Семейные обязательства
Шрифт:
– Почему не надо?
– пожал плечами фон Раух.
– Мы сейчас действительно одно дело делаем.... Думаете, этот жук пришел к нам в расстроенных чувствах и с заботой о котике? Он все давно решил. Была бы чистая политика, замешанная на воровстве, хитрец продолжил бы изображать идиота, поливать тебя восторженными взглядами и работать в четком соответствии с указаниями Архиепископа. Но Владыка пошел по трупам - и от этого твой охранитель закусил удила... В любом случае - браво, Виктория, ты добыла ценнейший приз. Теперь наш ход.
На слове "твой" Виктория Бельская привычно поморщилась, но не стала возражать.
Глава 17.
Карета обогнула скальный выступ и выехала на плато перевала. Элиза невольно охнула - она смотрела с края обрыва на огромное облако. Казалось, долина была залита белоснежным сахарным кремом. Он ослепительно сверкал на солнце, Элиза моргала, глаза слезились от блеска, но как не любоваться на эту жутковатую красоту?! Из облака торчали несколько горных вершин, как скалистые островки в море белого сияния.
– Добро пожаловать в Гнездовск, - восторженно прошептала Настя. Она смотрела на облако с детской надеждой на чудо - как будто сейчас прилетит волшебник на ковре-самолете. Или Баба Яга в ступе, непременно мудрая и добрая, не чета злобным старухам из сказок.
Элиза догадывалась о мечтах своей охранницы. В империи маги-медики еще не открывали косметические салоны, не так далеко шагнул прогресс. А здесь у Насти были все шансы поправить сломанный нос и снова стать красавицей.
Ах, Заозерье! Колдовская земля! Сколько сказок об этих местах слышала маленькая Элиза, какие ужасы рассказывала нянька о жутких озерах и болотах за ним!
Как же хочется все увидеть своими глазами!
Пост пограничной охраны был настолько обыкновенным, что Элизе даже стало чуточку обидно. А где маги? Где сказка? Где волшебные... Она так и не придумала, что такое волшебное может быть на имперском кордоне, но все равно огорчилась.
Деловитый пограничник с егерскими нашивками прочитал ее паспорт и документы охранников. Мельком глянул на вещмешки Эрика и Насти, не обратил никакого внимания на кошку, вежливо поклонился Элизе и махнул рукой, чтоб поднимали шлагбаум. Карета проехала около сотни метров, и все повторилось на гнездовском посту. Единственное отличие было в том, что гнездовский пограничник еще и прошелся вокруг их кареты с какой-то слабо поблескивающей ладанкой. Ладанка никак не изменилась, и это гнездовца полностью удовлетворило. Он доброжелательно улыбнулся, сказал "Добро пожаловать в Гнездовское Княжество" и направился к следующему экипажу.
Впервые в жизни Элизе пригодилась принадлежность фамилии Луниных к Золотой Книге родов Империи. И то - ради сокращения времени проезда границы.
Багаж высшего дворянства не подлежал досмотру без особого распоряжения. Четыре одинаковых чемодана из благородно-коричневой кожи так и остались закрепленными на крыше кареты.
Элизу что-то смутило. Она не сразу вспомнила, что Эрик отчитался перед ней за три - значит, четвертый он купил за свои деньги, и вез в нем... нечто, что не стоит показывать бдительным стражникам. Во время спешного бегства из Гетенхельма она не обратила внимания на количество багажа, а потом чемоданы примелькались...
"Ну и пусть, - мысленно улыбнулась Элиза, глядя на счастливо замершую у окна кареты Настю.
–
Они задержались в пути из-за непогоды в империи, и прибыли в столицу Княжества за два дня до Рождества. Элиза еще в дороге отрешилась от поста и пришла к исповеди и причастию в небольшой церквушке где-то на границе Гетенхельмского округа и Гарца. Никакие проклятия ее больше не беспокоили, все беды казались чем-то далеким, как будто прошло несколько лет. В душе поднималась искрящаяся радость, ожидание чуда и сказки. Она в Гнездовске под Рождество! Что может быть волшебнее?!
Элиза даже не вспоминала кавалерист-девицу госпожу Соколову. Почти. Пару раз в день - не больше.
Пусть себе живет, как хочет. Ну ее.
Город готовился к празднику, многие солидные конторы не работали, зато бесчисленные кафе, рестораны и лавки с подарками и сладостями делали в канун Рождества месячную выручку. Найти свободный номер в гостиницах было непросто, но Эрик каким-то чудом сумел договориться об аренде небольшого домика в тихом центре Гнездовска. На все вопросы бывший сержант просто пожимал плечами: "Добрым словом и золотой монеткой можно многого добиться... "
Элиза решила не откладывать дело о наследстве. Сначала Рождество, потом новогодний Карнавал, из-за которого почти все гостиницы забиты приезжими, потом еще что-нибудь... Лучше поспешить.
Гнездовское отделение имперского банка было празднично украшено еловыми ветками, цветной мишурой, позолоченными шишками и стеклянными шариками. Элиза уже насмотрелась на рождественское убранство города и почти перестала удивляться местной расточительности. В империи такая красота стоила немалых денег, а здесь, видимо, стеклодувы хитро колдовали над игрушками.
Или просто банк - не самая бедная контора в Гнездовске?
Профессионально-приветливый приказчик выслушал Элизу, посмотрел на ее документы, на завещание тетушки, заверенное имперским нотариусом, и даже бровью не повел.
Объявилась наследница через двадцать лет? Ничего необычного, и не такое случалось.
Желаете получить доступ к счетам? Конечно. Но мы обязаны все проверить, понадобится примерно неделя на запросы. Обычно быстрее, мы первыми из банков Гётской Империи установили магическую связь между отделениями, но сейчас праздники... Вы сможете прийти в третьего января? Будем ждать. Где вас найти, если ответ придет раньше? Спасибо, что выбрали наш банк. С Рождеством вас! И с наступающим Новым Годом! Примите, пожалуйста, небольшой подарок.
Приказчик протянул Элизе маленькую, чуть больше ее ладони, корзинку с фигурным печеньем - зайцами, елочками и шишками.
Такие печенинки она в детстве пекла с мамой на Рождество. Элиза смотрела на смешную заячью мордашку и, казалось, чувствовала мамину руку на своих волосах.
"Все будет хорошо, девочка. Я тебя люблю. Береги себя..."
"И я люблю тебя, мама...
– мысленно отозвалась Элиза.
– И папу..."
Она подняла заблестевшие глаза на приказчика, сердечно его поблагодарила и вышла на крыльцо, одновременно стараясь не расплакаться и не слишком широко улыбаться. Неприлично для дамы, тем более - вдовы, лить счастливые слезы над печеньем.