Серебряный меридиан

Олломоуц Флора

— Да, — сказал он.

— И она хороша собой? — спросил его Том.

Джек не нашелся, что сказать.

— К сожалению, — ответил Филд, покачав головой.

— Вы не находите ее красивой? К сожалению, «да» или, к сожа-

лению, «нет»?

— Ее не назовешь красавицей, — сказал Ричард.

Джек еле сдержался от возмущения.

— То есть, нужно быть ценителем очень особого типа внешно-

сти, чтобы назвать ее красивой, — продолжил Ричард. — Хотя она

обаятельна, мила

и, как сказано, весьма остроумна. Это верно. Все

зависит от того, какие женщины вам нравятся, капитан. Джек по-

знакомит вас. Ведь так, мистер Эджерли?

Джек только кивнул. Казалось, что его казнят на месте.

— Вы заинтриговали меня, джентльмены, — сказал Том. — Од-

нако, если дело обстоит так, как вы говорите, боюсь, это не моя

фортуна. Потому что в придачу к уму нужно, чтобы моя жена была

308

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI

красива и к тому же обладала положением в обществе. А если та, о ком вы говорите, продавщица книг, вряд ли она такова. Нет, боюсь, это не моя судьба.

У Джека отлегло от сердца.

— Однако в магазин заглянуть придется, — добавил Том. — Ри-

чард, меня интересует «Екклесиаст» Лока*.

— Я с удовольствием сам отведу вас туда.

Джеку не стоило верить всему, что он услышал. Признаваясь

в сомнениях по поводу предстоящего знакомства, Том стреми-

тельно повернул разговор, поступив ровно так, как научила его

многолетняя практика негоцианта. К тому, что явно вызвало ин-

терес и могло оказаться желанной целью, не стоит проявлять под-

черкнутое внимание, особенно в присутствие тех, кто целится

в ту же мишень. Invece**, имеет смысл выразить полное отсутствие

заинтересованности, тем самым снизив степень азарта окружаю-

щих. Том и глазом не моргнул, услышав слова, подобно череде све-

товых проблесков, указавшие ему, что берег, еще густо покрытый

туманом, возможно, близок.

«Продавщица книг» — слова эти приобрели для него особое

значение. Слова Эндрю: «Самая остроумная женщина Лондона ра-

ботает у Филда», «я говорю о вашей продавщице». И еще: «Вы при-

чалили в нужном порту, капитан» — неожиданно и тем более

волнующе перекликались с тем, о чем он думал с Бристоля.

На следующий день он отправиться к приходу Св. Павла. По до-

роге зашел в издательство, где обсудил с Филдом список книг, какие намеревался приобрести для продажи в своем магазине анг-

лийской литературы в Венеции. Сам Ричард был занят и изви-

нился, что не сможет проводить Тома, которому это было только

на руку. Счастливой удачливости капитана Хартли способствовало

еще одно любопытное

обстоятельство. Кроме обаяния, подкреп-

ленного доброжелательной манерой вести себя и говорить на их

языке с людьми разных профессий и сословий, от него исходила

такая сильная, почти осязаемая и плотная энергия, что препят-

* Генри Лок (1553?—1608?), поэт. В 1597 г. Ричард Филд издал его стихотвор-

ное в форме сонетов переложение «Екклесиаста», посвященное Елизавете I (прим. автора).

** Наоборот (ит.) (прим.автора).

309

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

ствия расступались перед ним сами собой. Работа и морская

жизнь приучили его во всех ситуациях и при всех обстоятельствах

ставить перед собой точные цели независимо от того, насколько

трудным и штормовым мог оказаться к ним путь. Мощь и энергия, словно гонцы, опережая его, казалось, открывали перед ним все

двери, стоило только протянуть руку. Задуманное всегда оказыва-

лось достигнутым.

Утром Уильям вместе с Виолой пришел в магазин. «Белый грей-

гаунд» для многих поэтов и драматургов стал своего рода библио-

текой, где можно было читать книги, не тратя деньги на их

покупку. Уилл припал к этому источнику, открытому для них Ри-

чардом, с первых дней их жизни в Лондоне. А все началось с «Ме-

таморфоз» Овидия. Ставшая любимой книга была когда-то тоже

издана у Вотроллье. «Хроники» Холиншеда, Плутарх в переводах

Норта, «Пандосто» Роберта Грина, «Королева фей» Спенсера, произведения Сиднея и Кромптона — все это и многое другое, на-

печатанное в том же издательстве, было прочитано здесь. Сейчас

Уилл читал «Орландо» Ариосто. Перелистывая страницы, он

фыркал так выразительно, что, казалось, от него вот-вот посып-

лются искры. Виоле было интересно, что же такое высмотрел он

в зачитанном до дыр романе.

— Что там тебя так… не знаю… возмущает? Удивляет? Веселит?

— В том-то и дело, что «ничего» буквально.

— «Ничего?»

— Иными словами, девичья честь*.

— Что-что? — Виола с любопытством взглянула на него. — Я не

ослышалась? «Девичья честь?» И что тебя, да простятся грехи

твои, еще в этомзадело? Мне казалось тебе давно все известно.

Или я ошибаюсь?

Брат ласково взглянул на нее и ответил:

— Вот, скажи мне, что за радость суетиться по поводу того, что

предопределено природой? Кто осудит дерево за то, что оно на-