Шаманский бубен луны
Шрифт:
— Гуд афтенун. Май нейм из Полина Николаевна. (Добрый день, меня зовут Полина Николаевна).
Все четверо учеников, кто остался на английский, опупело возрились на чудо-королевишну.
По ходу, действительно нарисовалась англичанка, поняла Ася и похвалила себя, что не сбежала. Молоток! «Здравствуй, милая картошка-тошка-тошка…», промелькнула в Асиной голове детская песенка.
— Вот из ё нейм? (Как ваше имя?) — обратилась Полина Николаевна к Вере.
— Майн нейм из Вера. (Меня зовут Вера), — уточнила. — Вера Сковородкина, через «о».
— Стенд ап, плиз (Встаньте, пожалуйста).
— Чего?
— Встаньте, когда разговариваете с учителем.
Вера суетно потянулась из-за парты.
— Тел ас эбаут ёселф.
Вера ступорнула. «Чего это она?» — оглянулась на класс.
«Дибилка» злорадно порадовалась Ася над провалом Веры, хотя и сама не бельмеса не поняла.
— Расскажи о себе, — подсказал Палаускас.
— Май нейм из Вера (Меня зовут Вера). Ю гоу из Губаха (я живу в Губахе.
— Уэл, уэл (Хорошо, хорошо), — кивала красавица. Разрешив Вере сесть, подошла к Палаускасу.
Почирикали. Оказывается, Палаускас ее понимал, отвечал. Ася была уверена, что он потонет первым, а он выплыл из омута английских слов и прекрасно себя чувствовал. На медведях что ли натренировался? — Он так широко улыбался, что Ася впервые заметила его ровные белые зубы.
Очередь дошла до Аси. Естественно, случился откровенный ступор, диалог буксовал, был односторонним. В английском она, как и в музыке, ни бум-бум. Блин, лучше бы сбежала.
— Расскажите про природу Урала, — попросила Полина Николаевна на английском язык и дружелюбно дотронулась до плеча Аси.
'Фиг ли ты мне спрашиваешь? — мысленно взвыла Ася. — Я в английском пустота. Черт возьми, а не пошла бы ты в столицу ходить по подиуму. С какого бодуна ты здесь, в этой глуши? А может, убила кого-нибудь? Здесь много таких ссыльных, особенно в Углеуральске, Соликамске. Ну не сажать же такую роскошь за решетку. Вот и сослали на Урал. Обставили так, будто преподаватель английского. Да кому он здесь нужен? Хотя, наверное, нужен. Вдруг кто-то устроится работать оператором на Метанол, а там все приборы на английском. Надеюсь, и ты скоро свалишь отсюда.
— Кам он! (Ну же), — подталкивала, уговаривала, ждала учительница. Так и не добившись от Аси понимания, перешла на русский. — Порадуйте нас.
С удовольствием, только чем? «Отличный вариант. Забыла то, чего не знала!» — так шутил учитель по физике.
— Хорошо. Расскажите, что знаете, — смилостивилась Полина Николаевна.
Ася пожала плечами. У нее в запасе два слова.
— Э пенсл (карандаш), э тейбл (стол).
— Хорошо, — скрестила учительница руки на груди, наверное, специально, чтобы все увидели ее совершенные пальцы, удлиненные розовые ногти. — А можете составить предложение из этих слов.
— Э-э-э, — задумалась Ася и выдала, — э пенсл на тейбл (на столе лежит карандаш или карандаш лежит на столе).
— Уот? Что?) — напряглась учительница.
Глухая что ли? — подивилась Ася. Слава Господи, не такая уж ты и идеальная.
— Э пенсл на тейбл, — громко повторила Ася.
Когда учительница от растерянности захлопала ресницами, Ася поняла, что скорее всего сморозила глупость. Блин, неужели лоханулась в двух словах?
— Не-не, — быстро исправилась, — будет э тейбл на пенсл. А если ударить карандашом по столу, то будет э пенис об тейбл.
Осознав услышанное, учительница задержала дыхание, потом тихо-тихо подошла к столу, вытащила из сумочки платочек и разрыдалась в него от смеха.
