Секториум
Шрифт:
— Сколько я пахала на эту контору… — заметила Алена, — больше, чем ты здесь бездельничал.
— А ты, Ксюха?
— А мне разрешат? — с робкой надеждой спросила Ксю.
Все засмеялись, а Миша обнял ее за плечи.
— Моя дочь! — с гордостью произнес он. — А ты, Имо… в космосе поработать… А впрочем, ступай, сынок. И ты, Джон, ступай! Отдохните, ребятки…
Под общий хохот вновь прибывших проводили до лифта. Булка перебралась ко мне на руки из-за пазухи Имо. Ребята удивились.
— Что происходит? — спросили они. — Что-то мы ничего
Мы сами ничего не поняли, но продолжали хохотать. Мимо проносились уволенные внештатники. За ними гнался Гума с предложением сдать оборудование по-хорошему. В офисе от обилия телодвижений гулял сквозняк, а мы смеялись и смеялись, потому что не могли остановиться. Над каждой дурацкой репликой. Хоть и понимали, что не к добру. Так смеялись, что не заметили, как к нам вышел шеф.
— Что вам, собственно, непонятно? — спросил он и смех прекратился. — Они отработали по контракту и получили расчет. Что неясно? Что вы гогочете? — он оглядел наши красные рожи с недоумением. — Ну-ка… зайдите в холл.
Очередь дошла до нас. Сириус с Махмудом, которые не гоготали, тоже были приглашены. Вега пошел за ними сам.
— Намаз совершают, — предположил Миша.
— Я слышал, Адам вернулся? — спросил его Андрей.
— Вернулся да развернулся. Сказать, почему?
Все посмотрели на меня, но Алена не позволила Мише увлечься любимой темой.
— Мишкин! — строго сказала она. — Прекрати!
Как мне в последние годы не хватало Алены! Я мучилась с тех пор, как все ее свободное время стало принадлежать Гере. Я ревновала больше всех. Если бы Алена была мужчиной, я бы с колоссальным удовольствием вышла бы за нее замуж. Точнее, влилась бы в ряды претенденток на руку и сердце человека, за которым можно спрятаться как в сейф, со всеми болячками. Я бы вышла замуж за Алену, даже если бы она не была мужчиной, но присутствие Геры не давало повода для оптимизма.
— Так что вы хотите понять? — спросил шеф, возвращаясь в холл с Сириусом и Махмудом.
— Похоже, контора сворачивается? — предположил Антон.
— Сворачивается, — подтвердил Вега. — Притом в ближайшие дни. Лишние отводки лифта придется убрать. Остаются только для нужд Петра и самые необходимые. Ирина, выхода в Таганрог больше не будет, — сказал он, словно извиняясь.
— Хорошо, — согласилась я. — Переживем.
— И у тебя, Андрей, возможностей будет меньше. На всю Америку три порта: твой, Калифорнийский и… — шеф задумался, припоминая, где у него третья жизненно важная точка континента. — …Не надо вам знать, где еще.
Он вышел к себе в кабинет, а у Миши появилась версия:
— В логове колумбийского наркосиндиката, — сказал он, — чтобы Петьке было удобно отгружать героин в Европу. Да, Петь?
Петр важно взглянул на Мишу из темного угла, где он сидел в кресле под раскидистым фикусом.
— Может, тебе надоело получать зарплату? — спросил он.
— Аллах акбар, Миша! — приветствовал Махмуд «шурави», беглого из братской могилы, с которым сегодня еще не здоровался.
— Воистину, акбар, — ответил Миша.
Они успели обменяться рукопожатиями до того, как шеф опять вошел в холл.
— В Москве один лифт и всем хватает! — сказал он с укором. — В Минске один, в Питере совсем нет. Махмуд себе утроил по лифту в каждом квартале.
— Вах! — воскликнул Махмуд.
— Все!
— Хабиби, я работаю, хабиби! Как Махмуд будет в сто мест сразу? Вах!
— Аль-Каида вездесуща, — поддержал его Миша и стал напевать под нос: — не задушишь ее, не убьешь, не убьешь…
— Махмуд должен быть в одном месте, — постановил шеф. — Что ты себе позволяешь? С утра он торгуется на Каирском базаре, в обед шатается по Иерусалиму, а ужинает в Тегеране. Хватит!
— Вах, хабиби!
— Один человек — один лифт. Выбери сам, какой. Это касается каждого! Лишние порты должны быть свернуты в течение недели. Если у кого-то осталась аппаратура и вещи, заберите в ближайшие дни. Антон! В Екатеринбурге порт тоже закроется. Если хочешь повидать семью… Потом только на самолете.
— Понял, — сказал Антон.
— Никаких особых привилегий. Этьен, последний французский лифт у тебя. Уедешь из Парижа — останешься без транспорта. Все оборудование, что у тебя на городе висит, сдай в лабораторию.
— Д'акор, — ответил Этьен, хоть и без энтузиазма.
— Следящие камеры, работающие и неработающие, за неделю надо постараться снять.
— Что за паника? — спросил Миша. — Мы отправляемся в космос на ПМЖ?
— Сириус все объяснит.
— А внештатники остаются? Что если трёп вселенский пойдет?
— Разве без внештатников трёпа мало? — удивился шеф. — Кто из вас не трепался? Миша, от тебя одного утечка информации больше, чем от них за все годы.
Миша притих.
— Кто еще не трепался? — спросил Вега, обводя взглядом собравшихся.
Картина нарисовалась мрачная. Алена и та опустила глаза.
— Ну, я не трепалась, — зачем-то сказала я, но шеф не услышал, и слава богу.
Он переключил гнев на Махмуда, через которого информация утекала в несусветных количествах, потому что Махмуд был не только самым общительным, но и самым доверчивым среди нас.
— От тебя в глазах рябит по региону! — ругался шеф. — Что ты делал в Иерусалиме? Какой шайтан, я спрашиваю, тебя носил по еврейским кварталам? О чем мы с тобой договаривались?
— Вах! — качал головой Махмуд и бормотал по-арабски. Если Махмуду было стыдно, он забывал все языки, кроме арабского, наказывая себя, таким образом, за проступок. Впрочем, если Махмуда стыдили на арабском, он забывал арабский.
— Это что за легкомыслие? Зачем ты был в Иерусалиме, я тебя спрашиваю?
— Вах! В последний раз! Клянусь Аллахом, в последний раз! — обещал Махмуд.
— Сколько раз ты мне клялся Аллахом? — шеф опять пошел в кабинет, наверно за каталогом Махмудовых клятв. В холле осталась напряженная пауза. Всем было интересно, зачем Хабиби тревожил евреев? Все ждали разъяснений от Хабиби.