Сборник статей, воспоминаний, писем
Шрифт:
ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Летом 1941 года Качалов собирался отдыхать на Николиной горе. Война застала его в "Соснах". Он с большим интересом кончал читать вторую часть романа Эренбурга "Падение Парижа". В первые же дни войны ушел добровольцем на фронт сын Качалова -- Вадим. "Настроение у меня крепкое, -- писал В. И.
– - Чувствую, что я нужен и могу еще быть поддержкой и опорой".
27 июня состоялся исключительный по насыщенности спектакль "У врат царства", оказавшийся в исполнении Качалова и в этот момент глубоко волнующим. Он играл, как никогда. Когда Качалов -- Карено говорил Элине в четвертом акте, что "у самых врат царства новой жизни разразится война...", весь зрительный зал ответил ему бурной овацией, выразившей огромный патриотический порыв. "...То, что я не ощутил своих 66
Все эти недели Василий Иванович был сосредоточен на одном: кому-нибудь помочь, кого-нибудь поддержать, кому-то быть полезным. Ему казалось, что он даже окреп. "Настроение у меня ничего себе, довольно крепкое, подтянутое, вроде как перед ответственным выступлением, -- писал он из "Сосен".
– - ...Ощущаю большое желание жить -- терпеливо, с мужественным самообладанием -- без всяких "парусов" и "упоений в бою..."
Партия и правительство и в эти тяжелые дни проявили большую заботу о выдающихся деятелях советского искусства. 9 августа "старики" МХАТ и Малого театра были эвакуированы в Нальчик. В. И. убедил себя, что он здоров и бодр.
В Нальчике Качалов систематически выступал в концертах для бойцов в госпиталях и воинских частях. Вл. И. Немирович-Данченко предложил начать готовить для Москвы пьесу Шекспира "Антоний и Клеопатра" -- с Тарасовой (или Степановой) и с Антонием -- Качаловым. В. И. согласился не для того, чтобы когда-нибудь играть, а как партнер для репетиций. Собирались готовить (а потом и репетировали) "На всякого мудреца...", играть собирались "На дне", "У врат царства". Затянувшийся грипп с бронхитом перешел у Качалова в тяжелое воспаление легких. Он попал в больницу. "Стараюсь жить и даже работать",-- писал он после выздоровления.
Из Нальчика группа старейших актеров-москвичей переехала в Тбилиси. В. И. опять выступал в частях Красной Армии. 18 января 1942 года сердечно и радостно встретила москвичей столица Советской Армении -- Ереван. Под ослепительными лучами юпитеров сверкали на транспарантах слова: "Привет замечательным мастерам искусства русского народа от цветущей Армении!" В течение целой недели артисты выступали перед ереванскими зрителями с двумя концертными программами. В Баку была встреча с бойцами и командирами Красной Армии и бакинскими рабочими-стахановцами. "Проникновенные слова рабочих-нефтяников, -- писал В. И. в "Вечерней Москве", -- были нам так же дороги, как приветствия фронтовиков". Бойцам Красной Армии Качалов с особенным подъемом читал "Жди меня" К. Симонова и "Три кубка" Н. Тихонова. 25 марта 1942 года в "Вечерней Москве" была напечатана статья Качалова "Миссия советского актера".
В конце апреля группа актеров-москвичей с участием Качалова дала более десяти концертов в Сухуми, Сочи и Гагре.
В Тбилиси ждала телеграмма из Комитета по делам искусств -- предложение ехать в Саратов, где играл в это время Художественный театр, через Москву. "Москва нам снится каждую ночь",-- еще из Нальчика писал Качалов словами "трех сестер". В первых числах сентября для небольшой группы "стариков" был организован спокойный и удобный перелет из Тбилиси в Москву. "Хотя мы летели чудесно, -- это очень большое наслаждение, -- уже из Москвы писал В. И., -- но после перелета вот уже целую неделю чувствую себя плохо: поднялось кровяное давление (больше 200, чего у меня никогда не бывало), и это отражается на самочувствии, -- очень нервничаю, очень ослабел". Его томила утрата уверенности в своих силах, непрочность здоровья. А работать привык, работать хотелось. Выступал в частях Красной Армии, читал по радио. 7 ноября весь театр был уже в Москве. Сезон открыли "Фронтом" Корнейчука. В. И. играл во "Врагах". Угнетало его трагическое умирание М. П. Лилиной: ей ампутировали ногу выше колена (саркома), угрожала ампутация руки. Операцию и весь предшествующий период она перенесла с необычайной стойкостью. "Очень она все-таки вся необыкновенная, чудесная,-- писал В. И.
– - Поражает и умиляет всех мужеством, терпением и мудростью".
В театре было решено ставить "Лес" с Качаловым -- Несчастливцевым. В декабре состоялся творческий вечер Качалова в ЦДРИ (монологи Брута и Антония, монолог из "Прометея", сцена из "Гамлета", стихи Пушкина, Блока, Тихонова, Симонова). Некоторые из качаловских работ в эти недели были записаны на пленку. Неуверенность в здоровье при неизменной потребности творчески жить и работать была для Василия Ивановича мучительна. В январе 1943 года он опять попал в Кремлевскую больницу; в феврале, в дни 25-летия Красной Армии, много выступал в частях Московского гарнизона. Он пытался всячески устоять,
20 марта в "Правде" было опубликовано постановление Совнаркома о присуждении Качалову "за многолетние выдающиеся достижения в области искусства" Сталинской премии первой степени.
