Шизофрения

Вико Наталия Юрьевна

— Итак, Николя, вы обещали рассказ про Черную Мадонну, — напомнила Александра, когда первое блюдо было съедено.

— Сначала про Моцарта, — уточнил тот и промокнул рот салфеткой. — Вы ведь любите музыку Моцарта?..

Она кивнула.

— …а дальше — вам, Александра, самой решать, захотите вы услышать другую историю или нет, — он почему-то перевел взгляд на Клариссу, которая чуть заметно неопределенно повела головой. — Кстати, не возражаете, если я сделаю набросок вашего портрета?

— Моего портрета? — изумленно переспросила Александра — уж слишком необычным и неожиданным оказался вопрос для промежутка между салатами и заказанными устрицами. — Что вы, что вы, господин граф! Такая

честь! Не стесняйтесь. Мне это будет даже приятно, — изобразив легкое смущение на лице, построила она любезную фразу. — Надеюсь, вам не помешает то, что я буду продолжать кушать? — взглянула с насмешливым вызовом. — Впрочем, застольный этикет придумали люди, не знавшие чувства голода, а я из страны, в которой этикет семьдесят лет считался пережитком прошлого, — последнюю фразу сказала по-русски.

— Так можно, или нет? — растерянно спросил Николя.

— Окажите мне честь, ваша светлость, — Александра с трудом сдерживала смех.

«Во всяком случае, это значительно лучше чем, в качестве платы за ужин, ехать куда-нибудь в другой город читать лекцию русскоговорящим французам», — вспомнила каирский курбан-байрам.

— Какие могут быть церемонии между соотечественниками? Не так ли? Но, — подняла указательный палец, — не забывайте рассказывать.

— Да-да, спасибо, — Николя в задумчивости потер лоб, потом раскрыл принесенную с собой папку и, положив ее на ребро стола, а нижним краем на колени, взял в руку карандаш. Посмотрел на Александру цепким взглядом художника.

— Итак, — начал он, продолжая внимательно разглядывать лицо гостьи, — в ночь с 4 на 5 декабря 1791 года в возрасте 35 лет скончался великий Моцарт, вложив последний цветок в свой гениальный музыкальный букет.

Карандаш скользнул по листу бумаги.

«А у него красивые глаза, — отметила Александра. — И голос приятный. Бархатистый и обволакивающий», — взяла бокал и пригубила вино.

— В самой смерти и последующих событиях — много необычного и таинственного, — художник поднял глаза на Александру, — Моцарт умер скоропостижно, в течение двух недель. Симптоматика — головные боли, головокружения, обмороки, рвота, потеря веса, неврозы, депрессии, а в конце периода — сильная сыпь, лихорадка, опухание тела, бред, галлюцинации, — неожиданно подробно перечислил симптомы.

— Известная сегодня картина хронического отравления ртутью, — сделала вывод Александра.

— Да-да, — кивнул Николя. — А ртуть, по представлениям алхимии, соответствует планете Меркурию. В общем, запланированное убийство с соблюдением некого ритуала. И неизвестно, где могила Моцарта и, следовательно, где его останки. На похоронах ведь никто не присутствовал. Даже вдова — Констанция не пошла. По причине плохой погоды, — усмехнулся он. — Может, потому, что некого было сопровождать до могилы? — поднял глаза и, чуть наклонил голову набок. — В день похорон друг Моцарта Франц Хофдельман, тоже масон, покончил жизнь самоубийством.

— Вместо того, чтобы пойти на похороны? — изобразила Александра недоумение.– Так Моцарт был масоном?

Николя невозмутимо кивнул и продолжил:

— Кстати, в 1820 году при вскрытии могилы Гайдна, там не обнаружили его череп, который, как оказалось, — рука с карандашом начала быстро двигаться, а Николя то поднимал, то опускал глаза, — был изъят секретарем Эстергази в качестве магического атрибута. Но Гайдн был всего лишь великим музыкантом, а Моцарт, — указал острием карандаша вверх, — богом музыки! — замолчал, увлеченно работая над рисунком.

