Шахнаме. Том 1
Шрифт:
Издание полного текста «Шахнаме» создало необходимую основу научного изучения поэмы, иранского эпоса, биографии Фирдоуси. Одновременно были открыты, использованы, а частично и изданы многие первоисточники по истории, культуре и литературам Ирана и Средней Азии, давшие ценный материал и в деле изучения «Шахнаме».
Если в начале века о Фирдоуси, «Шахнаме», как и о персидской литературе вообще, по существу пересказывалось сказанное в тазкире XV в. Довлет-шаха и в Байсонкоровском предисловии, то к концу века исследования базировались уже на самом тексте поэмы и некоторых исторических и литературных памятниках близкого к эпохе создания «Шахнаме» домонгольского Средневековья. В числе других были использованы и многочисленные толковые словари — ферхенги, начиная от старейшего из дошедших до нас словаря XI в. Асади Тусского, автора «Гершасп-наме»,
Особое значение имело открытие книги Низами Арузи Самаркандского «Чехар-Мекале» («Четыре статьи»). Автор книги, придворный поэт при сельджукидских дворах XII в., посетил родной город Фирдоуси Тус примерно через сто лет после смерти поэта и сообщил, очевидно, собранные на месте ценные данные об авторе «Шахнаме». Это старейшее развернутое сообщение о Фирдоуси, хотя и не свободно от использования легендарных мотивов, все же позволило критически отнестись к позднейшим, почти сплошь легендарным сообщениям Довлет-шаха, к Байсонкоровскому предисловию и др.
Исключительный интерес представляют ранние средневековые переводы «Шахнаме», в частности арабский перевод первой половины XIII в. Бундари Исфаганского и ранние грузинские (отчасти армянские и турецкие) изводы-варианты. Последние почти не привлекались к сравнительному изучению текста «Шахнаме», как и перевод Бундари, недавнее печатное издание которого в Каире сделало возможным его более широкое использование. Поскольку мы не располагаем рукописями, близкими ко времени создания «Шахнаме», данные подобных переводов имеют огромное значение в деле анализа текста поэмы Фирдоуси и выделения многочисленных интерполяций. Ведь арабский перевод Бундари содержит самое раннее свидетельство о тексте «Шахнаме», будучи примерно на столетие старше Ленинградской и около полувека — Лондонской рукописей «Шахнаме».
Первыми специальными работами о «Шахнаме», естественно, явились предисловия издателей текста — Макана и особенно Моля, а также предисловия к переводам-антологиям «Шахнаме». Основным монографическим исследованием в данной области была работа немецкого ученого Теодора Нёльдеке «Das Iranische Nationalepos», опубликованная во втором томе ирановедного свода «Grundriss der Iranischen Philologie» (1894—1904 гг.).
Работа Нёльдеке в целом сохраняет свое значение основного груда по биографии Фирдоуси и анализу «Шахнаме» и до наших дней, но требует значительных дополнений и исправлений как фактического, так и общеметодологического порядка.
Русское дореволюционное востоковедение в период его общего подъема с конца XIX в. также сделало ценный вклад в изучение вопросов, связанных с «Шахнаме» Фирдоуси. Если ранние специальные работы С. Назарианца «Абулькасем Фердоуси Тусский» (1849— 1851 гг.) и магистерская диссертация (Рассуждение) И. Зиновьева «Эпические сказания Ирана» (1855 г.) имели ограниченное значение и не внесли нового в изучение «Шахнаме», то следующие поколения русских ориенталистов создали ряд существенно важных работ. В первую очередь здесь следует назвать исследование В. Р. Розена об арабских переводах «Ходай-наме», статью В. В. Бартольда о происхождении иранского эпоса, начатое К. Залеманом публикование текста специальных словарей к «Шахнаме», статьи В. А. Жуковского и Ф. А. Розенберга, а также первые русские переводы «Шахнаме» с подлинника С. Соколова.
Международное чествование памяти Фирдоуси в 1934—1935 гг. стимулировало появление ряда исследований и изданий, связанных с «Шахнаме». В значительной части они были опубликованы в специальных сборниках, вышедших в Тегеране в 1935 г. Сюда вошли доклады участников конгресса ученых разных стран Востока и Запада. Советский Союз был представлен: И. А. Орбели, А. А. Фрей-маном, А. А. Ромаскевичем, Ю. Н. Марром и Е. Э. Бертельсом.
