Школа прошлой жизни
Шрифт:
Я тоже боялась кого-то из-под кровати, когда была маленькой. И каждый раз себе говорила, что в темноте никого нет, и каждый раз меня это не спасало. Наверное, каждый ребенок боится, но потом вырастает. Я уже не ребенок, мой ужас смешон.
Как и ужас госпожи Джонсон, напомнил ехидный голосок. Да-да, Стеффи, она тоже боится, теперь убеди себя, что она просто слишком стара.
Я зажмурилась. «Хватит!» — прикрикнула я. Если бы я могла, отшлепала себя по щекам, чтобы прекратить начинающуюся истерику. Вздохнула пару раз глубоко, открыла глаза и пошла наверх. Все-таки я пошла, хотя то и дело хотела сорваться на бег и как ребенок влететь в спасительную комнату и забиться под одеяло. Я никого не вижу — никто не видит меня.
Дверью я, кажется, хлопнула, чем насторожила уже успокоившуюся Нэн.
— Все в порядке, — выдохнула я, — я отправила Арчи проверить.
— По тебе так не скажешь, — хмыкнула Нэн и залезла под одеяло. — Ты так запыхалась, бежала? Что-то случилось?
— Нет, ничего, — и я спокойно, по крайней мере я думала, что спокойно, начала раздеваться. Но меня немного трясло.
Нэн дышала свободно и ровно, рассчитывая уснуть. Похоже, она была сильно встревожена, раз ей не помогала концентрация. И мне ее состояние не придавало уверенности. Что-то должно было произойти, говорило чутье, в которое я никогда не верила. Разум, пытавшийся докричаться, что все это выдумки и глупые предрассудки, скоро утомленно затих.
Я тоже легла, прислушалась к дыханию Нэн.
— Ты спишь?
— Нет, — отозвалась она. — Слушаю.
— И как?
— Ну, там тишина.
Мы помолчали. Действительно было тихо, даже Фил нигде не возился. Потом что-то хлопнуло вдалеке.
— Арчи возвращается, — сказала я. — Это была дверь теплицы?
— Наверное.
Нэн была безразлична. Я поджала под себя ноги, пожалев, что не знаю ни одной молитвы. Они бы меня не спасли, но подарили покой.
— Я говорила с госпожой Джонсон, — призналась я. — Она верит в эмпуса. Она обещала мне рассказать об этом… завтра.
Нэн пошевелилась и фыркнула. Я напряженно слушала, когда же Арчи вернется в Школу. Даже если Фил забудет про то, что я ему велела, Арчи начнет стучать в дверь. На улице он не останется. Тем более что Фил должен был заняться прачечной, значит, Арчи будет колотить до последнего, так, что разбудит и мертвого.
Нет, это было точно плохое сравнение.
— Она не отрицала, почему приказала протопить Школу.
— Стеффи, — протянула Нэн, а мне вдруг захотелось спросить ее про Лэнгли. Но я этого делать не стала, понимая, что она не ответит мне правду. — Госпожа Джонсон избавилась от тебя, потому что хотела спать. Какие эмпусы? Я могла ожидать эти байки от моих бестолковых сокурсниц, но от тебя? Ты человек с университетским образованием…
«Как будто университет дает знания обо всем на свете», — подумала я. Вслух же сказала другое.
— Не может же это быть совпадением?
— Почему нет? — Нэн повернулась на другой бок, вытянулась на кровати. — Знаешь, в тот год, когда я поступила в Высшую Женскую Школу, у нас одна за другой умерли три преподавателя. Одна была старше госпожи Джонсон, вторая была более прожорлива, чем Лидделл, а третья… ну, третья неудачно сделала аборт, вот такие дела. Если бы я могла усмотреть в этом злой умысел?..
— Ты хочешь сказать, что в наших случаях есть закономерность?
Я отдала бы… нет, поправилась я, не самое дорогое и не половину жизни, но жалованье за год — возможно, чтобы Нэн убедила меня в своей правоте. Проблема была в том, что Нэн мое жалованье было не нужно. Как я подозревала, каждая ее юбка стоила примерно половину этих денег.
— Нашим случаям есть объяснение, — устало вздохнула Нэн. — Ты его знаешь не хуже меня.
— И ты сейчас испугалась, — парировала я. — Когда я пришла, на тебе лица не было.
— Потому что та же госпожа Коул могла упасть и сломать себе что-нибудь, — Нэн тоже не лезла за доводами в карман. — А если даже она потеряет сознание, то на таком холоде ее надолго не хватит. Спи, пожалуйста. Я очень устала.
Ко мне сон не шел. Я продолжала прислушиваться, и каждый раз мне казалось, что хлопнула входная дверь, что Арчи вернулся и все хорошо. Но была тишина, и я решила, что я пропустила тот самый момент, возможно, когда спорила с Нэн, и хотя у меня было желание встать и проверить, где Арчи, я загнала эту мысль поглубже. Пусть я могла объяснить это кому угодно тем, что я исполняю свои обязанности администратора, может, ответственный человек на моей должности так и поступил бы, но я искала не мотив для того, чтобы убедиться, а чтобы никуда не ходить. Потому что стоит мне один раз поддаться слабости — а это слабость, и страху — а это страх, и они меня уже не отпустят.
«Я расслаблена и спокойна, мне становится теплее и теплее, пальцы ног наливаются теплом и тяжестью, ступни наливаются теплом и тяжестью, щиколотки наливаются теплом...» — концентрация ускользала, мне было тепло, вот только спокойно — ни капли. «Мысли полностью ушли, мной овладели покой и нега, я слушаю шорох листвы над головой, журчание ручейка, пение птиц...»
Где-то на птицах я, наверное, и уснула, потому что проснулась традиционно от хлопнувшей двери комнаты. Мне ничего не снилось, я чувствовала себя отдохнувшей, вчерашние страхи я вспомнила только тогда, когда собирала волосы. И подумала, что раз не встала с ужасающей мыслью, то она не стоит того, чтобы немедленно бежать проверять, где Арчи. Где-то в Школе, где ему еще быть, может, пошел в конюшню, там надо было поправить два денника, лучше было поручить это Филу, но я сама попросила об этом Арчи. Я не должна кормить свои страхи, твердила я себе. Не должна, иначе это кончится плохо.
Школа с утра напоминала улей, в который ткнули горящий факел. Госпожу Джонсон в столовой я не увидела, но не успела обеспокоиться, потому что сразу услышала, как Кора Лидделл жалуется преподавателю арифметики Далиле Эванс, самой, пожалуй, незаметной из всех преподавателей, как госпожа Джонсон с утра отчитала ее за «эту тупую Мэдисон, которой всегда больше всех надо». С госпожой Джонсон все было в порядке, раз она испортила настроение Коре Лидделл — я только похмыкала про себя. Справедливо.
Нужно было оценить, какие работы поручать девочкам. Когда начались занятия, я пыталась сосредоточиться именно на этом, но что-то упорно гнало меня вниз, в теплицы. Бросив на середине подсчет чистых простыней, которые я должна была отложить на смену белья, я сдалась.
Входная дверь была заперта. Дождя не было, следов на пороге тоже, выходил кто или нет, определить я не могла. Я посмотрела в окно — двери главной теплицы закрыты, двери остальных, боковых, теплиц я не видела, но ими почти никто не пользовался. К утру подморозило, я заметила белое крошево инея на остатках травы.