
– Вас разместят в каюте моего помощника, - продолжал Мирский, уже овладев собой.
– Вахтенный, проводите инженера во второй отсек!
– приказал он.
Когда за ушедшими хлопнула переборочная дверь, командир дал волю своему гневу.
– Чугунов!
– с присвистом выкрикнул он.
– Есть, товарищ командир!
– откликнулся из шхер трюмный.
– Вы пустили вытяжную вентиляцию?
– Так точно!
– Пять суток строгого ареста!
– Есть пять суток строгача… - кисло произнес трюмный, пе ожидавший такого финала безобидной, по его мнению, шутки.
«Ну погоди, официант паршивый!» - мысленно пригрозил он оставшемуся в тени хитрюге Сенюшкину.
– Ну вот и началось, - философски изрек мичман Придыбайло, один из свидетелей инцидента.
– То ли еще будет! Баба на корабле -все одно, что горящая головня возле пороховой бочки…
Отведать арестантских харчей трюмному Чугунову так и не пришлось. «Щука» срочно покинула базу, вышла в открытое море. Придерживалась строго рекомендованных фарватеров, то и дело встречая тревожно гудящие сиренами тральщики и слыша нередко гулкие взрывы подсеченных тралами мин.
Инженеры, почти все пожилые, сухопутные люди, настороженно прислушивались к отдаленным гулам. Командир не счел нужным скрывать от них всю опасность плавания. Только Наталья Сергеевна не выказывала беспокойства. Она сразу же обзавелась добровольными помощниками, самыми активными среди которых стали Сенюшкин с Чугуновым. Они наперехват подносили Наталье Сергеевну вовсе не громоздкие и не тяжелые приборы, а трюмный по собственной инициативе научил ее пользоваться всеми необходимыми корабельными системами.
Без тени смущения она приняла услуги Чугунова, болезненно уязвив самолюбие вестового Сенюшкина, и тот, в свою очередь, сделал ответный ход: явился на раздачу ужина не в застиранной куртке, а в жестком от крахмала белом офицерском кителе. Где он .сумел его раздобыть, так и осталось невыясненным.
Поладила Наталья Сергеевна и с замполитом, которого запросто стала называть по имени-отчеству, а он ее и вовсе - Наташей. Они обращались друг к другу, как старые и добрые знакомые.
И только при встречах с командиром лодки женщина смущенно отводила глаза. Взгляд же капитана третьего ранга Мирского был официально нейтрален, сопровождался вежливым кивком головы.
Самые сведущие в экипаже люди - вестовые. Они много видят, слышат, запоминают и делают выводы. От Сешюшкина Наталья Сергеевна узнала о безупречной холостяцкой репутации командира, который лишь для единственной женщины сделал исключение, прикрепив ее фото над изголовьем. В увядшем, с сеткой морщинок лице без труда угадывались его собственные черты.
Конец июля на Черноморье выдался жарким. Едва поднявшись над горизонтом, солнце жадно слизывало жиденький утренний туман, его лучи щупальцами спрута прилипали к металлическому корпусу лодки, прогревая насквозь ее оболочку. От непрерывной работы вентиляторов горели предохранители, и все равно температура не опускалась ниже тридцати градусов, а большая влажность сделала отсеки настоящими парными.
В другое время формой одежды стали бы трусы и полотенце на шее, но из-за гостьи пришлось поступиться обычаем. Пример подавал сам Мирский. Даже к обеденному столу он выходил в наглухо застегнутом кителе. Зато от шикарного наряда вестового Сенюшкина осталось жалкое воспоминание, так как почти после каждой раздачи харча китель приходилось сушить на вентиляционном раструбе. Лучше всех - в легкой блузке без рукавов - чувствовала себя Наталья Сергеевна, только и ей хотелось порой, чтобы в дымящейся миске борща вместо желтых кружков навара плавали кусочки льда.