Шанс для изгоев, или Прощай, Академия!
Шрифт:
— Тая! С дороги!
Толчок швырнул меня на забор. В палец впилась заноза, и я поняла, что точно не сплю. Выпрямилась, не веря собственным ощущениям, ступила вперед…
— Буди всех!
«Да что же происходит?» — мне было трудно оценить ситуацию.
Затем я увидела, что повозка не пустая.
Прямо на грязных досках лежала женщина. Съехавший платок закрывал ее лицо, на обнаженных руках темнели синяки, задравшаяся юбка открывала сбитые в кровь колени.
А еще она была беременна. Поздний срок — либо двойня.
— Госпожа
Меня снова оттолкнули.
— Что там? — мимо пронесся Ньельм. — Трудные роды? Так на кой вы тащились в эту глушь? Ей нормальный врач нужен!
Приезжий рухнул на колени.
— Ничего не пожалею! Спасите!
Его высокий лоб встретился с каменистой почвой, и он подался вперед, явно оглушенный.
Рядом пробежала Мела, держа перед собой магический источник света.
— Буди практикантов! — крикнула мне. — Не стой столбом!
Я зацепилась за свою же ногу и кувырком полетела на землю. Ладони прошлись по твердым грудкам, руки пронзила боль.
— Брен! — пискнула, откатываясь из-под ног спешившего на шум Медора. — Илона!
Голос не слушался. Более того, я не видела смысла поднимать тревогу. Той женщине уже нельзя было помочь. И дело вовсе не в том, что чуть повыше выпиравшего живота из ее тела торчала то ли узкая рукоять ножа, то ли железный прут. Я находилась достаточно близко, чтобы с уверенностью заявить: она не дышит.
Ньельм пинком отбросил стенавшего крестьянина от телеги.
— Проклятье! — воскликнул, брезгливо оглядывая куски засохшего навоза. — Нужно другое место. Мел не будет тут рисовать.
— Нет времени! — колдунья поднырнула под его руку, будто и не заметив преграды. — Зрачки реагируют на свет, — она откинула платок и дотронулась до шеи женщины. — Пульс прерывистый. Тая! Какого лешего ты застыла?! Тащи сюда Брена!
Боюсь, я повела себя не слишком достойно. Ноги подкосились, в глазах помутилось… Кто-то направил меня к стене расположенной поблизости развалюхи, и я безвольно прислонилась к ней, не в силах пошевелиться. Опустила веки, убеждая себя, что справлюсь, но в висках стучала кровь, а голоса отдалялись с каждым мгновением.
Непривычное состояние. Я бывала во многих передрягах, и почти всегда сохраняла ясную голову. К сожалению, спокойная жизнь в Подлесье плохо сказалась на моих навыках выживания. Я привыкла к тому, что слабость — не порок. Разучилась контролировать страх. Позволила ему одержать надо мной верх.
Означало ли это, что я стала… хм, нормальной? Обычной? А, может, чувствительной?
Или заболела?!
Да нет, глупости. Меня не изменить. Я — Тая из Рысей, и легко справлюсь с минутной слабостью.
Справлюсь!
Я сказала, справлюсь!
— Ой!
— Твою ж!.. С той понятно — мещанка! А эта слабонервная как в Академии продержалась? Уберите ее!
Возле меня рухнуло другое полуобморочное тело. Судя по коснувшемуся моей лодыжки длинному подолу — Лилея.
Чужая уязвимость придала мне сил. Я вонзила ногти в ладони, чтобы боль помогла вырваться из вязкого дурмана, и открыла глаза.
Стало стыдно до невозможности. Все были заняты делом. Медор снимал мешавшие бортики, Ньельм терзал завязки своего же мешочка с благословенным серебром, Сокол деловито крошил мел, Ласка держала запястье женщины, слушая пульс.
— Тая! — Мела заметила, что я очухалась. — Растормоши его, — кивнула на крестьянина, — и спроси об этой штуке, — указала на прут. — Быстро!
Я отлепилась от стены. Пересекла разделявшее нас с приезжим пространство. Присела, потрепала его за плечо.
— Уважаемый!
Никакого отклика.
— Сердце остановилось.
Тихие слова Ласки громом откликнулись в моем сознании. Накатила такая безнадежность, что руки опустились, а на ресницах сами собой появились слезы.
Не из-за женщины, чьего имени я даже не знала.
Из-за несправедливости мира.
«Я же говорила», — пронеслась тоскливая мысль.
Не каждый здоровый человек выдержит несколько часов бешеной тряски по плохой дороге, а у потерпевшей была пробита грудина. И нерожденный ребенок в чреве…
Не исключено, именно ребенок заставлял меня чувствовать себя беспомощной и паниковать, как никогда в жизни. Я же не каменная! У меня есть сердце! Пусть предательство Артана и разбило его на мелкие осколки, оно помнило, что такое любовь!
И знало: магия способна на многое, но творить чудеса колдуны не умеют.
Почему же они не уходили?!
Мела протянула ладонь.
— Сыпь, не жалей.
— Лучше я, — возразил Ньельм. — Тебе рисовать заклятия.
— У меня пальцы едва шевелятся! Вывих, забыл? Сегодня колдуешь ты. Давай, времени мало!
Он вытащил из мешочка добрую горсть серебряной пыли.
— На всякий случай: тут куча свидетелей, которые подтвердят, что твоя жертва абсолютно добровольна.
— Заткнись! Нашел время для шуток! Брен, готовьте обезболивающее заклинание! Ньельм, на тебе остановка кровотечения. Медор, что-нибудь успокаивающее. Желательно для всех. Готовы? Отходите!
Колдун из Буревестников высыпал на неподвижную грудь женщины горку благословенного серебра и отступил на полшага.
— Дальше! — потребовала Мела. — Если не удержусь, зацепит обоих.
— Если упадешь и раскроишь голову, лечить тебя будет некому. Или доверишься мне?
— Лучше камень на шею и в море. На счет три. Раз, два… Создатель, как же я ненавижу это делать! — она положила руку на россыпь серебряной пыли. — Три!
Серебро вспыхнуло.
Тело пациентки выгнулось дугой, конечности дернулись, как у тряпичной куклы. Она отчаянно закричала, пятно крови на светлой рубахе начало увеличиваться с ужасающей скоростью, на лбу вздулись вены.