Шведский эксперимент в демографической политике

Карлсон Алан

Альва родилась в семье Альберта и Ловы Реймер в Упсале 31 января 1902 г. Ее отец был строительным подрядчиком, поддерживавшим тесные связи с профсоюзами и социал-демократами, и эту идеологическую ориентацию унаследовала его дочь. Мать Альвы, домашняя хозяйка, была известна как мастерица делать шляпки. Несмотря на трудности, Альва, по инициативе своего отца, получила разностороннее образование, что было необычным для шведской девушки начала ХХ в. В 17 лет, когда гимназия в Эскильстуне закрыла свои двери для девушек, Альва пошла учиться на частные курсы, организованные родителями для десяти молодых женщин. В середине 1922 г. она поступила в Стокгольмский университет, а в 1924 г. получила степень кандидата философии по истории религии, скандинавских языков и истории литературы [100] .

100

Annette Kullenberg, “Jag vill st"ada samh"allet,“ in Der g"aller vart liv (Stockholm: Folkhuset, 1976), pp. 10–11; также см.: “Nagra data i Alva Myrdals liv,” Der g"aller vart liv, pp. 44–45.

Интервью с Альвой и Гуннаром Мюрдалями. Стокгольм, 20 июля 1976.

Встреча Гуннара и Альвы положила начало длительному и очень необычному союзу. Прежде чем попытаться понять споры, трения и треволнения, сопутствовавшие их совместной работе, и влияние, которое каждый из них оказывал на другого, работая над независими проектами, нужно оценить силу возникшей между ними эмоциональной зависимости. Эгон Глесингер, американский исследователь экономики, впервые встретил Гуннара Мюрдаля в конце 1930 г. в Женеве, в Институте высших международных исследований (Institut Univesitaire de Haute Etudes internationales). Он сообщает, что тогда весь исследовательский институт был в напряжении, потому что Мюрдаль ждал новостей из больницы, куда его жену положили из-за выкидыша: «В эти недели… когда я еще не знал Гуннара, я почувствовал, какое место занимает Альва в его жизни» [101] . В первые годы их брака казалось, что – в силу обстоятельств, но и вполне добровольно – Альва пожертвовала карьерой ради мужа. Но, хотя в конце 1920-х годов она вела себя как традиционная жена и мать, друзья рано поняли, что из них двоих она сильнее и напористее. Она оказала большое влияние на направление работы своего мужа, в том числе на его переход к междисциплинарным исследованиям [102] .

101

Egon Glesinger, “Gunnar Myrdal,” мимеографированная биография, подаренная Гуннару Мюрдалю в день пятидесятилетия, 6 декабря 1948 г., с. 1, хранится в архиве Гуннара Мюрдаля, Arbetarr"orelsens Arkiv, Stockholm (далее GMA).

102

См.: Ulrich Herz, “Tva livs "oden i var tid,“ I fredens tj"anst (Stockholm: Rab'en and Sjogren, 1971), p. 28; также см. интервью с Ричардом Стернером, Стокгольм, 29 июня 1977 г.

Получив диплом юриста, Гуннар Мюрдаль завел практику в живописном поселке Мариефред, но вскоре обнаружил, что эта деятельность его не удовлетворяет. По настоянию Аль-вы он вернулся в университет и начал изучать экономическую теорию под руководством видного шведского экономиста Густава Касселя [103] .

В 1920-е годы Кассель оказал сильное влияние на целое поколение начинающих шведских экономистов и политиков. Его учениками были Нильс Волин, Йёста Багге, Бертиль Улин и Мюрдаль, и со временем каждый из них стал лидером разных политических партий. Альва и Гуннар Мюрдали подружились с Касселем и его женой Йоханной. В письмах 1930-х годов Мюрдаль обращается к своим корреспондентам «Broder» (брат), лишь к одному он адресует письма строго формально – «профессору Касселю». В 1931 г. Мюрдаль отзывался о Касселе как о «чрезвычайно интеллигентном человеке, гении в своей области. Несмотря на поверхностное знакомство с современным институциональным и социологическим подходом, он, будучи настоящим ученым, щедро уделяет внимание любому виду честной и проницательной научной работы» [104] .

103

Uno Willers, “Alva och Gunnar Myrdal,” I fredens tj"anst (Stockholm: Rab'en and Sj"ogren, 1971), p. 15.

104

G. Myrdal to W. I. Thomas, 10 February 1931, Gunnar Myrdal Archive Letter Collection, Arbetarr"orelsens Arkiv, (далее GMAL).

Установившиеся между ними почти родственные, как между отцом и сыном, отношения пережили даже резкое столкновение в конце 1934 г. по демографическому вопросу [105] .

Первым домом Мюрдалей в Стокгольме была квартира на Рослагстор. В середине 1920-х годов здесь каждую неделю встречалась небольшая группа друзей, в том числе Альф Йоханссон, в то время изучавший социальную историю, естествоиспытатель Фриц Торен, Пьер Гюнхард, изучавший экономику, и школьная учительница Марта Фредриксон. Они обсуждали, нередко до глубокой ночи, экономические и социально-политические вопросы. Йоханссон позднее вспоминал, что высказывания Альвы Мюрдаль отличались особенной ясностью, оригинальностью и производили сильное впечатление [106] .

105

Bertil Ohlin, Memoarer: Urg man blir politiker (Stockholm: Bonniers F"orlag, 1972), pp. 10–11; Glesinger, “Gunnar Myrdal,” p. 2.

