Самая высокая лестница (сборник)
Шрифт:
Повинуясь инстинкту страха, трое бородачей бросили Рада, отбежали назад и прижались к отвесной каменной стене. Некоторое время они были настолько неподвижны, что, казалось, перестали дышать. Если б можно было продавить камень, врасти в него, превратиться в изваяние — в трёх бородатых кариатид, поддерживающих гору!
Рад очутился между двух огней. Перед ним стоял лев, за его спиной, прижавшись к скале, затаились три врага. Юноша весь сжался, ожидая страшной развязки. В какое-то мгновенье он заметил ружьё, которое лежало у его ног. Поднять его? Выстрелить во льва? А если лев опередит его? Если
Рад как загипнотизированный смотрел на льва, а лев смотрел на него. Он смотрел внимательно и спокойно. Потом вздохнул, взял в зубы разделанную тушу косули, повернулся и зашагал в глубь пещеры.
Когда Рад оглянулся, трое бородачей — три кариатиды — стояли у каменной стены. Казалось, стоит им отойти — и стена рухнет, лишившись опоры.
То, что лев ушёл в пещеру, не сразу дошло до перепуганных браконьеров. Когда же они наконец поняли, что льва нет рядом, все трое, не сговариваясь, оторвались от стены и бросились бежать. Они бежали, обдирая лица и одежду о колкие ветви горных деревьев. Бросив добычу, оружие, не разбирая дороги, бежали кучно, держась друг за друга, не переводя дыхания. Они задирали бороды и махали руками, словно земля под их ногами была раскалённой, жгла ноги.
Со стороны их пробежка выглядела на редкость смешной. Но им-то было не до смеха. Страх ослепил их. Оглушил. Лишил равновесия. Земля под их ногами была не только раскалена, но как бы покачивалась из стороны в сторону.
Рад погасил костёр. Поднял с земли ружья — своё и трофейные — и тихо свистнул. Из-за поворота показался Орлик. Рад вскочил в седло и поскакал вдогонку за браконьерами.
Пленники входили во двор кордона гуськом. Впереди шёл маленький Клок сена, за ним — Чернобородый, исподлобья посматривая по сторонам, как бы ища выход из создавшегося положения. Последним плёлся Кофейная борода. Глаза его были опущены, на лице написано полное безразличие. Он как бы ожидал такой развязки.
— Дед! — крикнул Рад. — Принимай пленников!
Три браконьера стояли посреди кордона, как пленники во дворе маленькой крепости, обнесённой стенами.
На крыльцо вышел Дед в сопровождении своего гарнизона: Ромки и Евы. Они удивлённо смотрели на незнакомых людей и на Рада, который восседал на коне.
Рад подъехал к крыльцу и, крикнув «Держи!», бросил Деду трофейное ружьё, которое лесник поймал легко и ловко. Он «разломил» ружьё, и ему на ладонь выпали два патрона, заряженных свинцовыми пулями.
— Не на куропаток охотились, — сказал Дед, подкидывая и ловя патроны.
— А мы думали, лев… — задумчиво сказал Рад.
При слове «лев» три пленника тревожно переглянулись.
— Лев само собой, — сказал Дед. — Пойдём в райцентр.
Пленники молчали. Маленький Ромка вслух пересчитал их:
— Раз, два, три! Три бороды!
— Пошли! — скомандовал Дед. — А вы сидите дома, слышите! — наказал он ребятам.
Но Ромке и Еве не сиделось дома. Дети плохо понимают, что такое опасность. То, что порой во взрослых людях вызывает страх, оставляет малышей равнодушными. Дети не успели научиться большим страхам. Они живут своими маленькими, безобидными страхами. Им трудно бояться льва, которого никогда не видели в глаза. А в сказках про львов не говорится ничего плохого.
Когда взрослые ушли, Ева, которая во время болезни мамы исполняла роль хозяйки, решила помыть Ромке голову. Это было довольно забавное, хотя и не лёгкое занятие. Ромка визжал, вырывался, его намыленная голова была похожа на большой одуванчик, с которого, как пушинки, слетали клочья мыльной пены. Ромка страшно визжал и мотал головой.
— Стой смирно! Зажмурь глаза! — говорила старшая сестра, с трудом удерживая маленького брата.
— Щиплет! Не хочу! Пусти!.. — кричал он.
Рядом стояла коза. Её узкие жёлтые глаза с интересом наблюдали за происходящим. Она была беленькой, словно её тоже намылили и забыли смыть пену.
Пока Ева мыла голову, Ромке не удавалось вырваться из цепких сестринских рук. Когда же дело дошло до полотенца, он вырвался. Сердитый и всклокоченный, бегал он по полянке. Ему хотелось плакать, но он сдерживался. Крепился.
— Вот придёт папка, всё расскажу ему! Он тебе даст ремня! — кричал Ромка.
— Завтра буду стричь, — хладнокровно отвечала сестра.
— Не будешь стричь! Не хочу стричь! — кричал Ромка.
— Вытри голову.
— Не буду вытирать! Не хочу вытирать!
Ни Ромка, ни Ева не видели, как лев подошёл к закрытым воротам, как шёл вдоль плетня, останавливаясь, чтобы втянуть в себя воздух и прислушаться. Что притягивало льва к человечьему жилью? Почему, очутившись в этом незнакомом лесу, блуждая по горным тропам, продираясь сквозь чащу, он снова и снова возвращался к кордону, от которого пахло дымом и молоком и от которого доносились тонкие голоса ребятишек.
Лев перемахнул через плетень, и было удивительно, как такая громада прыгнула и приземлилась, не произведя ни малейшего шума.
Первым заметила льва коза, которая тут же побежала за дом. Потом его увидел Ромка.
— Смотри, рыжая собака! — сказал он Еве.
Вместо ответа девочка присела, инстинктивно прячась за тазом с водой.
— А я не боюсь рыжей собаки, — сказал Ромка, бесцеремонно разглядывая льва.
Было непонятно, как этот маленький хрупкий мальчик с мокрыми волосами, торчащими в стороны как перья, не дрогнул перед огромным зверем, способным одним движением лишить его жизни. Но, видимо, мальчик каким-то необъяснимым чувством понимал, что даже хищник не тронет его, находящегося под великой охраной детства.
Может быть, ранний возраст особенно сближает разные особи и дети человека для льва такие же, как дети-львята?
Мягко ступая по траве, лев приблизился к Ромке. Мальчик с любопытством смотрел на льва, но испытывая при этом ни малейшего беспокойства. Зато Ева побледнела, и губы её дрожали.
— Ромка, беги… беги домой! — прошептала она, отступая к крыльцу, и вдруг почувствовала, что не может укрыться, оставив брата наедине с грозным хищником.
— Ромка!..
Лев ещё ближе подошёл к мальчику и стал его обнюхивать, при этом он касался усами Ромкиной щеки. Потом высунул большой розовый язык и легонько провёл им по щеке, носу и уху мальчика. Ромка рукавом вытер лицо.