С прибоем на берег
Шрифт:
– Пригласите наверх старшего инженера Скворцову.
Он подал Наталье Сергеевне руку, помогая выбраться
из узкого проема рубочного люка, подождал, пока она приведет себя в порядок - вентиляция на этот раз пе пощадила ее прическу,- и негромко сказал:
– Большое вам спасибо, Наталья Сергеевна…
– Ну что вы, товарищ командир, - застеснялась она.
– Зовите меня Сергеем Егоровичем.
– Хорошо. Так за что же вы меня благодарите?
– Как за что? Вы же в некотором роде спасительница корабля. Отныне мы вас занесем в наши лодочные святцы.
– Благодарите аппаратуру! А лично я просто не понимала происходящего. Иначе бы со страху померла. Я ведь обыкновенная трусиха. Честное слово, Сергей Егорович!
Она смотрела на него снизу вверх, и в ее затуманенных смущением глазах действительно было что-то нежное и беззащитное.
Через несколько дней лодка возвратилась в базу и ошвартовалась возле причального понтона. На пирсе командира ждал штабной автомобиль. Когда капитан третьего ранга Мирский возвратился па причал, инженеров он уже не застал. Тех тоже увезли на доклад к начальству.
Возле сходни покуривал трубку чисто выбритый и постриженный замполит.
– Представляешь, Сергей Егорович, - лукаво прищурясь, заговорил он.
– Сенюшкин-то с Чугуновым предложение Наташе сделали. Каждый по полной форме просил у нее руку и сердце…
– Ну и кого она предпочла?
– с деланным равнодушием спросил Мирский.
– А как ты сам думаешь?
– вопросом на вопрос ответил замполит.
Мирский усмехнулся и ступил ногой на трап.
– Погодите, товарищ командир, - остановил его замполит.
– Что же будем делать с незадачливыми женихами? Выписывать им записки об арестовании?
– Амнистия обоим,- улыбнувшись, сказал Мирский.
Уверенным, пружинистым шагом он поднялся по сходне на палубу лодки, козырнув на ходу Военно-морскому флагу.
ДРУЗЬЯМ НЕ ЗАВИДУЮТ
Я сижу на торце причала возле самого уреза воды. У ног лениво катит волны море, солнечные блики на гребешках - словно множество улыбок. Море приветствует лейтенанта-инженера Портнова! Хотя я все не могу привыкнуть к офицерскому званию и частенько посматриваю на свое плечо. Две блестящие звездочки заставляют сильнее биться сердце.
Уже около часа я терпеливо жду рейсовый катер и перебираю в памяти все, что произошло в моей жизни за последние тревожные и радостные дни.
– Считайте, что вам повезло, - сказали мне в отделе кадров, - вы назначены командиром группы к Вольскому-одному из лучших ракетчиков флота!
Право, жизнь что-то чересчур меня балует: золотая медаль, удачное назначение. Не многовато ли сразу?
– Кстати, - продолжал кадровик, вручая мне предписание,- Вольский сам просил назначить ему офицера потолковее…
Как это понимать: то ли как комплимент, то ли предупреждение на будущее, - я так и не решил.
…Мои размышления прерывает треск мотора. Вскоре подошедший катер мягко упирается носом в деревянный причал. Вблизи территория соединения подводных лодок кажется мрачноватой. Берег зацементирован до самого подножия горы. На склонах ее - террасы для складов. Птичьим гнездом прилепился к серой скале сигнальный пост.
Дежурный офицер проверяет документы и провожает меня до самого места стоянки подлодки.
– А вон и сам Вольский.
– Он указывает на высокого и чуточку франтоватого офицера.
Волнуясь, я ступаю ногой на узкий металлический трап.
– Товарищ капитан-лейтенант… прибыл для дальнейшего…
– Хорошо, - перебивает меня Вольский.
– Давай знакомиться. Меня зовут Георгий Львович.
От него пахнет хорошим одеколоном, он подтянут и строен, карие глаза внимательно смотрят из-под черных бровей, сошедшихся над прямым точеным носом. От моего рукопожатия Вольский чуть заметно морщится.
Мы садимся на скамью возле врытой в землю и наполненной водой железной бочки, в которой плавает большая фиолетовая медуза. Капитан-лейтенант протягивает мне раскрытую пачку «Ореанды» с золотистой полоской на мундштуках сигарет.
– Спасибо, не курю.
– Ты окончил с отличием?
– Да.
– Молодчага!
– Вытянув губы трубочкой, Вольский пускает несколько замысловатых колечек дыма.
– Сразу открою свои карты: учусь заочно на втором курсе академии. Потому, сам понимаешь, - сопромат, теормех, высшая математика, как ревнивая жена, забирают у меня все свободное время. Особенно, когда очередная сессия па носу. Так что извини, кое-какие вопросы тебе сразу придется решать самому. Потянешь?
Я молча передергиваю плечами. Он швыряет в бочку окурок, целясь в колеблющийся зонтик медузы.
– Лично я считаю, что самостоятельность никому не была во вред. Зато лишняя опека не дает расправить крылья.
Мой кивок по-прежнему неопределенен.
– Ну что ж, считаем - договорились. Пошли теперь к командиру.
После обеда меня представили личному составу подводной лодки. И снова ошеломляющий сюрприз: в матросской шеренге я вижу Вальку Королева, своего школьного товарища. Еле сдерживаю себя, чтобы не крикнуть: «Валька, чертяка!» - забыв о своих лейтенантских погонах п офицерской солидности. Королев без улыбки смотрит на меня, негромко называет свою фамилию.
Когда после роспуска строя Вольский предложил мне ознакомиться с послужными карточками моих операторов, я, конечно же, начал с Валькиной. Родился, учился… Это пропускаю, об этом я знаю в десять раз больше, чем тут написано. Но куда же ты пропал, Валька, вскоре после окончания школы? Приезжая в отпуск, я надеялся что-то узнать о тебе. Напрасно. Никто не знал, где ты, что с тобой. Ага, вот, наконец, Новосибирское театральное училище… Харьковский библиотечный техникум… Долго же тебя носило по стране! Призван Харьковским военкоматом. Направлен… Третий класс. Да, небогато для второго года службы…