Шайтан-звезда (Часть 2)
Шрифт:
– Изготовьтесь к обороне, о молодцы!
– немедленно приказал Джеван-курд. О друг Аллаха, не помешает ли тебе этот мрак?
– Нет, о господин, - коротко отвечал аль-Катуль, отцепляя от пояса ангустану.
Тем временем Абу-Сирхан и аль-Куз-аль-Асвани одновременно принялись тушить костер, но зиндж выплеснул на него остатки воды из кожаного ведра, а морской разбойник развязал шнурок шаровар и довершил дело иным способом.
Абу-ш-Шамат выдернул воткнутые в землю копья, к которым были привязаны животные, и передал поводья людям Джевана-курда. Они не имели с собой луков и стрел, поэтому курд удалился вместе с ними на
Сам аль-Мунзир затаился у стенки колодца.
Одинокий всадник приближался, и уже были видны его развевающиеся белые одежды, но не слышалось шума и воплей погони.
Чем ближе подъезжал он к колодцу, тем медленнее гнал коня, и в конце концов перевел его на рысь, а подъехал и вовсе шагом.
Этот статный всадник, лицо которого было наполовину закрыто отпущенным подлиннее концом тюрбана, неторопливо объехал вокруг колодца, заставляя аль-Мунзира, стоящего согнувшись и едва касаясь земли одним коленом, отступать, неловко пятясь.
Конь незнакомца всхрапывал, чуя близость других коней, верблюдов и людей. Наконец он заржал.
– Ты прав, о Ляхик, - сказал ему всадник.
– Клянусь Аллахом, они где-то неподалеку, они не могли миновать этого колодца.
Узнав этот голос, аль-Мунзир выпрямился.
– Простор, привет и уют тебе, о друг Аллаха!
– воскликнул он.
– Что случилось? От кого это ты убегаешь и намного ли опередил погоню?
– За мной никто не гонится, о аль-Мунзир!
– сказал, соскакивая с коня и откидывая конец тюрбана, Хабрур ибн Оман.
– Но почему же, ради Аллаха, ты оказался ночью, один и на дороге, так далеко от Хиры?
– удивился Джабир.
– А почему ты у колодца один? Куда делись люди, которых дал тебе Джудар ибн Маджид?
– вопросом же отвечал не менее удивленный Хабрур.
– Сюда, о молодцы, опасность миновала!
– позвал аль-Мунзир.
Стрелки поднялись из своих укрытий.
– Не дашь ли ты мне, ради Аллаха, поесть? Я голоден, как гуль, сказал Хабрур ибн Оман.
– И нет ли у тебя гребня? Я уезжал в такой спешке, что оставил дома самое необходимое, а бороду нужно соблюдать в наилучшем порядке...
Наставник молодого царя провел рукой по своей большой огненной бороде - и Джабир подумал, что сейчас Хабрур попросит еще и хенны, чтобы подкрасить отросшую седину, но этого, благодарение Аллаху, не случилось.
– Откуда эта спешка и что случилось в Хире? Почему ты покинул аль-Асвада?
– подходя к кострищу, спросил он.
– Разведи огонь, о аль-Куз-аль-Асвани, а ты, о Абу-Сирхан, достань лепешек и мяса.
– На голове!
– отозвался чернокожий зиндж.
– На голове и на глазах, - со вздохом поправил его аль-Мунзир. Только так отвечают, когда приказание понято и будет выполнено, а не иначе, уразумел, о несчастный? Сам Аллах послал нам тебя, о ибн-Оман, у меня больше нет сил преподавать этому сыну греха арабский язык. Так почему же ты покинул аль-Асвада?
– Ты спрашиваешь, почему я покинул аль-Асвада...
– Хабрур неторопиливо присел возле аль-Куз-аль-Асвани, который, стоя на коленях, выбивал кремнем и кресалом искру на кусок трута.
– Видишь ли, о аль-Мунзир, твое место у аль-Асвада
– Особенно сейчас - буркнул беглец, садясь рядом.
– Лишь бы только ему не донесли, что я тайно посетил его харим!
– Очевидно, когда я наставлял вас с аль-Асвадом, то забыл упомянуть, что воспитанный и образованный человек не перебивает старших годами. Так вот, о аль-Мунзир, когда-нибудь Ади аль-Асвад призовет тебя и скажет: "О брат, мои сыновья подросли, и настало время забрать их из харима и передать от женщин мужчинам. С этого дня ты - наставник моих сыновей, и они обязаны почитать тебя как отца, а ты обязан заменить им отца, если со мной случится худшее". Ты исправно будешь учить этих мальчиков всему, что знаешь сам, и ты минуешь ту ошибку, которой не избежал я...
– Что же это за ошибка, о друг Аллаха?
– в который уже раз за краткое время между двумя молитвами удивился аль-Мунзир.
– Нельзя воспитывать и наставлять человека до скончания его дней, о сынок, - сказал Хабрур ибн Оман, опустив голову и вздыхая, как если бы он похоронил всех мужчин своего рода.
– Нельзя исправлять все его ошибки еще до того, как он осознает их. Нельзя предостерегать его о каждой опасности, как это делал ты, иначе он сам не научится угадывать опасность. И нельзя беречь его гордость, как это делал все годы я, иначе его достоинство не закалится в испытаниях и в час поражения отчаяние и растерянность погубят его. Аль-Асвад не выдержал испытания - и в этом моя вина, о аль-Мунзир. Если бы я воистину относился к нему как к сыну, я бы не жалел его...
– Был ли между вами разговор об этом?
– быстро спросил аль-Мунзир.
– Он спросил, почему я преподавал ему лишь ремесло воина и не преподавал ремесла царя, - отвечал наставник.
– Ему стыдно было глядеть мне в глаза, а мне стыдно было глядеть в глаза ему, клянусь Аллахом! И я понял, что наилучшим для меня было бы умереть, чтобы он знал - никто больше не успокоит его, когда он в ярости, и никто не станет исправлять обстоятельства, которые он испортил! Ему тридцать лет, о аль-Мунзир!
– Мне почти столько же, - сказал Джабир.
– Я старше его на восемь месяцев.
– Но тебя я никогда не берег и не щадил.
– Клянусь Аллахом, это так. И ты, сам впав в отчаяние, решил, что наилучшее для тебя - уехать из Хиры так, чтобы след твой затерялся?
Хабрур хотел было ответить, но тут из темноты раздался грубоватый голос.
– О аль-Мунзир, кого это принесли ифриты и шайтаны к нашей стоянке? осведомился Джеван-курд, широкими шагами направляясь к костру.
– Долго ли нам охранять верблюдов за холмом, как будто мы бедуинские старцы? Может быть, нам еще поискать на этих холмах сморчков или изловить ящерицу, чтобы зажарить ее? Если этот человек - из друзей, то почему ты не подал нам знака?
Тут Джеван-курд оказался достаточно близко от огня, чтобы увидеть и опознать великолепную бороду Хабрура, волнистые волоски которой играли в свете костра медным блеском.
– О аль-Мунзир, где ты взял его?
– изумился курд.
– Точно ли это - он? Эй, человек, встань, чтобы я разглядел тебя! Ты или Хабрур ибн Оман, или сам шайтан!
– Клянусь Аллахом, это же Джеван-курд!
– отвечал, вскакивая, Хабрур. О аль-Мунзир, как попал сюда этот посетитель базаров и вымогатель подарков у купцов? О Джеван, здесь ты не добудешь даже оческа пакли для своего харима!