Сергей Есенин. Навсегда остался я поэтом
Шрифт:
И тут дело не в образовании или отсутствии такового, сколько в направленности обучения. Ведь не на агронома же учился юный Серёжа Есенин. «Работа на земле» его вообще как-то не привлекала: думаю, что можно с полным на то основанием утверждать, что он изначально «рвался в гуманитарии». А крестьянство? Ну да – куда без него? Вполне возможно, что он отчасти знакомился с отдельными элементами, атрибутами крестьянства. Во всяком случае, по утверждению Елены Самоделовой, «многие факты традиционно приводились и при жизни Есенина, и после его смерти – в попытке доказать утверждение, что “Есенин – не крестьянин”. Аргументировалось это ещё и тем, что он никогда не работал по-крестьянски. Но в есенинской автобиографии говорится, что он участвовал в ночном дежурстве лошадей – “караулил”, в охоте – “в качестве водоплавающей собаки”. Он ловил раков, утят, доставал яйца грачей. Во многих стихотворениях 1920-х гг. Есенин пишет, как его лирический герой возвращается на Родину и участвует в покосе с косарями на равных. В “Яре” он тоже описывает это: две недели безвыездного сенокоса, где крестьяне ночевали и косили за рекой». Насчёт последнего – хочется уточнить: нигде не указывается, что однозначно «сам, мол, косил», но, судя по всему, – несомненно наблюдал, и не раз! И даже пробовал участвовать по мере сил. Во всяком случае, есенинский лирический герой точно пытался!
Сергей Соколкин: «Есенин, конечно же, никакой не крестьянин. Ведь таковым можно назвать лишь человека, который постоянно работает “на земле”. Того, который встаёт в четыре часа утра и идёт доить корову, косить траву или пахать землю. Есенин, если даже и сделал как-нибудь в жизни что-то подобное, то исключительно для своего удовольствия. Возможно, несколько раз покосил траву, чем потом очень гордился, даже воспев сам процесс покоса в очень характерных строчках: “К чёрту я снимаю свой костюм английский… / Хорошо косою в утренний туман / Выводить по долам травяные строчки”. Думаю, что ни один настоящий крестьянин свою повседневную работу в стихах не описывал».
Владимир Крупин не согласен с такой постановкой вопроса: “Не согласен, что крестьянство Есенина всего лишь стилизация, как об этом любят рассуждать. А как же без сенокоса, без огорода? Серёжа-то всё это прошёл! И пахал, и сеял, и боронил, и косил, и рыбу ловил – причём не для удовольствия, а для прокорма. И комары его сжирали, и деревенские закаты-рассветы имели место в его жизни. Это именно исконное крестьянство! Он не пытался изобразить, не старался “вникнуть” в крестьянскую душу: она была у него изначально, он же не мог выродиться в какого-нибудь Бальмонта!»
Справедливости ради следует отметить, что про комаров – трудно отрицать, а вот насчёт «пахал-боронил-сеял» – тут можно и поспорить. Во всяком случае, прямых свидетельств о том нет (в отличие, скажем, от соответствующе задокументированных «странных» увлечений графа Льва Толстого). Ну а там – кто знает? Одним словом, собственно «крестьянство Есенина» на первый взгляд кажется довольно неубедительным. Если воспринимать его как факт биографии, а не как художественный приём, некое условное допущение.
Сергей Соколкин: «Мои корни по материнской линии – из очень близкого к есенинскому Константинову села: Фатьяновки Спасского района Рязанской области. И я тоже себя иногда идентифицирую как “выходца из крестьянской семьи”. При этом мой род деятельности всегда имел отношение к культуре, искусству, но никогда – к сельскому труду. Если я назову себя “крестьянский сын” – то это никак не будет отображать реальность, но лишь представлять собой ни к чему не обязывающий эпитет».
Впрочем, не думаю, что могут возникнуть сомнения в отношении Есенина к самой крестьянской теме: она стала для него довольно привычной, отчасти даже рутинной. Трудно утверждать, что он лишь стилизовал свои поэтические строки под «крестьянский колорит». Хоть и несколько отстранённо, со стороны, но весь сельский антураж поэт мог детально наблюдать на протяжении своих детских и юношеских лет. Сергей Казначеев: «Крестьянскую жизнь Есенин, несомненно, знал досконально, – примеров этому пруд пруди в его стихах и поэмах. Но его взгляд на деревенское существование, внимательный и верный, это всё-таки точка зрения если не барчука, то человека далёкого от тяжёлого физического труда. И это естественно. Маяковский где-то выискал фантастическую картинку, как сельские папаши “землю попашут – попишут стихи”. Но он-то как раз деревню совсем не знал, а потому и не мог глубоко чувствовать. Мне кажется более верной формула современного поэта Олега Кочеткова: «Землю попашешь – стихов не напишешь”.
