Шанс для изгоев, или Прощай, Академия!
Шрифт:
— Три! — выкрикнул Ньельм. — Два! Один!
Последние искорки магии угасли, и колдунья, пошатнувшись, упала в его объятия. Их обоих заметно тряхнуло.
— Предупреждала же, — простонала она. — Брен…
Практиканту не требовалось напоминание. Пока Мела с помощью знатного колдуна ковыляла к нашей с крестьянином компании, парень быстро создал вокруг женщины неровный круг. Он не рисовал — высыпал фигуру песком и меловой крошкой. Получилось нечто довольно корявое и мало похожее на то обезболивающее заклинание, которое в прошлом году Мела применяла ко мне, однако
И вновь мешочек с благословенным серебром стал тоще в два раза.
— Ньельм, кровотечение! — колдунья оттолкнула поддерживавшего ее Буревестника и тяжело опустилась на землю. — Сейчас отдохну и… Отдохну… Следите за ребенком, импульс мог его задеть. Илона, что там?
— Шевелится. Наверное. Я не знаю! Господин Ньельм!
То, что знатный колдун умный и умелый, не вызывало сомнений. Но в число его сильных сторон магия не входила. Если Мела действовала по схеме: «Проблема? Дайте материалы, и я ее решу», то Ньельм руководствовался принципом: «Проблема? Дайте денег, и я найду того, кто ее решит». Проще говоря, маг из него был не ахти, зато организатор отличный.
— Не упрощайте настолько! У нас не хватит серебряной пыли!
Верно. Чем сложнее рисунок заклинания, тем меньше требуется волшебной пыли. Ну а аристократ экономить не умел.
— Тогда сами чертите!
— Я и черчу! На мне седативное и обеззараживание!
— У кого регенерация? — Илона присоединилась ко всеобщему безумию. — Могу попробовать…
Колдун отмахнулся от нее, просыпав меловую крошку.
— Никакой регенерации! Пусть сама выкарабкивается, серебряной пыли почти нет.
— А повреждения внутренних органов?!
— Какие? Думаешь, она протянула бы столько с пробитой селезенкой? Могу поспорить, ничего важного не задето. Ей повезло, вот пусть везет и дальше!
Вспышки. Стоны. Причитания обезумевшего крестьянина. Притихшие лошади и вой над Драконьими горами. Я не знала, что из этого реально, а что — плод воображения. Покосилась на силившуюся принять вертикальное положение колдунью, подала ей руку…
— У нас проблема, — сказала неживым голосом, разобрав несколько слов приезжего. — Большая.
— Серьезная, — Мела вскрикнула, когда я задела ее поврежденное плечо. — Тая, нужно лезвие. Живо!
Она насмехалась? У нас имелось пять тупых кухонных ножей, трое ножниц и ржавая лопата. Ничего из этого не тянуло на хирургический инструмент.
— Иголка и нитки! Чистая ткань. Тащи все лекарства из моей сумки!
— Там же ничего полезного!
— Спиртовые настойки используют не только от желудочных колик! Шевелись!
— Ты хоть знаешь, что делаешь?
Колдунья зыркнула на меня так, что я едва не потеряла равновесие.
— Откуда? — выкрикнула в лицо. — Я похожа на повитуху?!
— Но…
— Предлагаешь стоять и смотреть, как она умирает?
— Но…
— Мы потратили серебро впустую! И что теперь? Убежать и спрятаться, чтобы не видеть ее мучений?!
«Многие убегают», — не понаслышке знала я.
Однако не стала тянуть время. Да, мы ошиблись. Дилетанты, ничего не смыслящие в медицине, сделали неверные выводы. Увидели рукоять какого-то оружия — и сочли его главной задачей.
Женщину от колотой раны спасали, видите ли! А то, что она с утра не может разродиться, осталось незамеченным. Как и то, что в Гаевке ее сочли одержимой и попытались убить.
***
Каждый маг знает: одержимости не существует. То, что называют этим словом, обычно являлется либо демоном, притворяющимся человеком, либо человеком, который позаимствовал демонские способности. Отдельный случай — потусторонняя сущность, притаившаяся в людском теле, но тут уж о взаимодействии речи вообще не идет. Нельзя ведь сказать, что ветер, играющий в волосах, — это одержимость ветром?
Но люди склонны верить любой чуши, особенно если происходит она в неспокойные времена. Происшествие в Трясогузках, пожар в Тресковнике, мор в Гаевке — и суеверия начали плодиться с ужасающей скоростью.
Поговаривали о драконах и колдунах… Увы, в здешних краях до сих пор почитали Сойла как посланника Создателя и ничего не знали о Барре, а потому кандидатура Белого Дракона на роль злодея отпала сразу. Магия? «Убийцы» уехали в Можжевельню, но преступления не прекратились. В Гаевке семья вымерла за одну ночь!
Оставались демоны. О них ходили легенды, но что они такое, никто толком не понимал.
Когда коновал-недоучка, которому то ли явилось видение, то ли трясогузский самогон ударил в голову, понес по селу, что жене Мариса-бортника не дает разродиться неведомая сила, начались проблемы. Слухи ширились, как пламя в степи, поселок гудел… И все бы ничего, языками чесать много ума не надо. Но обеспокоенный Марис притащил к жене настоящего мага. Гильдейского. Того, кому пришлось заплатить за один-единственный взгляд на роженицу.
— Имеет место быть некая сущность, — заключил он. — Потусторонняя, — добавил после дополнительной монеты. — Печать наличествует, — объявил в качестве бесплатного бонуса.
На большее денег не хватило.
Колдун уехал, недовольный из-за не окупившегося времени.
— С демонами не работаю, — рявкнул доктор, снимая с себя все обязательства.
Гаевка настороженно притихла.
До вечера бортник метался по соседних селениях, разыскивая хотя бы бабку-повитуху. Нашел. Привез. Узнал, что на его же улице четверо покойников — семья не пережила ужин.
Разговоры о демоне зазвучали громче. Повитуха сбежала от греха подальше. Роженица обессилела и впала в забытье.
Затем в их дом ворвались обезумевшие родственники погибших. Угрожали, обещали скорую расплату… Некая старуха прорвалась в спальню и ткнула женщину железной вилкой. Уверяла, что целилась в демона.
Пока разбирались, кто виноват и кого бить, Марис увез жену. Воспользовался чужой повозкой — грязной, зато запряженной лошадьми.
Лошадки смене хозяина не обрадовались и понесли. О поездке в ближайший город речи не шло. Они успокоились в такой глуши, где бортник почти не ориентировался. Он сумел различить разве что стороны света.