Выплакавшись и отсмеявшись, высморкалась, утерлась и с тихим причитанием «зерО, зеро, зеро» (ноль), принялась перелистывать школьный журнал.
Ася услышав ЗОрро, Зорро, Зорро — дала себе обещание обязательно посмотреть этот фильм.
Ася вдруг вспомнила что по-английски умеет считать до десяти, и уже потянула руку похвастаться и тут кто-то постучался в дверь, не дожидаясь ответа, вошел в класс. В этот раз Риата Георгиевна была одна. Она прошлась вдоль парт, каждому ученику положила проштампованный лист и велела письменно перечислить переданные классному руководителю средства — с первого сентября этого года до сегодняшнего дня. У всех выходило по-разному, у кого пять, у кого семь строк в списке. У Аси получилось девять, суммарно двадцать семь рублей десять копеек.
— А купоны в кино писать? — спросила Вера.
— Какие купоны? — вздрогнула директриса.
— Ну мы покупали пять билетов в кино — пятьдесят копеек.
— Пишите, если в кино не ходили.
— Ходили, но у меня остался еще один билет, — уточнила Вера.
— Хорошо, пишите про купоны, разберемся. Еще разберемся, почему вас так мало на английском, — предупредила директриса, собрала бумаги и удалилась.
Прошло два дня. Шел урок литературы. Самая близкая подруга класснухи Игнесса Львовна буровила про книгу «Война и мир». Видимо, уже знала, какой в школе разгорелся скандал. Знала и молчала, но своим видом показывала все пренебрежение классу «Б». Была уверена, что ее подругу оклеветали. На педсовете пыталась заступиться, но директриса предъявила вшивые бумажонки с подростковыми подписями. Еще для достоверности пригласила родителей двух школьников, которые подтвердили, что лично оплачивали поездку в Пермь. Как итог — за несоответствие занимаемой должности и дискредитацию высокого звания педагога учительницу решили уволить и ходатайствовать перед Горкомом об отчисление ее из рядов коммунисткой партии с записью в трудовой книжке. А с такой повесткой только в бичи или вон из города. Класснуха плакала, ломала руки, утверждала, что это поклеп и наговор, но деньги вернуть обещала. Потом два дня занимала у друзей и знакомых, кто знал — не давал, кто не знал — помогал. Остаток сняла с книжки. Через день под непрерывным взором директрисы и представителя Гороно деньги вернула до копеечки.
— Мурзина, к доске.
Когда Ася вышла, Игнесса Львовна встала рядом и вперилась взглядом. Сама низенькая, круглая, с кокошником седых волос на голове. Наверняка тоска по барскому детству заела, хоть таким парикмахерским способом послать советскую власть куда подальше.
— Мурзина, расскажите о главной цели романа.
Ася словно гарцевала на лошади, перескакивала с одного героя на другого. Честно говоря, роман не осилила, все так мудрено, непонятно, запутанно, первые шестьдесят страниц и вовсе на французском, а учительница неутомимо загонялась вопросами. Что да как, да почему? — Вопросов у нее больше, чем в самом романе. — Все вы чуханы, только глазами мырг да мырг. Вот оговорить хорошего человека — это вы быстро, а прочитать роман кишка тонка? Пытаешься вам вдолбить доброе и высокое, а ведь надо понимать, что вы не из барского помета. — Выговорилась, махнула рукой Асе.
— На место. Из тебя никогда толк не получится, — сказала грубо, словно выжгла клеймо на челе. Это Ася запомнит на всю жизнь.
В класс вновь вошла директриса с уже новенькой англичанкой Полиной Николаевна.
И чего приперлись?
Игнесса Львовна от их появления одеревенела, как статуя с веслом. Школьники и вовсе в парты вжались. Вот нафига им всякие новости. Вдруг снова ненароком до неприятности добазарятся. На Асю смотрят, Парфенов кулак кажет, молчи, мол, скотина. Да чтоб мне сдохнуть! — Ася и вправду сама не рада.