«Ну, да, — подумала Александра, вспомнив прочитанные когда-то воспоминания Феликса Юсупова, — с черепом Гоголя была похожая история. И, если не брать оккультные цели, коллекционерами черепов великих людей, вероятно, движет обычное

тщеславие. Видимо приятно, сидя с рюмкой коньяка в мягком кресле у камина и неторопливо размышляя о скоротечности жизни, снисходительно похлопать ладонью по черепу гения, и сказать, что-нибудь вроде: „Бедный Йорик…“, а потом провести рукой по собственной голове и осознать, что сам еще жив и волосат. Хотя с волосяным покровом бывают исключения», — вспомнила Онуфриенко.

— И какое отношение имеет это печальное событие к Исиде? — спросила она.

— Спустя несколько месяцев в Венской масонской ложе, — продолжил Николя неторопливый рассказ, — на траурном заседании был зачитан некролог на смерть композитора. Цитирую по памяти, — перестал рисовать и полуприкрыл глаза: «Достославный магистр, достославные делегированные мастера, многоуважаемые братья! Вечный зодчий мира нашел необходимым вырвать из нашей братской цепи одного из наших любимейших, наших достойнейших членов. Кто не знал его? Кто не ценил его? Кто не любил его, нашего почтенного брата Моцарта?…» И действительно, — Николя открыл глаза, — кто не любил его и за что?

— И, действительно, кто и за что? — внимательно посмотрела на него Александра.

— Существует несколько версий причин смерти Моцарта, — Николя отложил карандаш, поднял бокал вина, поднес к лицу, рассматривая бордовый напиток, но пить не стал. — Поэтическая русская версия Пушкина о Сальери не в счет, — сказал категорично, поставил бокал и снова взял карандаш. — Ясно одно — смерть Моцарта, наступила вскоре… — бросил взгляд на Александру и подправил что-то в рисунке, — …через два с небольшим месяца после публичного исполнения оперы-мистерии «Волшебная флейта» и, несомненно, неким образом, была связана именно с ней. Напомню, — задумался, глядя на рисунок, несколько раз поднял и опустил глаза, сравнивая с оригиналом, и продолжил работу, — действие оперы происходит в Египте, корни текста уходят к античной мировой литературе — Диодору, Плутарху и Апулею. Они при описании таинств великой богини больше намеки делали, потому что для них был священен обет молчания, предначертанный еще древнеегипетскими жрецами. Однако либретто оперы Моцарта точно разрабатывало процедуру посвящения. В центре событий оперы — египетский обряд посвящения Тамино и Памины в таинства Исиды. — Николя сделал паузу, откинулся на спинку стула, посмотрел на рисунок с большего расстояния и принялся что-то подправлять. — Получается, что Моцарт совершил недозволенное — нарушил обет молчания, — поднял глаза на Александру, — и не сохранил вверенные ему тайны мистерии, а гениально, способом, не имеющим аналогов в мировой культуре, нотами, словами, числами завуалировано передал тайну зрителям. Так что «Волшебная флейта» открыла обряды и правила тайных союзов, а исполнение на публике вызвало шок у хранителей таинства, о котором даже в храме ордена говорилось намеками.

— Я где-то читала, — прервала рассказ Александра, — что за несколько лет до Моцарта Иоганн Готлиб Науман написал камерное произведение — оперу «Осирис» — и с ним ничего не случилось.

— Да, — Николя удивленно взглянул на Александру, — написал, но не на немецком, а итальянском языке, и не для всей публики, а только для Дрезденского двора. Не шевелитесь, пожалуйста, одну минутку, — попросил он. Александра замерла. — Да-да, вот так очень хорошо, — его рука с карандашом снова быстро задвигалась. — В любом случае можно сказать, смерть Моцарта — это смерть после «Волшебной флейты». Поэтому многие исследователи причин смерти Моцарта в разное время пришли к одному выводу — великий композитор был отравлен ртутью… — поднял руку с карандашом и, отмеривая такт как дирижерской палочкой, сказал медленно, — …в наказание за разглашение таинств великой Исиды.