Сделай одолжение… сдохни!
Шрифт:
– Ну что ж, я могу подождать. Мне еще сначала надо продать свой дом в Лос-Анджелесе… Дело в том, что я нашел работу во Фриско. Как вы думаете, может быть, я смогу хотя бы снять приличную комнату на Очад-авеню?
Из-за лацкана пиджака он вытащил булавку и принялся меланхолически ковырять в своих лошадиных зубах.
– Это не исключено, – заявил он наконец. – Весьма возможно, что миссис Эмма Броди согласится сдать комнату. Я ее знаю много лет. Недавно она потеряла мужа, и, может быть, подобное предложение ее заинтересует. Попробуйте поговорить с ней.
– У вас не найдется подробного плана этого района?
Он порылся в столе и достал мятую карту. Я попросил его показать, где находится дом миссис Броди. Он отметил его крестиком.
– А это что за дом? – спросил я, указывая на «Яблоневый сад».
– Он не продается. Я сто раз уговаривал владелицу уступить его, но ничего не получилось.
Внимательно посмотрев на карту, я обнаружил, что задняя стена дома миссис Броди должна быть расположена как раз напротив коттеджа Бесс. Удача наконец-то начала улыбаться мне.
Крепко пожав руку моему собеседнику и поблагодарив его за любезность, я оставил его наедине с самим собой и отправился к миссис Броди. Подойдя к ее дому, я позвонил в дверь.
Она открыла мне с сигаретой в зубах. Я назвал себя, но она сказала, что прекрасно помнит нашу беседу. Ее добродушная полная физиономия осветилась улыбкой.
– К сожалению, «Яблоневый сад» действительно не сдается, – сообщил я, – но в агентстве мне сказали, что время от времени появляется возможность купить тот или иной дом, так что я решил подождать. Но поскольку мне пока надо где-то жить, и, желательно, именно в этом квартале, может быть, миссис Броди, вы согласитесь сдать мне одну из комнат? Я занимаюсь научной работой, так что приходится много трудиться дома, и для меня очень важны спокойствие и тишина.
Миссис Броди заявила, что охотно сдаст любую из комнат, и предложила мне самую лучшую, с окнами на улицу. Я сказал, что опасаюсь городского шума, и тогда она ввела меня в небольшую, прекрасно обставленную комнату с окнами, выходящими в сад. Выглянув в одно из них, я удовлетворенно хмыкнул: «Яблоневый сад» стоял менее чем в сотне метров от меня.
Договорившись с миссис Броди об оплате, я сообщил ей, что перееду через пару часов. Она спросила, хочу ли я питаться в доме, добавив, что ее это совершенно не затруднит. Учитывая, что я собирался круглые сутки следить за «Яблоневым садом», это предложение было для меня как нельзя более кстати, и я с благодарностью принял его.
Покинув ненадолго мою гостеприимную хозяйку, я вернулся в мотель, заплатил по счету и зашел к торговцу подержанными вещами, где приобрел мощный бинокль и пишущую машинку. В соседнем магазине я купил пачку писчей бумаги, ручки и блокноты. Когда миссис Броди будет убирать мою комнату, у нее не должно возникнуть и тени подозрения.
Пообедав в городе, я перевез вещи в свое новое жилище. Миссис Броди дала мне ключ от входной двери. Она, видимо, хотела еще немного поболтать со мной, но я не дал ей рта раскрыть, заявив, что собираюсь немедленно приступить к работе.
– Захотите посмотреть телевизор – приходите в мою комнату, – крикнула она мне вслед. – Вместе веселей.
Я поблагодарил ее, вошел к себе и запер дверь на ключ; затем я подтащил к окну мягкое кресло и, удобно усевшись в нем, направил бинокль на «Яблоневый сад».
Началось изнурительное многодневное наблюдение за домом Бесс. Вскоре я уже примерно представлял себе их распорядок дня.
Около десяти утра Росс куда-то уезжал на машине. После одиннадцати Бесс выходила из дома с большой сумкой в руках, садилась на мопед и отправлялась за покупками. К часу дня она возвращалась обратно. Что касается Росса, он вечером никогда не приезжал раньше шести. Когда они забывали задернуть шторы, мне было отлично видно все, что происходит в доме. Вечером они никуда не ходили, коротая время перед телевизором.
Я находил такую жизнь слишком размеренной, особенно если вспомнить о миллионе, который практически уже был в руках Бесс, но, думая об этом, я пришел к выводу, что затворники по-своему правы: появляясь в городе вместе, они рисковали встретить кого-нибудь из знакомых, того же Бернстайна; опытный адвокат, конечно, сразу бы узнал Росса, которого он встречал у коронера в качестве помощника шерифа, принимавшего активное участие в расследовании дела о внезапной кончине Маршалла…
Обеды и ужины, которые мне приносила миссис Броди, были вполне съедобны. Иногда я немного стучал на машинке, чтобы она могла убедиться, что я действительно усиленно работаю. К счастью, моя хозяйка часто уходила к соседям поболтать. Ее тревожило, что я безвылазно сижу дома, и она постоянно советовала мне хоть немного погулять. Я отговаривался срочностью работы.
В результате длительных наблюдений я пришел к выводу, что между часом дня и шестью вечера Бесс постоянно пребывала дома в одиночестве. На пятый день я решил, что настал момент нанести ей визит вежливости.
В начале третьего я взял из машины кольт, сунул его за пояс и не спеша пошел по пустынной улице. Свернув на грунтовую дорожку, я подошел к дому Бесс и, стараясь не шуметь, растворил калитку.
Миссис Маршалл занималась своим излюбленным делом: работала в саду. Встав на колени, она наводила порядок на цветочной клумбе и так увлеклась этим занятием, что заметила чье-то присутствие в саду, лишь когда моя тень упала прямо на нее.
Она застыла с вытянутыми вперед руками, затем бросила на меня быстрый взгляд через плечо. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, и я спрашивал себя, как мог так увлечься этой женщиной. Сейчас ее холодное бесстрастное лицо, похожее на посмертную маску, ничего не выражающие глаза, плотно сжатые губы вызывали у меня чувство физического отвращения.
– Привет, Бесс, – негромко сказал я. – Не забыла меня?
Она медленно поднялась с колен. Удар был силен, но она быстро оправлялась от него.
– Что тебе надо? – Голос был резким и злым.
– Давай войдем в дом и поговорим.
– Убирайся! – почти закричала она.
– У меня к тебе всего-навсего небольшой разговор, Бесс, – сказал я. – Думаю, что так будет лучше и для тебя, и для Росса.
Она пропустила еще один удар. Ее лицо скривилось, как от боли. Видимо, Марио был прав.
– Мне не о чем с тобой говорить. Уходи! – Она снова сумела быстро взять себя в руки, но в ее голосе не было прежней твердости.