Сить — таинственная река
Шрифт:
— Да ты не тяни, рассказывай! — уже из-под умывальника поторопил Васька друга.
— Вот я и рассказываю по порядку… И на берегу везде сучья, деревья лежат. Толстущие осины чуть не до половины будто ножиком кто стругал. Тут Витька и догадался. Это, говорит, бобры плотину строят…
— Бобры-ы? Откуда они взялись?
— Во! Я то же Витьке сказал. А он и слушать не хочет. Надо, говорит, засаду сделать, подсмотреть, как тут они хозяйничают… В общем, выбрали мы место, засели. Двое суток дежурили. И точно! Я сам двух бобров видел. И Витька двух. Днем их будто и нету, а как вечер приходит, вот и начинается работа!.. Если бы ты видел, какие огромные осины они валят! Зубы у них как стамески! Сук в руку толщиной, а он два раза чиркнет — и готово!..
— Обожди, обожди… — вдруг перебил его Васька и повернул изумленное лицо, с которого стекала мыльная пена. — Значит, бобры?.. Вот кто у нас сетку рвал!..
— Точно! — воскликнул Сережка торжествующе. — Мы это тоже сразу сообразили. Такими зубами ему расстричь сетку — раз плюнуть!
Тем временем Дарья поспешно собирала ужин. Гусь сел к столу.
— Да, вы молодцы! Все тайны без меня разгадали… Но откуда бобры пришли? Ведь здесь их никогда раньше не было.
Сережка пожал плечами.
— Откуда-то пришли… А как они интересно плавают! Над водой только мордочка чуть-чуть видна…
В это время Дарья вышла в кухню. Сережка наклонился к Гусю и быстро шепнул:
— Танька приехала! Тебя ждет! — И как ни в чем не бывало продолжал: — Плывет, плывет, а потом как ляпнет хвостом!.. Это они так ныряют…
Но Васька уже не слушал. Что-то дрогнуло у него в груди, и сердце забилось часто-часто, как тогда на Сити, у старой сосны… Мысли мешались: почему приехала Танька — не смогла поступить или ее отпустили до начала занятий? Как лучше встретиться с нею? Уйти после ужина с Сережкой к ним домой, раз она ждет? Но там, наверно, отец, мать, бабка… Нет, это невозможно! Надо придумать что-то другое… Хотя бы узнать, получила ли она письмо. Поручить это Сережке? Ему можно — не выдаст. А может, он уже знает?..
Когда Сережка наконец умолк, Дарья спросила у сына:
— Не слыхать, Вася, когда аванец-то вам давать будут?
— Не знаю. А что?
— Да, вишь ли, в сельпе хорошие костюмы есть, по сорок два рубля. Купить бы надо, а то в школу-то ходить не в чем.
— Надо — купим, — отозвался Гусь. — Те-то тридцать семь рублей еще не истратила?
— Что ты, что ты! — испугалась Дарья. — Я их не тронула. Как положил в шкаф, так и лежат. Раз уж сам заработал…
— Добавь пятерку да и купи!..
Дарья сразу поднялась из-за стола.
— Ты чего?
— Дак в лавку-то. Ведь скоро закроют уж!
— Не к спеху. Завтра купишь.
— Нет уж! Ежели покупать, дак сегодня надо. Завтра, может, и костюма не останется.
Гусь промолчал: пожалуй, и кстати, если мать уйдет сейчас — можно будет Сережку расспросить…
Дарья взяла в шкафу деньги, накинула на голову выгоревший ситцевый платок.
— Боле-то ничего покупать не надо?
— Ничего.
— Ну и ладно.
О том, что денег у нее, кроме Васькиных, всего два рубля, она не сказала сыну: пятерку-то и у Пахомовых можно занять — не велик долг.
Как только мать вышла, Гусь спросил:
— Не говорила Танька, получила мое письмо?
— Получила.
— А что сама не написала?
— Не знаю. Она в кино собирается. Велела тебе сказать.
— Что велела?
— Да сказать, что в кино пойдет и тебя дожидается.
— А-а… В училище-то поступила?
— Поступила.
Гусь закончил ужин, собрал посуду, вынес ее в кухню.
«Что, если в самом деле сходить в кино? — размышлял он. — Клуб, конечно, не подходящее место для встречи. Хорошо бы куда-нибудь уединиться. Может, после кино? Задержаться немножко у Танькиного дома, и никто ничего не заметит… Пожалуй, так и надо сделать».
— Тольку давно видел? — спросил он.
— А ну его! Он с отпускниками целые дни по лесу таскается — грибы ищут. А грибов-то нету — сухо, не растут.
Прибежала Дарья, взволнованная, довольная.
— Вот купила! — сказала она и положила на стол узел. — Сорок восьмой размер, третий рост. Ежели неладной, продавщица заменит.
Новый черный костюм показался Гусю таким нарядным, что и надевать его было страшно.
— Померь, померь! — настаивала Дарья.
— Ладно, потом, — отнекивался Гусь. — Я в кино хочу идти.
— Дак в костюме-то и иди, если ладной! — И Сережке: — Ты хоть похвастал, что Танька-то приехала?
— Я знаю! — буркнул Гусь.
Костюм пришелся впору, но идти в нем в кино Гусь не решился. Он надел свой старый латаный пиджачишко, который к тому же был заметно мал ему. Дарья запротестовала:
— Чего ты в этаком страмиться пойдешь на люди? Поди ты в новом-то!
— В этом привычнее.
Дарья вздохнула.
Сережка и Гусь вышли на улицу.
— Кино-то хоть какое? — спросил Гусь.
— «Тихий Дон». Вторая серия. Сначала к нам зайдем, а потом уж в клуб. Время еще есть.
Гусь не возражал. Но когда дошли до Сережкиного дома, заупрямился:
— Не буду я заходить! Здесь обожду.
— Ты чего? Пойдем в избу-то!
— Сказано — не пойду! Ты ведь недолго?
— Ну как хочешь…
Сережка и Танька вышли скоро. Танька была одета нарядно: кремовая кофточка, черная юбка, бежевые сверкающие туфельки, а на плечах тонкая, будто паутинка, косыночка. Гусь сразу почувствовал, как нелепо будет выглядеть он в своей трепаной одежде рядом с такой красавицей. А Танька улыбалась. Сияющая, она сбежала с крылечка и протянула Гусю руку:
— Ну, здравствуй!
Гусь заметил, что на них смотрят из окна шумилинского дома — кто смотрит, не разобрал, — и от этого растерялся еще больше.
— Ты хоть дай мне руку! — засмеялась Танька.
С отчаянной решимостью Гусь поднял на нее глаза и медленно, будто рука была чужая, пожал Танькину ладошку. Взгляды их встретились. И Гусю показалось, что Танька стала, еще красивее, в тысячу раз красивее и лучше!
— Ну, чего мы стоим? Пошли!..
Гусь хотел идти с Сережкой, но Танька легонько оттолкнула брата и пошла в середине. Она была в отличном настроении, рассказывала, как поступила в училище, потом что-то спрашивала у Гуся, но он отвечал односложно и невпопад. Даже спиной он ощущал на себе любопытные взгляды однодеревенцев и чувствовал, что в этих взглядах еще есть что-то, кроме простого любопытства, но что именно, понять не мог.