В Советском Союзе появление первых работ о «Шахнаме» и Фирдоуси тоже было связано с юбилейными торжествами и работой VIII Международного конгресса иранского искусства в Ленинграде в 1935 г. Большая часть этих работ имела характер научно-популярных юбилейных изданий, но представляла существенный этап в изучении «Шахнаме», будучи первыми опытами марксистского анализа гениальной поэмы. В этом плане должно быть отмечено появление сборника «Фердовси» (Академия наук СССР, 1934 г.) с ценными статьями: А. Ю. Якубовского (о Махмуде Газневидском), К. В. Тревер (о сасанидском
В дальнейшем особо должна быть отмечена небольшая брошюра Садриддина Айни на таджикском языке («О Фирдоуси и его «Шахнаме»»), в которой четко был поставлен вопрос о народности великой поэмы.
Важным моментом в изучении «Шахнаме» была творческая дискуссия (1948—1949 гг), проведенная Союзом советских писателей, установившая равное право таджиков и персов на классическую литературу средневекового Ирана. Дальнейшее развитие эта мысль получила в редакционном предисловии к популярной серии «Классики таджикской литературы» и во вводной статье И. С. Брагинского к «Антологии таджикской литературы», а также в его исследовании «Из истории таджикской народной поэзии». Следует указать и на диссертационную работу Н. Османова, частично опубликованную на русском и таджикском языках, а также на работы молодого исследователя М. Занда, появившиеся в Сталинабаде и др.
В настоящее время в Институте Востоковедения АН СССР начата подготовка к изданию нового текста «Шахнаме» на основе сопоставления Лондонской рукописи [422] , арабского перевода Бундари и Ленинградской рукописи, что должно явиться новым, может быть решающим, шагом в деле подготовки полного критического издания — основы дальнейшей углубленной работы по изучению «Шахнаме».
Фирдоуси относится к числу тех поэтов, о жизни которых человечество знает очень мало. Даже популярная легенда, долгое время заменявшая биографию автора «Шахнаме», освещала своим мишурным блеском лишь один эпизод жизни поэта. Другие, иногда явно фантастические сообщения, также касались, зачастую противореча одно другому, лишь нескольких моментов биографии Фирдоуси.
422
Лондонская рукопись «Шахнаме» (XIII в.) считалась текстологами XIX — начала XX в. в целом не удовлетворительной по тексту и не принималась во внимание при установлении и критике текстов «Шахнаме», как и Ленинградская 1333 г., а равно и перевод Бундари. Таким образом, свидетельство трех старейших источников не было использовано.
Если отбросить легенды и обратиться к первоисточникам, прежде всего к тексту «Шахнаме», то и тогда реальных сведений об авторе поэмы будет явно не достаточно. К тому же они подчас противоречивы.
Не зная достоверно имени поэта, дат его рождения и смерти, не располагая почти никакими точными биографическими фактами и сомневаясь в том немногом, что известно, можно утверждать только следующее: некий хорасанский (из Туса) шиитствующий землевладелец-дехкан, известный под именем Фирдоуси, в зрелом возрасте взял на себя труд версифицировать свод иранских эпических сказаний. В начале XI в. поэт посвятил свой многолетний, едва ли не полувековой труд султану Махмуду Газневидскому, но его поэма не получила при жизни поэта должного признания в официальных литературных кругах.
Это, конечно, далеко еще не биография, даже если прибавить сюда два-три бесспорных или, по-видимому, достоверных факта, которыми мы располагаем. Однако исследователю остается единственный, но весьма плодотворный путь: обратиться к кропотливому изучению текста поэмы. И, действительно, анализ «Шахнаме» дает очень много для понимания того, кем был, вернее должен был быть, автор «Шахнаме».
Прежде всего остановимся на некоторых проблемах биографии Фирдоуси, отделяя легенды от реальных фактов. Это не значит, что легенды должны быть отброшены как не заслуживающие внимания. Легенда не только может, но и должна стать предметом специального изучения.