Уместно привести здесь фрагмент из интервью Елены Самоделовой (правда, тут аргументы против «крестьянства» Есенина уже относятся к более позднему периоду его жизни): «Есенин объездил, по его же собственным словам, “полсвета”. Последнее лишь отчасти правда, хотя Есенин побывал и в Европе, и в США. Напрашивается риторический вопрос: какой “крестьянский парень” мог позволить себе так путешествовать? Стоит вспомнить и первое появление Есенина в Петербурге – ведь он везде ходил там в атласной рубашке! Хотя южнорусские крестьяне никогда не носили атласных рубашек: это считалось слишком дорогим удовольствием! Обычно крестьяне использовали рубашки, вручную вытканные из конопли или из льна. Да и к тому же – ведь не лапти носил Сергей Есенин, а дорогие сапоги! Неслучайно многие – например, Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский и многие другие поэты, близкие к их кругу, – называли Есенина “ряженым крестьянином”».
Кстати, если уж брать не детство-юность Есенина, а более поздние периоды, то становится заметным, насколько тема крестьянства в жизни поэта становится натянутой, искусственно форсированной. Сергей Казначеев: «Ираклий Андроников иронически обрисовал сборы Есенина в деревню. Мол, Есенин просил продавца: “У меня в селе 35 дворов, поэтому продайте мне 35 корыт, 35 коромысл, а к ним – ещё 70 вёдер!” А потом, со слов Андроникова, Есенин стал покупать для односельчан пряники, жамки, сушки, баранки, карамельки, леденцы… Думаю, этот эпизод очень показателен. Позиция Есенина по отношению к родным краям – любовная, но всё же несколько “со стороны”. Есенин – это тот, кто идёт по долине в кепи и лайковых перчатках, едет в Радовские предместья отдохнуть, поохотиться и порыбачить, а не горбатиться на пашне или сенокосе. Но этого от него и не требовалось: деревенские любили его не за это. В моём родном селе Ундоры в первой половине XX века жил странный человек Антон Петрович. Рассказывают, что он не был героем труда: дадут ему лопату, он раза два ковырнёт землю и пойдёт восвояси. А сегодня он именуется блаженным старцем Антонием Ундоровским, тайным схимонахом и провидцем».
Ну ладно, допустим, что «крестьянство» Есенина можно оценить лишь как некую условность, допущение. Но широко распространено мнение, что главное, кем сам человек считает себя. А что думают окружающие – не суть, мол, важно. И в случае с Есениным – тут вроде бы особых расхождений нет. Поэту хотелось считать себя «крестьянским сыном», а остальное – как говорится, «от лукавого».
Сергей Соколкин: «Есенин, конечно же, любил деревню, хорошо знал фольклор, постоянно писал и говорил всем о своих крестьянских корнях. По крайней мере, себя-то Есенин уж точно уверил в том, что он крестьянин. Тем более что и в литературу Сергей Есенин входил именно как “крестьянский поэт”, как минимум по самосознанию. Как раз в то время имелось не так уж и много известных поэтов, которые определяли себя как “крестьянские”: Клюев, Клычков, Орешин, Ганин, Ширяевец… Чуть позже бесподобный Павел Васильев… И ещё несколько других, менее известных».
Думаю, что для любого творческого человека – а для поэта особенно! – выдавать желаемое за действительное не так уж предосудительно. Без этого не существовало бы и самой поэзии – вообще как явления! Но ведь словосочетание «выходец из крестьянской среды» вполне же можно употребить, почему нет?
Тем более что для этого есть все основания. Ведь если посмотреть на родословную Сергея Есенина, то там «акромя крестьян» так и не найти больше никого! Благо изучены корни поэты довольно глубоко, а «разрыхление» предков велось досконально. Алексей Нилогов: «Интересно рассмотреть родословную Есенина, которая по прямой мужской линии изучена до XVI века. Есенин – потомок крепостных крестьян. И точно известно, что в родовом селе Константиново его предки проживали уже в 1646 году. При этом в разное время у села имелись разные хозяева. Приведу всю известную генеалогам ветвь по мужской линии: Аксентий – Автамон – Спиридон – Павел – Фатей – Никифор – Герасим – Евсигней – Клим – Осип – Никита – Александр – Сергей Есенин. Насчёт происхождения самой фамилии “Есенин» есть варианты – то ли от пращура Аксентия, жившего во второй половине XVI века, то ли от прапрапрадеда Евсигнея. Первая фиксация фамилии произошла только в девятой ревизской сказке 1850 года в форме “Есинев”. Другие документальные варианты фамилии, помимо закрепившегося “Есенин”: “Есенкин” и “Ясинин”. Есенины состояли в родстве с Титовыми – это девичья фамилия матери Сергея Есенина – родословная которых прослежена до середины XVII века».