106

Alf Johansson, “Minnesbilder,” Det g"aller v'art liv (Stockholm: Folkhuset, 1976), p. 17; интервью с Альвой Мюрдаль, Стокгольм, 20 июля 1976 г.; а также интервью с Альфом Йохансоном и Бриттой Окерман, Стокгольм, 26 июля 1976.

В апреле 1927 г. Гуннар опубликовал свою диссертацию, озаглавленную «Prisbildningsproblemet och f"oranderligheten». Работа опиралась на классическую теорию цены экономистов Кнута Викселля и Касселя. Существенным вкладом Гуннара

было то, что он дал новое «динамическое» выражение для изменений цен во времени [107] . Примечательно, что финансовую поддержку проекту оказал фонд Лауры Спелман-Рокфеллер, и это был первый из целого ряда исследовательских грантов, полученных молодыми Мюрдалями из этого источника. В том же году Гуннар получил назначение в Стокгольмский университет в качестве доцента политэкономии. Тогда же родился Ян, первый ребенок Мюрдалей.

107

Gunnar Myrdal, Prisbildningsproblemet och f"oranderligheten (Uppsala: Almquist and Wiksell, 1927).

В последний год обучения в университете Альва, заинтересовавшись психологическими исследованиями, занялась сравнительно новой областью – социальной психологией. В 1925 г. в ходе длительной поездки с научными целями в Англию она изучала литературно-критический аспект этого подхода, развивавшийся И. А. Ричардсом. Последний рассматривал литературу с точки зрения того, как она воспринимается читателем. Его теория эстетики изучает потребление искусства, а не художников или процесс создания искусства, стремится найти проявления того, что стоит за «художественным вкусом», и факторы, определяющие то, как представители разных социальных групп реагируют на художественные импульсы. Осенью 1928 г. Альва также участвовала в семинаре, посвященном «психологии и образованию», который проводил в Стокгольмском университете проф. Бертиль Хаммер, где она подготовила статью о теории сновидений Фрейда [108] .

108

Письмо Бертиля Хаммера в фонд Рокфеллера, 1 марта 1929 г., не подшитое письмо в Alva Myrdal Archive Letter Collection, далее AMAL; интервью с Альвой и Гуннаром Мюрдаль, Стокгольм, 20 июля 1976 г.

Весной 1928 г. Гуннар Мюрдаль прочитал в Стокгольмском университете ряд важных лекций о влиянии политики на развитие классической политэкономии. Позднее они были переработаны и опубликованы в 1929 г. под названием «Политический элемент в развитии экономичской теории» [109] . Эта книга оказала мощное воздействие на новое поколение шведских экономистов, заканчивавших тогда университет. Попытка Мюрдаля увидеть политическое содержание и заблуждения, стоявшие за классической либеральной экономической доктриной, пошатнула сложившиеся догмы и открыла путь к новым экономическим теориям и политическим экспериментам. Трудно переоценить влияние, оказанное этой книгой на все его последующие труды, в том числе на «Kris i befolkningsfragan» [110] .

109

Gunnar Myrdal, “Vetenskap och politik” i nationalekonomi (Stockholm: P. A. Norstedt and S"oner, 1930). Первое английское издание: The Political Element in the Development of Economic Theory (London: Routledge and Kegan, 1953).

110

Интервью с Ричардом Стернером, Стокгольм, 29 июня 1977 г.; “F"orord till den nya svenska upplagan, 1972,” in Gunnar Myrdal, “Vetenskap och politik” i nationalekonomi (Stockholm: Rab'en and Sj"ogren, 1972).

То, что началось как лобовая атака на экономические догмы «старшего поколения» экономистов – от Мальтуса, Рикардо и Милля до Маршалла, Касселя и Кнута Викселля, – постепенно переросло в попытку понять экономические учения как согласованный, растущий корпус теорий, тесно связанный со всей совокупностью современных идей и устремлений. Мюрдаль предостерегал, что большинство современных экономических доктрин не следует воспринимать как плод науки, потому что эти теории сложились в те дни, когда частью экономической мысли еще были телеологическая перспектива и «нормативные задачи». Он постулировал, что политическое умозрение, с пронизывавшее теории экономистов классической школы, с самого начала кристаллизовалось вокруг трех главных центров – вокруг идей ценности, свободы и общественного хозяйства: «Три эти идеи в тех или иных комбинациях дали экономическим учениям их политическое содержание».

В последующих главах Мюрдаль препарировал теории классической политэкономии и продемонстрировал скрытые ценностные предпосылки, социальные допущения и отсутствие научной объективности и логической последовательности. Он критиковал мнения экономистов не в качестве их личных политических убеждений, а только в меру их притязаний на научность. В последней главе он обсуждает вопрос о том, как экономическая теория вновь может стать полезной, не превращаясь при этом в теорию объективной политики. По сути дела, он воскресил концепцию «политической экономии», наметив ее связь с «современной, психологически ориентированной социологией».

Мюрдаль доказывал, что экономисты не должны маскировать нормативные принципы, представляя их в качестве «концепций». Все определения являются инструментами для анализа реальности; все они «инструментальны» и сами по себе не имеют обоснования. Он утверждал, что экономисты должны четко определять свои понятия и использовать их логически корректным образом: «В экономической науке вечная игра в прятки состоит в том, что нормы выдаются за понятия. В силу этого настоятельно необходимо искоренить не только явно сформулированные принципы, но, прежде всего, все оценки, молчаливо предполагаемые базовыми понятиями» [111] .

111

Gunnar Myrdal, The Political Element in the Development of Economic Theory, p. 192.