Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
Шрифт:
Через шесть недель, незадолго до рассвета, в дверь «Парижского дома» тихонько постучали. Необычное время для клиентов, даже в Шанхае. Служанка Сюзанны открыла дверь и растерялась, не зная, как себя повести со стоявшей на верхней ступеньке крыльца женщиной в одежде миссионера.
— Могу я видеть хозяйку дома? — спросила гостья.
Понадобился переводчик, но через несколько минут путаных объяснений Рейчел провели в кабинет Сюзанны Коломб и хозяйка налила две чашки кофе.
— Итак, если вы пришли не для того, чтобы обратить меня в свою веру, то зачем? — спросила Сюзанна на классическом, как в учебниках, английском.
Рейчел не прикоснулась к кофе.
— Может быть, вы предпочитаете чай? — осведомилась Сюзанна, потом пригляделась к покрытому испариной лицу женщины и подумала: «Неужели это она?»
Хозяйка подошла к буфету, достала из него большое блюдо с приготовленными на завтрак тефтелями и поставила перед гостьей, но та вдруг побледнела.
«Ага, — подумала Сюзанна, — так вот в чем, оказывается, дело. — Затем ей в голову пришла другая мысль: — Интересно, вернется ли Макси, чтобы жениться на этой красотке?»
Глава двадцать восьмая
ВСТРЕЧИ
Шанхай. Зима 1852 года, через восемнадцать месяцев после начала тайпинского восстания
Стук ударившегося в оконное стекло камешка вернул Ричарда из глубин опиумных грез.
С тех пор как ушел Макси, Ричард обнаружил, что, даже когда в его жилах живой змеей клубился наркотический дым, он не мог обрести покой. В груди шевелилось темное предчувствие опасности. Они с братом никогда не расставались больше чем на несколько недель, а теперь Макси ушел на многие месяцы, и Ричард уже не надеялся, что он вообще когда-нибудь вернется. Перед уходом Макси дал Андерсону подробные инструкции относительно всего того, что он делал для Дома Хордунов, поэтому в бизнесе заминок не возникало.
У Ричарда появилось ощущение, что если сейчас он резко встанет с кровати, то непременно упадет. У него словно напрочь отказал вестибулярный аппарат.
Каждый раз, когда Ричард входил в комнату, ему казалось, будто Макси только что вышел из нее. То и дело появлялось чувство, что брат стоит за следующим углом, но его там никогда не оказывалось. И ни одной весточки не приходило от него.
Макси ушел, и Ричард остался один, поэтому, когда в стекло ударился второй камешек, он потянулся за бельгийским кремневым пистолетом и осторожно выглянул в окно. Там, в переулке, к его удивлению, стояла женщина. Когда Ричард распахнул створку окна, она подняла голову, и в лунном свете он узнал невыразимо прекрасную Рейчел Олифант. Божественный дар красоты в этом грубом мире.
Он открыл дверь, и женщина, плотно завернувшись в шаль, торопливо юркнула в гостиную.
— Рейчел…
— Не смотрите на меня. Мне стыдно.
И только тогда Ричард увидел, что она беременна.
— Рейчел!
Она повернулась к нему, откинула прядь волос с лица, освещенного масляной лампой, и ее красота заполнила комнату.
— Как поживаете, мистер Хордун? — искривились в деланой улыбке ее губы.
— Я хорошо. А вы?
— Я? Ну просто очень хорошо. — Рейчел сбросила шаль, чтобы округлившийся живот был виден во всей красе.
— Вы прекрасно выглядите.
— Это неправда.
— Правда.
Ричард протянул к ней руку, но она отшатнулась назад.
— Не надо.
— Я женюсь на вас, если вы этого хотите.
На лице женщины появилось удивленное выражение, затем она улыбнулась. Из ее крепко сжатых губ всхлипами вырвался смех, и она вымолвила только одно слово:
— Нет.
— Я готов, если…
— Где Макси? — спросила она молящим голосом, и только теперь Ричард понял, почему на него напали Олифанты и откуда об этом узнал Макси, когда неожиданно пришел, чтобы спасти его.
— Где ваш брат, мистер Хордун? Мне необходимо увидеться с ним!
Ночь была необычно холодной для января. Щурясь от ветра, дувшего в лицо, Цзян ступила на шаткие мостки, перекинутые с причала к шлюпке, которую она наняла. Вдалеке на грязной воде Сучжоухэ танцевала большая джонка.
— Чего пялишься, старикан? — обратилась она к древнему существу, которое правило лодкой. Старик сплюнул в воду и проворчал насчет денег. — Деньги получишь, когда доставишь меня обратно.
Старик снова забубнил, но Цзян расслышала только одно слово — «потаскуха», и оно повисло в воздухе чем-то темным и уродливым.
Цзян пропустила оскорбление мимо ушей. Ей доводилось слышать в свой адрес эпитеты и похуже. От старика ей нужно было только одно: чтобы после сегодняшней прогулки он держал рот на замке.
— Скажи, старик, у тебя есть дочь? — спросила она.
Гребец поднял на нее взгляд и медленно кивнул.
— Вот и хорошо. Мне как раз нужна новая служанка. Пусть завтра приходит…
— Я знаю куда, — буркнул старик.
— Отлично. Она будет зарабатывать достаточно денег, чтобы содержать тебя и твою жену в вашем… — она хотела сказать «старческом слабоумии», но передумала и закончила: —…преклонном возрасте.
— Долго?
— Долго ли она будет у меня работать?
— Нет, долго ли ты пробудешь на этой джонке?
Цзян ответила ему, и он помог ей подняться по шаткому деревянному трапу на борт джонки. Когда старик и его шлюпка скрылись в темноте, она спустилась с верхней палубы вниз и только тут смогла избавиться от пронизывающего холода Семьи, которой принадлежала джонка, нигде не было видно, но в воздухе плавал аппетитный аромат еды. Она пошла на запах, спустилась по узкой лесенке и оказалась в коридоре. По одну его сторону обнаружилась затворенная дверь. Цзян открыла ее.
Внутри ее ожидали остальные потомки Троих Избранных и конечно же Резчик. Цзян давно обратила внимание, что каждый Резчик выглядит старым, даже если он молод. Они словно рождались стариками. Телохранитель, казалось, вообще не старел, а вот Конфуцианец прислал вместо себя младшего сына. Цзян приветствовала их легким кивком и сняла шерстяной плед, который перед выходом из дома накинула на голову и плечи, чтобы не афишировать свою красоту на опасных по ночам улицах этой части города. Но когда она встряхнула длинными волосами, от ее внимания не укрылся восхищенный взгляд юного Конфуцианца. Его отца она знала хорошо, а этого юношу видела в первый раз, но и у отца, и у сына была одинаковая манера смотреть — так, будто они знают нечто такое, что неизвестно другим.