Сделай одолжение… сдохни!
Шрифт:
– Ну, так идите и поговорите с ней. У нас здесь живут одни старики, и мы были бы рады видеть в этом квартале детей… и заодно избавиться от этой дамочки и ее кавалера.
– Пойду попытаю счастья. Спасибо вам большое.
– Желаю удачи. Как, вы говорите, вас зовут?
– Лукас… Гарри Лукас.
– Я – Эмма Броди. Если договоритесь и переедете, скажите вашей жене, чтобы зашла ко мне поболтать.
Кивнув головой, она тяжелым шагом направилась к своему дому.
Подождав, пока миссис Броди закроет за собой дверь, я дошел до конца улицы и там действительно увидел узкую грунтовую дорожку, по которой с трудом смог бы проехать один автомобиль. С обеих сторон дороги тянулись высокие изгороди, так что если бы сейчас я пошел по ней, а Бесс со своим полицейским как раз в эту минуту вернулись бы из города, – я оказывался в ловушке. Подумав, я все-таки решился произвести разведку и быстрым шагом двинулся вперед. Фонаря поблизости не было, но луна светила достаточно ярко. Дорога сделала резкий поворот, и я оказался перед небольшим коттеджем, окруженным заросшим садом. На доме я разглядел табличку, на которой было написано: «Яблоневый сад».
Между плотными красными шторами пробивался свет; телевизор был включен на полную громкость. Рядом с домом стоял небольшой автомобиль.
Внезапно я увидел за шторой знакомый силуэт, и сердце мое дрогнуло, хотя я вовсе не хотел этого… Бесс!
Я поднял щеколду, толкнул узкую деревянную калитку и по газону направился к дому. Я старался ступать по возможности тихо, хотя в этом, по-видимому, не было необходимости, так как какой-то певец орал из-за шторы в полный голос.
Остановившись у окна, я приготовился ждать.
Через несколько минут раздался щелчок, крики смолкли, и я услышал раздраженный голос Росса:
– Еще немного, и я сойду с ума от этого придурка!
– Переведи на другую программу, дорогой. – Бесс ни разу не назвала меня так. – Там скоро будет какой-то матч по боксу.
– Плевать мне на бокс! – заорал Росс. – Черт побери! Ты что, не понимаешь, что мне надоело сидеть в этой дыре! Кругом старые идиоты, которые следят за нами и сплетничают. Надо выбираться отсюда, и как можно скорей!
– Но ведь я тебе объясняла, дорогой, что нам придется немного подождать, – мягко возразила Бесс. – Раньше чем через две недели я не смогу получить деньги.
– Ты считаешь, что я намерен торчать здесь еще две недели? Ни в коем случае! Ты ведь должна получить деньги за дом? Ну так давай снимем что-нибудь поприличнее.
– Неужели тебе действительно здесь так не нравится, милый? Пойми, ведь я здесь родилась и этот дом мне по-настоящему дорог…
Ее умоляющий тон окончательно вывел Росса из себя:
– Черт возьми, не начинай все сначала! У нас теперь есть деньги, ты что, забыла? Сколько можно жить в этом жалком сарае? Скажи своему Бернстайну, пусть пошевеливается!
– Он не должен ничего знать о твоем существовании, милый. Бернстайн очень умен. Ни в коем случае нельзя, чтобы у него появилась хотя бы тень подозрения.
– Ну, хорошо, пусть пока достанет для тебя приличную сумму в долг. Мы сразу уедем в Майами, и через год о нас все забудут… Учти, как только ты получаешь деньги, мы сматываем удочки.
– Но я всегда мечтала жить во Фриско…
– Забудь об этом! Ты полюбишь Майами, и там мы будем далеко от сплетен.
– Хорошо, мой дорогой. Как ты скажешь.
– Вот именно… как я скажу… Иди сюда.
Я отступил на шаг и бесшумно направился к калитке.
Я мог быть доволен результатами этой разведки. Теперь я твердо знал, что Бесс по-прежнему без ума от своего Росса. Второй важный момент – это то, что она не сможет получить всех денег раньше чем через две недели. Значит, время у меня еще было, но к операции я решил приступить немедленно. Как только куплю пистолет.
На следующее утро, неважно поспав и плохо позавтракав, я позвонил в свой банк в Уикстиде, чтобы узнать, зачислили ли они на мой счет семьсот долларов, которые отправил Бернстайн. Все было в порядке. Я попросил служащего банка перевести все деньги на отделение «Чейз нэшнл бэнк», которое находилось рядом с мотелем. Он пообещал, что займется этим немедленно. Тогда я перешел через дорогу и открыл счет в этом отделении.
Итак, у меня теперь было около тысячи пятисот долларов. Более чем достаточно на первое время. Пора было отправляться за пистолетом.
Никаких проблем в этом плане у меня не возникло. Приехав в центр города, я зашел в первый же оружейный магазин и из множества выставленных на полках изделий выбрал массивный кольт, в чьей надежности можно было не сомневаться. Кроме кобуры, продавец предложил мне коробку с двадцатью пятью патронами. Внимательно посмотрев на меня, он заявил, что мне придется получить разрешение на право ношения оружия. Я заверил его, что прямо из магазина отправлюсь в полицию. Думаю, что он не поверил и продолжал сверлить меня глазами. Я на– звал ему чужое имя, дал выдуманный адрес и, подписав какую-то бумажку, взял в руки свои покупки и вышел из магазина.
Когда я служил во Вьетнаме, мне приходилось иметь дело со многими видами оружия. Я был уверен, что в случае необходимости прекрасно справлюсь и с кольтом.
Убрав кольт в отделение для перчаток, я не спеша вернулся на Очад-авеню. Накануне вечером я приметил там агентство по торговле недвижимостью. Остановив машину около узкой двери, я вошел внутрь и оказался в небольшой комнате, где за совершенно пустым столом сидел небольшого росточка лысый толстяк. Он явно скучал, устремив задумчивый взгляд в пространство. Увидев меня, толстяк встал и, обнажив в улыбке желтые зубы, рукой показал на стул, после чего спросил, чем он может быть мне полезен.
Я ответил, что хотел бы купить или на худой конец снять приличный дом на Очад-авеню. С грустным видом агент сообщил, что на этой улице нет ни одного продающегося дома. Но зато у него есть очень заманчивые предложения…
Я перебил его, сказав, что меня интересует именно Очад-авеню.
Он вздохнул:
– Все в общем-то зависит от того, насколько вам это к спеху. В этом квартале живут в основном старики; время от времени кто-то из них умирает, и дом идет на продажу. Вот в прошлом году умерла одна пожилая дама, так ее подруга тут же купила освободившийся дом и поселилась в нем. Так что это вопрос времени.