В горьковские дни он выступил на вечере в Доме актера. 12 апреля на своем творческом вечере в ВТО В. И. читал Шекспира: "Гамлет", "Юлий Цезарь", "Ричард III", сонеты и балладу "Джон -- Ячменное зерно" Багрицкого (по мотивам Бёрнса). "Умное и блестящее мастерство Качалова торжествовало в разносторонней передаче шекспировских характеров",-- писал рецензент. 21 апреля в Доме актера состоялся интересно задуманный вечер на тему: "Актеры романтического театра" (В. И. Качалов и Ю. М. Юрьев). Юрьев читал в своей обычной приподнятой манере монолог Арбенина из "Маскарада". После его выступления простой, интимный качаловский Гамлет прозвучал так, как будто исполнители были людьми разных эпох. Вряд ли правильно было объединять актера-реалиста Качалова и представителя старого романтического театра Юрьева общим понятием "актера-романтика".
В эти дни Качалов пережил большое потрясение: 25 апреля скончался Вл. И. Немирович-Данченко. Потеря крупнейшего художника и близкого человека была глубоко пережита Василием Ивановичем.
В мае Качалова избрали заместителем председателя жюри конкурса чтецов на тему "Война и Родина". По радио он читал отрывки из "Войны и мира" (батарея Тушина). Великолепно приготовил для тонфильма поэму Горького "Девушка и Смерть". Еще раз записал монтаж из "Горя от ума". В качаловском репертуаре появились стихи М. Светлова "Итальянец". "Для эстрады у меня еще намечены места из "Тихого Дона" и отдельные главы из "Василия Теркина" Твардовского", -- писал он Б. А. Вагнер. Вместе с А. Грибовым, В. Поповым и другими Качалов приготовил для радио "незримый спектакль" -- инсценировку рассказа Чехова "Каштанка". Чтение "от автора" и игра актеров перемежались музыкальными и звуковыми сценами. "Прекрасна манера качаловского чтения описательно-повествовательных мест рассказа, -- писал Н. Д. Волков.
– - Здесь все очень просто, прозрачно и очень веско. Здесь нет никаких излишеств в смысле звукового подчеркивания отдельных слов и фраз. Здесь настоящая строгость хорошо выверенных интонаций великолепного мастера" {"Литература и искусство", 16 октября 1943 г.}. Почти через пять лет, в январе 1948 года, В. И. получил чудесное по искренности письмо об этом "незримом спектакле" от старого радиослушателя: "Вы взволновали меня до глубины души. Сколько же надо иметь чувства любви и какое проникновение, чтобы так всколыхнуть душу и вызвать в ней те благородные чувства, которыми должен обладать человек. От всей души благодарю Вас. Вы наша гордость, все мы по праву гордимся Вами. Можно быть, "к_а_к_ Качалов", можно петь и играть, "к_а_к_ Шаляпин", но _т_а_к_и_м_ _б_ы_т_ь_ невозможно. Чуть-чуть чего-то будет не хватать. А в этом "чуть-чуть" и заключается Ваше величие. Я счастлив за всех, кто благодаря радио получил возможность слушать и слышать Вас. _Т_а_к_и_х_ _м_и_л_л_и_о_н_ы. А как все Вас любят! Как у людей загораются глаза, когда произносится Ваше имя..."
Август 1943 года В. И. провел в Архангельском, под Москвой. В сентябре выступал в тургеневских и толстовских вечерах. В октябре, в связи с 25-летием ВЛКСМ, под руководством Качалова проводился показ всесоюзной художественной самодеятельности.
26 октября состоялось открытие Школы-студии имени Вл. И. Немировича-Данченко при МХАТ. В. И. принимал в этой студии большое участие: в течение всех последующих лет регулярно проводил там свои творческие вечера и участвовал в просмотре работ студийцев.
В связи с исполнявшимся в 1943 году 45-летием работы театра были организованы творческие вечера артистов МХАТ. Большой интерес у публики вызвала сцена из пьесы Чехова "Иванов" (Иванов и Сарра -- Качалов и Книппер-Чехова), она прозвучала очень сильно. На вечере памяти Вл. И. Немировича-Данченко Качалов читал отрывок из "Братьев Карамазовых" ("Клейкие листочки"). 24 января 1944 года состоялся его творческий вечер в ЦДРИ. 30 января шел "Вишневый сад" (40 лет со дня премьеры),-- В. И. играл Гаева. По-видимому, по просьбе газеты или журнала Качалов в эти дни набросал план статьи о своем творческом пути. Сохранились только обрывки черновика, строки карандашом. На одном листке -- наметка воспоминаний о том, "что именно, какое именно содержание, какой характер тех мыслей и чувств, которые толкают на сцену и сопровождают в дальнейшем нашу актерскую деятельность". На другом листке черновика карандашом -- в виде плана -- даются вехи общественно-творческого пути Качалова: