Сатанизм. История, мировоззрение, культ
Шрифт:
105. Диакон Андрей Кураев «Сатанизм для интеллигенции». (О Рерихах и Православии), в 2-х кн. М., Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2006. Электронная версия.
106. Преподобный Макарий Египетский «Духовные беседы». М., 1880, с. 253.
107. Архетип (от др.-греч.
– аrche – начало и typos – образ) – первоначальный образ, прообраз, «протоидея».
В философии Платона под архетипом понимался умопостигаемый образ, «эйдос», у Августина Блаженного – это исконный образ, лежащий в основе человеческого познания, у схоластов – природный образ, запечатленный в уме.
В «аналитической психологии» Юнга понятие «архетип» соотносится с бессознательным. Наряду с инстинктами, архетипы являются врожденными психическими структурами, находящимися в глубинах
Архетипы представляют собой: а) врожденные условия интуиции, то есть те составные части всякого опыта, которые априорно его определяют; б) первобытные формы постижения внешнего мира; в) внутренние образы объективного жизненного процесса; г) вневременные схемы или основания, согласно которым образуются мысли и чувства всего человечества и которые изначально включают в себя все богатство мифологических тем; д) коллективный осадок исторического прошлого, хранящийся в памяти отдельных индивидуумов и составляющий нечто всеобщее, имманентно присущее человеческому роду.
Согласно Юнгу, человеческая психика включает в себя разнообразные архетипы. Все они имеют архаический характер и могут быть рассмотрены как своего рода глубинный изначальный образ, который индивидуум воспринимает только интуитивно и который в результате бессознательной деятельности проявляется на поверхности сознания в форме различного рода видений, религиозных представлений, символов. По Юнгу, архетипы, находя своё воплощение в мифах и сновидениях, служат питательной почвой для воображения и фантазии, составляют исходный материал для произведений искусства и литературы.
108. К. Г. Юнг писал о «коллективном бессознательном»: «Что может сказать наша психология в ответ на индийское утверждение о сверхличностном, мирообъемлющем бессознательном, которое появляется лишь с достижением прозрачности той тьмы, каковой было личностное бессознательное? Наша современная психология знает, что личностное бессознательное является лишь верхним слоем, покоящимся на фундаменте иной природы. Он обозначается как коллективное бессознательное. Основанием для такого обозначения служит то обстоятельство, что, в отличие от личностного бессознательного с его чисто личностным содержанием, образы глубинного бессознательного имеют отчетливо мифологический характер. Иначе говоря, по форме и содержанию они совпадают с теми повсюду разлитыми, изначальными представлениями, которые лежат в основании мифов. Они имеют уже не личностную, но сверхличную природу и присущи всем людям. Поэтому они обнаруживаются во всех мифах и сказках всех времен и народов, а равно и у тех индивидов, которые не имеют ни малейшего представления о мифологии. …понятие «коллективного бессознательного» будет европейским эквивалентом буддхи, просветленного духа». (Карл Густав Юнг «О психологии восточных религий и философий». М., «Медиум», 1994, с. 29-30,108. – Жирный шрифт и курсив – К. Г. Юнга).
Однако, как подчеркивает известный современный эзотерик Александр Дугин, «коллективное бессознательное» вовсе необязательно рассматривать в узкой перспективе «психологии глубин» Юнга. Александр Дугин, отмечает, в данной связи, что «коллективное бессознательное» не является простым набором памятных событий и переживаний, запечатлевшихся в коллективной психике, но представляет собой структурированный, сакральный комплекс, имеющий свой центр и свою периферию, свои темные и свои светлые стороны, свою гармонию и свой хаос. Иными словами, «коллективное бессознательное» - это целый упорядоченный сакральный космос, и в самом чистом виде прототип «коллективного бессознательного» совпадает с Сакральной Традицией, со Священным Изначальным Знанием, а значит в пределе, с соответствующими поправками действительно можно говорить о «национальном самосознании», но чаще всего это «национальное самосознание» растворено в коллективной психике народа и выступает лишь фрагментарно и частично, что заставляет воздерживаться от частого употребления этого термина.
В некотором смысле, «коллективное бессознательное» народа стоит очень близко к «фольклору»,
Народ - носитель «коллективного бессознательного», и заложенные в этом «коллективном бессознательном» архетипы выступают тогда, когда народ коллективно, совместно, демократически решает свою историческую судьбу. Именно на этом уровне сакральная память о «мужестве храбрых предков» побеждает слабость и нерешительность трусливых потомков.
При этом важно подчеркнуть, что «коллективное бессознательное» не имеет никакого отношения к индивидуальности, не затрагивает собственно «сознательной» стороны человеческой личности и в случае отделения человека от своей традиционной общности, от своих кровных, этнических, религиозных и культурных корней «теряется», так как сопряжено именно с «коллективом», и в обычном случае индивидуум не может распоряжаться им как своей собственностью, как своим личным качеством.
«Коллективное бессознательное» сохраняется только при условии непрерывности и постоянства этнокультурной среды, или, по меньшей мере, при гармоничном и постепенном развитии и расширении этой среды без потери связей. «Коллективное бессознательное» может изменяться при перемене народами внешней религии, идеологии, культуры и т.д., но оно всегда находит и в новых условиях аналоги своему изначальному содержанию, перетолковывая новые образцы и знаки в соответствии со своими древними архетипами.
Но как только однородность общества нарушается, как только начинается интенсивное культурное, религиозное, этническое, расовое и «кастовое» смещение, «коллективное бессознательное» начинает деформироваться гораздо больше, нежели даже при самой резкой и радикальной смене внешней идеологии. Разнородность населения, его гетерогенность означает дробление, истончение и, в конечном счете, почти исчезновение «коллективного бессознательного». И только в таком смешанном обществе на выборах всех уровней посредственность действительно выбирает посредственность, а трус хочет видеть своим правителем труса. (См.: Александр Дугин «Консервативная революция». М., «Арктогея», 1994, с. 295-299: часть XI «Прямая демократия», глава I «Органическая демократия»).
109. В «Прикладной эниологии», говорится о законе Кармы: «За все в этом мире приходится платить. И, к сожалению, для многих не общепринятыми «фантиками» (то есть – деньгами – С. П.), а значительно более высокими категориями. Когда наступает момент возврата кармических долгов, многие почему-то обижаются и удивляются. За что, мол, такое свалилось на их головы? Законы Абсолюта в нашем Мироздании гласят следующее: добро, созидание - норма жизни; зло во всех своих формах и проявлениях - наказуемо. Поэтому нечего ждать вознаграждения за добрые дела, а зло по закону «бумеранга» обязательно вернется к его породившему». («Прикладная эниология». Учебное пособие. Электронная версия: «Библиотека в кармане», выпуск 14, компакт-диск № 2).
Крупнейший мистик-визионер Даниил Андреев описывает механизм действия закона Кармы следующим образом: «механическая сторона действия Закона возмездия остаётся, конечно, неизменной, всегда и везде: она состоит в том, что нарушение нравственных законов влечёт за собой утяжеление эфирного тела совершившего. Пока он жив, утяжелённое эфирное тело остаётся как бы на поверхности трёхмерного мира: при этом тело физическое играет роль спасательного круга для утопающего. Но как только связь между ними разрывается смертью, эфирное тело начинает погружаться глубже и глубже, из слоя в слой, пока не достигнет равновесия с окружающей средой. Таков, в основном, механизм. Но есть и существа, которые следят за его безотказным действием: блюстители кармы. (Даниил Андреев «Роза Мира». Метафилософия истории. М., «Прометей», 1991, с. 80.
– Курсив – Даниила Андреева).