Самвэл
Шрифт:
Всадники выехали из темных извилистых переулков между садами, и перед ними распахнулось широкое раздолье обработанных полей. Всего несколько недель назад эти просторы являли взору дивное золотое море, и созревшие нивы радовали и утешали сердце земледельца. Ныне же они, несжатые и неухоженные, высохли под палящими лучами солнца, и обожженные зноем колосья осыпались от беспощадного ветра, словно после жестокой сечи. Посевы проса и льна остались без воды и пожухли, увяли, полегли на землю, так и не успев дозреть до конца. Не было неусыпного работника, не было заботливого пестуна. И только звонкоголосые жаворонки, восторженные певцы нив и пашен, парили высоко над полями и, трепеща крылышками,
Всадники проехали разоренные поля, миновали несколько обращенных в руины сел. Теперь потянулись зеленые плоскогорья на подступах к Араксу; у самого берега они оканчивались густыми зарослями кустарника и диких плодовых деревьев. Кое-где в пойме стояли озерки воды, местами образовались болота. Топот копыт отдавался таким глухим и гулким эхом, словно под землею была пустота. Иногда казалось, что зыбкая почва оседает и снова распрямляется под тяжестью всадников и их скакунов.
В этих местах таились темные ловушки Аракса и его страшные подземные провалы, полные вязкой черной жижей, которая по поверхности затвердела и, словно пенка на молоке, образовала обманчивую, опасную корку, по которой и ехали сейчас охотники. Эти пучины порою разверзали свою ужасную пасть и, как бездна Тартара, поглощали путников. В одну из таких пропастей некогда канул вместе с конем армянский царь Артавазд, охотясь у берегов Аракса.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и свежая утренняя прохлада постепенно сменялась приятным теплом. Охотники все так же неторопливо и беззаботно двигались вперед.
Самвел сидел на прекрасном золотистом скакуне полученном утром в подарок от князя-отца. За ним следовал верный Юсик, исполняя обязанности оруженосца. Он вез длинное копье молодого князя, лук, колчан со стрелами и длинный кожаный аркан, который юный слуга свернул и повесил на седло Себе Самвел оставил только меч и маленький серебряный рожок привешенный к золотому поясу.
Арбак казался на диво помолодевшим. Он был в полном вооружении и ехал впереди всех. За ним следовали вооруженные люди Самвела, все сорок человек. Некоторые держали охотничьих соколов, другие — рвущихся с поводков борзых. С привязи были спущены только маленькие гончие и огромные густошерстные овчарки, которых охотники называют волкодавами. Все это были подарки князя-отца.
Загонщики выехали вперед рано утром, еще до восхода солнца, чтобы осмотреть, изучить весь остров и выследить какие и где есть звери.
Рядом с Самвелом ехал князь-отец, окруженный телохранителями, несколько поодаль — Меружан на неизменном белом коне и со своей отдельной свитой. С ним были также персидский полководец Карен и его приближенные. В охоте не принимал участия только Айр-Мардпет.
Впереди всех ехали персидские юноши; с ними был и Артавазд. Молодые наездники в роскошном вооружении вызывали всеобщий восторг. Но более всех блистал и обращал на себя внимание юный Артавазд. Воодушевление пылкого юноши по-истине не имело границ. Слившись со своим конем в единое целое, он казался воплощением радости. За левым плечом у Артавазда висел серебряный колчан со стрелами, за правым — лук, который был несколько великоват для него, в руках было легкое копье, на поясе в серебряных ножнах висел обоюдоострый меч.
Самвел ехал молча, целиком погруженный в свои думы, и лишь изредка бросал беглый взгляд вокруг себя или вглядывался вдаль, словно стараясь запомнить места, по которым они проезжали. На его печальном лице, как
_Неудобно, отец. Прекрасный скакун, которого ты мне
сегодня подарил, еще не освоился с моей посадкой, да и я незнаком с его повадками. Мы можем не понять друг друга.
— Этого не случится, — с улыбкой ответил отец. Насколько этот конь горяч и упрям, настолько же и умен, и в умелых руках он податлив как воск. Твой скакун был украшением конюшен царя царей, который получил его в подарок от князя Ама-верна. Когда я в последний раз предстал перед царем Шапухом, чтобы покорнейше проститься с ним, он пожаловал мне этого коня и сказал: «Иди, о князь Мамиконян; вверяю тебя милости лучезарного Ормузда. Иди и соверши свой поход в Армению на этом коне: он принесет удачу и успех твоим начинаниям».
При последних словах отец указал Самвелу на лоб его скакуна.
— Ты еще не заметил эту белую звезду у него на лбу.
Он показал на белое, похожее на звездочку пятно, которым природа отметила породистое животное.
— Первый раз вижу, — отозвался Самвел.
_Это знак удачи, — настойчиво повторил князь-отец.
_Не знаю, сулит ли мне удачу эта звезда, заметил
Самвел с загадочной улыбкой. — Мы ведь, кажется, проезжаем мимо болот? В этих местах на каждом шагу трясины. Как знать, не потеряет ли свою силу в плавнях Аракса звезда коня, подаренного царем Шапухом...
_Все может быть, — ответил отец, скрывая досаду, вызванную насмешкой сына. — Но мы уже миновали трясины.
Во время этого разговора к ним подскакал юный Артавазд.
— Я не боюсь никакой трясины! — сказал он весело. — Хоть мой конь и без звезды удачи, он может перелететь через любую пропасть. Самвел зря ломается. Он всегда так — любит, чтобы его упрашивали показать себя. Вот посмотрите-ка, как я буду гарцевать!
Не дожидаясь, пока его попросят, юноша сильно натянул поводья и начал горячить и нахлестывать коня. Конь в бешенстве взвился на дыбы и начал делать такие большие прыжки, что даже смотреть на них было страшно. Каждую минуту разъяренный скакун мог сбросить дерзкого наездника. Но всадник словно слился с ним в одно нерасторжимое целое и держался в седле столь свободно и смело, что это казалось просто невероятным.
Когда конь совсем разгорячился, юноша заставил его описывать головокружительные круги по взгорью. Конь несся во весь опор, а всадник тем временем с удивительной быстротой делал обороты вокруг коня и снова оказывался в седле; он походил на веретено, вращающееся вокруг своего стержня. Примеру Артавазда последовало несколько персидских юношей. Их умение и мастерство тоже вызвали всеобщий интерес, но все померкло перед тем, что проделывал юный Артавазд, особенно когда он приступил к поистине невероятным упражнениям с копьем. На полном скаку юноша метал его в цель, и всякий раз оно без промаха вонзалось прямо в намеченную точку. Артавазд с быстротою молнии подлетал к копью, вырывал его и метал снова. А если случалось, что копье, поразив цель, не оставалось торчать в мишени, а падало на землю, он, не теряя ни минуты, подлетал к ней на полном скаку и, не вынимая нога из стремян, наклонялся и поднимал упавшее оружие.